Константин Чернецов - Крым бандитский
Османов тут же отправился в редакции этих газет и заявил протест против подобных взрывоопасных публикаций. Впервые за многие годы общественность Турции и еще более широкие круги во всем мире увидели другую картину движения, отличную от той, которую рисовали радикалы-националисты.
Из обращения Ю. Османова Президенту Турецкой республики Сулейману Демирелю:
«… Меджлис был призван накалять нетатарское население в Крыму истерическими, открыто провокационными и абсолютно бесполезными „физическими“ акциями и скандалами. Все эти акции — это авантюры, которые разыгрывались… исключительно для собственных интересов империи или планов великонациональных и политических интриг… Меджлис — это торговля и обустройство коммерческих делишек на драматическом положении народа».
На ноябрь этого же года были запланированы новые поездки и встречи Османова в Турции и в Крыму, однако им не суждено было состояться, поскольку в ночь на 7 ноября 1993 года Юрий Османов был убит.
Шестого ноября вечером Османов находился в симферопольской гостинице «Москва» в помещении редакции одной из газет. Отсюда, по словам сотрудников газеты, он намеревался отправиться на свадьбу к друзьям. Сотрудница редакции М. имела привычку провожать Юрия Бекировича взглядом из окна до остановки троллейбуса, но в тот вечер он на остановку так и не вышел…
Утром тело Османова с многочисленными увечьями было обнаружено далеко от предполагаемого маршрута, в районе железнодорожного вокзала Симферополя. Следственные мероприятия поразительно быстро дали результаты. Дело в том, что неподалеку от трупа был найден военный билет на имя некоего Раиля Хайрова, жителя города Днепродзержинска. Уже через непродолжительное время владелец билета был задержан и признался, что в ночь с 6-го на 7 ноября он вместе с другим жителем Днепродзержинска, Константином Довженко, убил Османова с целью ограбления.
По словам обвиняемых, они накануне приехали в Симферополь и весь день пьянствовали. Когда у них кончились деньги, Довженко предложил своему собутыльнику кого-нибудь ограбить. С этой целью они пришли на улицу Гагарина. Навстречу им попался Юрий Османов. Довженко набросился на него, ударил кулаком в лицо, затащил под мост и там стал избивать. В этом ему помогал Хайров. Когда Османов потерял сознание, Хайров вытащил у него из кармана 15 тысяч карбованцев (мизерная по тем временам сумма), а Довженко обыскал сумку. Не найдя в сумке денег, он вновь принялся избивать потерпевшего. От полученных травм Османов скончался.
Официальная версия (которая, заметим, восторжествовала в окончательном приговоре суда) с самого начала вызвала массу вопросов не только у родственников и друзей убитого, но и у журналистов и политиков Крыма.
Почему труп оказался так далеко от того места (свадьба в доме друзей происходила в другом конце города), куда направлялся Юрий Османов в тот роковой вечер?
Что делал Османов ночью в одном из самых опасных районов крымской столицы?
Почему убийцы оставили такие улики на месте преступления?
Стали бы хулиганы, мелкие гопстопники, пусть и нетрезвые, наносить телесные повреждения такой тяжести пожилому человеку, не отличавшемуся здоровьем и заведомо не способному оказать нападавшим физическое сопротивление?
Наконец, почему убийство произошло как раз в тот момент, когда Османов задумывал новые политические мероприятия, буквально накануне президентских выборов в Крыму и выборов в Верховный Совет Крыма, где крымским татарам была предоставлена специальная квота?
Ход следствия также подтверждал догадки о том, что самая простая версия убийства не является самой правильной: не случайно приговор убийцам Османова был вынесен лишь спустя два года после совершения преступления (Довженко получил 15, Хайров — 11 лет лишения свободы), при том, что преступники были задержаны едва ли не сразу же после совершения преступления.
Известно, что один из обвиняемых в ходе следствия изменил показания дело было отправлено на доследование, но вернулось к прежней версии.
НДКТ с самого начала отбросило хулиганско-бытовую версию преступления и выдвинуло свою, фактически обвинив в организации убийства Османова второе, радикальное крыло движения.
Из заявления Информационной рабочей группы НДКТ:
«Стремительно падающий имидж национал-предателей в тоге бесстрашных борцов за права крымско-татарского народа, ставленников имперских сил, вызвал панический страх и бешеную злобу этих сил перед тем, что Национальное движение крымских татар способно получить вотум доверия народа и будет иметь реальное и весомое представительство в парламенте Крыма. А это, безусловно, привело бы к быстрой консолидации крымско-татарского народа вокруг его Национального движения. Тогда бы рухнула, как карточный домик, стратегия на раскол народа, существенно были бы затруднены возможности развязывания против него кровавой бойни по грузинскому (абхазскому, ингушскому и т. д.) варианту. Это означало бы признание де-факто полного провала стратегии 1994 года и тщательно маскируемой и скрываемой работы разведок. Именно поэтому враги решения крымско-татарского национального вопроса решились на подлый удар и на преднамеренное политическое убийство!»
Впоследствии члены НДКТ и все, кто интересуется этим, в перспективе важнейшим аспектом политики, имели немало случаев убедиться в осмысленности своей версии…
«АСКЕРЫ»Если в первом акте пьесы на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно должно выстрелить — принцип не только театрального искусства, но и большой политики, в том смысле, что если уж ружье на сцене появилось, то выстрелит оно обязательно.
Слишком часто конфликты в мировой истории возникали оттого, что кто-то просто начинал бряцать оружием или демонстрировать военную форму. Создание всевозможных паравоенных формирований на территории бывшего СССР в девяностых годах приобрело повальный характер. В редких случаях дело ограничивалось просто костюмированными шествиями, участники разного рода подразделений обычно не упускали возможность проявить свою крутизну на деле.
Крым пока что не до последней степени захватила эта болезнь постсоветского общества, но затронула весьма существенно.
В 1994 году эксцентричный крымский президент Юрий Мешков, всегда неравнодушный к военноспортивным забавам (что нередко рассматривалось как проявление своего рода комплекса неполноценности первого лица Крыма), сгоряча подписал указ о возрождении «казачьих объединений».
Этот указ как руководство к действию восприняли не столько немногочисленные потомки занесенных разными волнами истории на полуостров действительных казаков, сколько лидеры крымскотатарских радикалов, которые тут же объявили, что в ответ на «возрождение казачества» они начинают возрождение «традиционных крымско-татарских отрядов аскеров (воинов. — К. Ч.)».
Если «казачьи формирования», помахав флагами и посверкав лампасами, быстро отошли в область истории, то об «аскерах» этого не скажешь. Идея настолько понравилась некоторым горячим головам в руководстве Меджлиса, что очень скоро превратилась в целое политическое движение. Один из наиболее крутых борцов за национальные права Сервер Керимов заявил о намерении создать особую «крымско-татарскую националистическую партию», которая бы показала всем сомневающимся, что крымские татары способны бороться не только петициями, пикетами и митингами, но и кое-чем потяжелее, например металлической арматурой и цепями.
О том, что умеющие это делать люди были, свидетельствовали хотя бы события октября 1992 года в Симферополе. Тогда в ответ на арест в поселке Красный Рай близ Алушты нескольких крымских татар, участвовавших в самозахвате земельных участков, донельзя возбужденная толпа их соплеменников взяла штурмом первый этаж здания Верховного Совета Крыма, причем несколько милиционеров, находившихся в это время там, получили телесные повреждения.
Вскоре о создании такой партии было объявлено официально, по соображениям осторожности ее лидеры убрали из названия слово «националистическая», заменив ее на «национальная». Полное название партии звучало так: Крымско-татарская национальная партия «Адалет» («Справедливость». — К. Ч.).
Именно под крылом этой партии и собрались те самые «аскеры», о которых было заявлено еще год назад.
Возникает закономерный вопрос: почему никаких «аскеров» в движении не было в то время, когда отношения между властями и крымскими татарами были наиболее напряженными, и появились они как раз тогда, когда центральные власти уже нанесли решающий удар по «крымским сепаратистам» и никакие казаки более не угрожали крымским татарам?
Ответ на этот вопрос подсказывает одна из самых первых акций адалетовцев.
