Татьяна Полякова - Мой любимый киллер
— А который час?
— Почти три.
— Среди ночи есть картошку? — засмеялась я.
— Нто ж делать, если весь день я проспал. Так ты идешь? Я пошла и даже смогла кое-что съесть, с огромным удовольствием глядя на Сашу. С удовольствием, потому что на умирающего он в самом деле похож не был.
— У тебя глаза грустные, — заметила я.
— Сонные, — улыбнулся Саша.
— Нет, не сонные, а очень-очень грустные. Я давно это заметила.
— У частного сыщика без денег, без клиентов и без особого смысла в жизни должны быть грустные глаза. Разве нет?
— Извини, но ты совсем не похож на частного сыщика.
— Вот тебе раз, — засмеялся он — А на кого я похож, по-твоему?
— На Александра Матросова, — съязвила я. Саша выглядел очень неплохо для раненого, и теперь я начала злиться, что не так давно рыдала на его груди и даже забралась к нему в постель. — У тебя такой вид, точно ты каждую минуту готов закрыть грудью какую-нибудь амбразуру.
— Да? — Он вроде бы удивился. — На самом деле я терпеть не могу подвиги. У меня к ним стойкое отвращение. — Он посмотрел внимательно и добавил:
— Я подумал… как бы это сказать… если человек тебе стал почему-то дорог, зачем стыдиться этого?
Я подняла брови, демонстрируя удивление.
— Ты обо мне?
— О себе ты скажешь сама, — без улыбки заявил он. — Если захочешь. Я рассчитывал найти деньги, которые пообещал Бат, и сунулся в эту историю. А теперь я очень хочу, чтобы ты нашла своего сына и была счастлива. Лучше всего со мной.
— Любовь дороже денег? — хохотнула я.
— Конечно, дороже. Дураки думают иначе, а я уже поумнел.
— Звучит многообещающе, — кивнула я. — Можно, я пока ничего не буду говорить?
— Можно, — засмеялся он. — Я просто хотел, чтобы ты знала: я тебя люблю. Ты спала на моем плече, а я думал о том, как это здорово лежать в темноте и знать, что ты рядом.
— Конечно, ты прав, — невесело усмехнулась я. — Извини, что болтаю всякие глупости, это потому, что я… я не очень рассчитывала, что когда-нибудь смогу что-то чувствовать. На самом деле я думала о том же .. И перестань так смотреть на меня, не то опять разревусь.
— Подумаешь, — засмеялся Саша. — Бабьи слезы, как известно, стоят дешево. Реви на здоровье.
Он обнял меня, притягивая к себе, а я хохотнула и показала ему язык
Вадим появился около девяти часов. Саша отдыхал, а я готовила завтрак.
— Как прошла ночь? — спросил он, устраиваясь за столом, я равнодушно бросила:
— Нормально.
— Ага Я знал, что валяться в постели ему быстро надоест. Уже по квартире бродит?
— Бродит, — пожаловалась я. — И меня не слушает.
— Охотно верю. Он вообще не умеет никого слушать. Таким родился.
— Что ты болтаешь? — обиделся Саша, появляясь в кухне.
— Пытаюсь втолковать девушке, с кем ей придется иметь дело.
— С хорошим человеком, — подсказала я, и мы засмеялись. Не спеша позавтракали, Вадим заварил кофе и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Серебристая «Ауди» Агапова Дениса Васильевича в настоящее время находится в фирме «Астор», у Агапова вообще-то две машины, эта самая «Ауди» и «Газель». На «Газели» он в сильном подпитии умудрился влететь в «БМВ», принадлежащий этой фирме. Расплатиться не смог, вот «Ауди» у него и забрали. Во временное пользование, так сказать, пока бабки не заплатит.
— Так… Давайте-ка проанализируем ситуацию, — предложил Саша.
— Подожди анализировать, — перебила я. — Вчера Володя сказал, что у моего мужа была любовница. Я хочу с ней встретиться…
— Зачем? — Оба как будто удивились.
— Я тебе уже объясняла: человек, который все это затеял, где-то рядом. Вдруг Димка ей что-то рассказывал, на что-то намекнул…
— Ты знаешь, где ее найти?
— Я знаю ее имя и место работы.
— Хорошо, пойдем, — кивнул он.
— Тебе нельзя, — влез Вадим. — Отлеживайся, не то опять кровотечение начнется, а с Леной пойду я. Тебе сиделка без надобности, сам справишься. На возможные возражения отвечаю сразу: пользы от тебя сейчас мало, а… все остальное знаешь сам.
Я придвинула телефон и справочник. В справочнике значились шесть Донцовых мужского пола и три женского. Но нужной мне Наташи не оказалось. Семь раз мне ответили, что я ошиблась, а на восьмой тоненький детский голосок произнес:
— Я слушаю.
— Телефон может быть зарегистрирован под другой фамилией, — подсказал Саша. — Или его вовсе нет в справочнике.
— Володя говорил, что она работает в налоговой… ( Через некоторое время я уже знала, что Наталья Васильевна Донцова в настоящее время на больничном, и, преодолев врожденное недоверие работников данного учреждения ко всем и вся, смогла-таки раздобыть номер ее домашнего телефона.
— Хочешь позвонить? — спросил Вадим, угадав мои намерения.
— Конечно. А как еще я могу узнать адрес?
— По-моему, предупреждать ее о нашем визите не очень разумно, а адрес я узнаю.
Он взял из моих рук трубку и торопливо набрал номер. Кто-то ему ответил, лицо Вадима мгновенно преобразилось, и он запел:
— Ниночка, мне адресок нужен. Донцова Наталья Васильевна, сколько ей лет, не знаю, но должна быть молодой… Есть телефон, запиши… какие шашни, радость моя, по работе надо… Сделай одолжение… Записывай, — шепнул он мне и продиктовал адрес. Потом еще минут пять развлекал Ниночку всякими глупостями и наконец повесил трубку. — Если человек на больничном, ему положено быть дома, — заявил он, а Саша с усмешкой добавил:
— Хотя в такую погоду дома сидят только идиоты.
— Вот ты больной и лежишь в постели. В налоговой должны трудиться честные люди, значит, эта Наташа глотает таблетки и смотрит телик, а не греется на солнышке… Через пятнадцать минут проверим, это ж совсем рядом.
На машине Вадима мы добрались до нужной нам улицы за пять минут, правда, на псиски дома времени потратили значительно больше.
— Я пойду одна, — сказала я Вадиму, когда мы остановились возле Наташиного подъезда.
— Справишься? — спросил он.
— Конечно.
Наташа жила на втором этаже. Металлическая дверь с «глазком», звонок, похожий на звук колокольчика. Дверь открылась, и я увидела женщину лет тридцати, высокую, полную, с милым лицом и очень грустными глазами. Почему-то это произвело впечатление. Совсем не такого человека ожидала я увидеть, а нечто длинноногое, юное, с глазами без выражения. Вот так раз .. выходит, я своего мужа недооценивала.
— Здравствуйте, — сказала я и попыталась улыбнуться. Если женщина произвела на меня впечатление, то впечатление от моего появления и описать трудно: она буквально остолбенела, шепнула:
— Господи. — Прижав руку к груди и наконец собравшись с силами, произнесла:
— Это вы?
Стало ясно: в отличие от меня, ранее не подозревавшей о ее существовании, ей о моем было известно, более того, она знала, как я выгляжу. Может, Димка ей фотографии показывал? А почему бы и нет?
— Это я, — пришлось согласиться мне и даже кивнуть:
— Можно войти?
— Конечно… проходите. — Она распахнула дверь пошире и посторонилась, пропуская меня в прихожую. Я сбросила кроссовки и повернулась к ней.
— Куда?
— В комнату., проходите, пожалуйста. Извините, я никак не приду в себя. Я ведь… вы… вас ведь… извините.
— Ну да, — помогла я ей немного. — Меня похоронили, и вы даже поставили на моей могиле памятник. То есть на нашей.
— Так вы живы? — В себя она приходить не спешила.
— Конечно. Согласитесь, на привидение я совсем не похожа.
— Да… — Она продолжала стоять в дверях комнаты и так смотрела на меня, что я начала хмуриться. Огляделась и присвистнула:
— У вас неплохая квартира. Одна живете?
— Да. — Наташа кивнула. — Квартиру купил Дима, если вы это имеете в виду, мебель и все остальное — тоже он…
— Если честно, мне на это наплевать.
— Я знаю, — сказала она и села в кресло. — Дима много о вас рассказывал. Он вас очень любил.
— Он вам рассказывал, как меня любил? — поинтересовалась я, женщина неожиданно заплакала, а мне стало стыдно: не заслуживала она того, чтобы я с ней так разговаривала.
— Он вас очень любил, — повторила она. — И был несчастлив. Извините, что я говорю вам это. Он считал, что вы его не понимаете и не хотите понять. Вы его не ценили, ни его самого, ни того, что он для вас делал.
— Я оценила. С опозданием. Когда дом на моих глазах превратился в головешки.
— Как вы выжили? — наконец-то спросила она.
— Я была в погребе. Он довольно далеко от дома. А потом сбежала, потому что испугалась. И пряталась два года.
— Господи… — Она закрыла глаза ладонью, быстро справилась с собой, вытерла слезы, высморкалась и сказала очень просто:
— У меня есть деньги, довольно приличная сумма. Кое-что я потратила: похороны, памятник, я вам все подробно распишу. Это Димины деньги, то есть теперь ваши, я их никогда не хотела, просто не могла отказаться, он бы обиделся. Он очень обижался на вас, считал идеалисткой, злился, твердил: «Представляешь, деньги ей не нужны…»
