Игорь Чубаха - Смотрящий по неволе
– Ходют тут всякие, а пропуск не показывают, – наконец соизволил прояснить позицию вахтер, отставив блюдечко.
Виталий Ефремович заскрипел зубами, полез в карман и прижал к стеклу удостоверение:
– Доволен?
– Не действительно, – фыркнул вахтер и снова подлил в блюдечко чаю.
– Как не действительно? Самим гендиректором подписано!
– Недействительно, – как от докучливой мухи отмахнулся вахтер, – Совет трудового коллектива сместил вашего Гуся Лапчатого к еханому бабаю. Сейчас только пропуска от Совета трудового коллектива действительны.
– Это ж по каким таким юридическим законам!?
– По законам совести! – отрезал старик и просто перестал обращать внимание на скребущуюся в окошко растерявшую надменность троицу.
Устав ломиться в зафиксированный турникет, троица посовещалась не по русски и вернулась наружу. Снаружи милицейская рать разбрелась кто куда, благо солнышко баловало теплыми лучиками.
– Становись! – подсуетился в матюгальник, поняв, что парламентеры остались с носом, лейтенант Готваник. Нагнетание обстановки было ему на руку. Подполковник Среда отправил сюда Готваника с тайным умыслом, авось удастся наштопать побольше дел по хулиганке.
Серьезная комиссия не имела морального права вернуться в Питер, неся в клювике возбужденными всего два дела по двести восемнадцатой на задержанных в день похорон директора «Пальмиры» отставных быков Словаря и Малюту – за ношение огнестрельного оружия. Комиссии требовались свежие повинные головы. И побольше, побольше, побольше – как таблетки от жадности.
Местные менты нехотя вернулись к пазику и изобразили не очень стройную шеренгу.
Два американских бухгалтера с сарказмом высказались в том смысле, что на такую опасную работу следует приглашать специально обученных людей и платить им соответственно, а не гроши. Тогда они и станут землю рыть.
– Разобрать каски и щиты! – скомандовал, чуя, что грядет его звездный час, лейтенант.
Служивые нехотя забрались в душный салон и вооружились. Кому-то не хватило пластикового щита, кому-то каски. Теперь они стали немножко похожи на хоккеистов.
Американские бухгалтера, будто на похороны одетые в черные шерстяные костюмы, смотрели на военные приготовления с нескрываемой зеленой тоской. Им хотелось домой к семьям, а тут все затягивается на неопределенный срок.
– Построиться «черепахой». Вперед! – скомандовал лейтенант.
Если эту толпу можно было назвать «черепахой», то «черепаха» действительно двинулась вперед на штурм. С черепашьей скоростью. Лейтенант шустрил рядом и подстегивал бодрыми призывами в мегафон. Половине ментов мечталось этот мегафон отобрать и разбить об лейтенантову бедовую голову. Резиновая палка в левой руке летехи ерзала, жаждая крови.
А на следующий день «Аргументы и факты» писали:
«...Нет ничего удивительного в том, что простые рабочие Виршевского нефтекомбината не верят в эффективность перехода власти на комбинате в руки иностранных инвесторов. Петербург и Ленинградская область имеют достаточное количество печальных примеров подобного инвестирования. Это и Светогорский целлюлозно-бумажный комбинат, и Ленинградский фарфоровый завод...»
Вахтер вышел на крыльцо выкинуть огрызок яблока, увидел надвигающиеся боевые порядки и быстренько скрылся за дверью, так и не выкинув огрызок яблока. И тут же над территорией нефтекомбината тоскливо заныла сирена тревоги, будто бормашина в коренном зубе.
Все атакующие поголовно стали сразу как-то серьезней относиться к происходящему. Менты в касках, бряцая щитами, подтянулись, раздухарились, в рядах помаленьку проснулась инициатива. Трое попытались оттянуть стальную пружинящую створку ворот, одного чуть не защемило. Следующий мент попытался свернуть замок на двери – с первого захода не получилось. Третий мент потерся у окна туда-сюда, как вуайерист, и вдруг с размаху рассадил его дубинкой:
– А ну отпирай, старый козел! Под сопротивление властям подведу! – заорал он в пробоину.
Но вредоносный старик вместо того, чтобы сдаться, плеснул в брешь горячим чайком из термоса.
– А-а-а! – запрыгал на месте, растирая обваренные щеки мент, – Да я тебя!.. – и потянулся к кобуре.
Вохровец от греха подальше с проворством стахановца задвинул разбитое окно шкафом для ключей.
– Ломаем дверь! – прилепил к губам матюгальник лейтенант.
Вокруг него сплотилась группа наиболее азартных ментов, и они по очереди плечами стали бодать щуплую дверь проходной комбината. Однако изнутри в поддержку вахтера выступило несколько подоспевших роботяг. И когда дверь слетела с петель, наиболее азартных ментов встретили наиболее азартные работяги, вооруженные досками и прочим строительным мусором. Пролилась первая кровь, пока еще всего лишь из чьего-то разбитого носа.
Пластиковые щиты забрызгало алым бисером – снаружи. Наверное, беспонтовое сопротивление гегемонов было бы быстро сломлено, но тут какой-то Кулибин, присев на корточки, стал садить сквозь турникет доской, будто бильярдным кием, по коленным чашечкам нападавших. Али мы – не виршевцы, которых вся область сцыт?!
– Сынок? – узнал сержант Ефимов в одном из сопротивленцев родную кровь и от удивления опустил руки, – Ты как здесь? Ты почему здесь?!
– Потому что правда на нашей стороне, батя! – зло ответил сын и зафигачил кулак папаше под глаз. Но и сам тут же получил резиновым членозаменителем по кумполу от папиных однополчан и слег под ноги сражающимся сторонам.
– Рабочие наших бьют! – кричал оказавшийся в самой гуще мент с обваренными щеками и наотмашь лупил по спине, по плечам и по голове, в общем куда попадет, плешивого щуплого мужичка резиновой дубинкой.
А вахтер на своем блокпосту наяривал диск телефона и трубил по всем цехам тревогу, что, мать ити, пришли америкосы с ментами оккупировать комбинат!!!
К пытающемуся успокоить импортных бухгалтеров Виталию Ефремовичу, дескать – любуйтесь русским колоритом, откуда-то извне подошел невинно лыбящийся типчик в джинсе и с тяжелой бугристой сумкой «Адидас» на плече.
– Таки решили выкуривать? – обрадовался тип и достал из сумки фотоаппарат.
– Э! Алло! Какого хрена? Ты кто?! – честно не понял Виталий Ефремович.
– «Экспресс-Вирши»! – с пафосом продекламировал типчик и столь же важно добавил, – По Закону о прессе имею право! – далеко ходить не требовалось, чтобы догнать: не за чахлые «Экспресс-Вирши» радел типчик. Такой материал, да еще с фотками, у него даже «Московский комсомолец» слопает.
Виталий Ефремович запаниковал, поймал сторонящегося свалки, не слишком активного мента и злым шепотом наказал не позволять здесь ничего фотографировать. Бить по рукам, а если поздно, то и по фотокамере. Он – Виталий Ефремович – за все отвечает! И побежал остужать пыл переклинившего лейтенанта.
– Лейтенант, ты что, только из Чечни? – быстро нашел Виталий Ефремович нужные слова.
Лейтенант обиделся, но побоище прекратил. Раскрасневшиеся менты отступили к пазику, разгоряченные рабочие, потирая ушибы, остались дежурить по ту сторону проходной.
– Лейтенант, ты что, специально?.. – красноречиво недоговорил Виталий Ефремович, – Тебя что, учить надо, как с людьми разговаривать?
– Сами этого хотели, – показал зубы лейтенант.
– Ладно, демонстрирую. Выдели мне двух бойцов, – загадочно улыбнулся Виталий Ефремович.
– Григорьев и Малышев, ко мне! – не отказал себе в удовольствии рявкнуть именно через мегафон поближе к чуткому брокерскому уху лейтенант.
Означенные охранники правопорядка подгребли, боевой дух из них выходил мелкими глотками, глаза их еще стекляно поблескивали, кулаки их еще то и дело карательно сжимались.
Виталий Ефремович отвел подшефную пару ментов к «мазде» и открыл багажник:
– Весело взяли и весело понесли! – приказал он голосом, не терпящим пререкательств.
– Это им?! – возмутился Григорьев.
– Может, лучше нам? – не поторопился выполнять приказ Малышев.
– Цыц. Вы при исполнении или где? – хрустнул суставами пальцев директор брокерской конторы – в этот торжественный момент он разворачивал перстень на пальце брюликом внутрь.
Делать нечего, отставив пластиковые щиты, менты подхватили из багажника ящик водки и понесли следом за решительно пинающим асфальт ногами в сторону вахтерской будки директором «Семи слонов». Войдя в зияющий выбитым зубом дверной проем, Виталий Ефремович посторонился – дал ментам вволочь и поставить перед пограничным турникетом ящик.
– Мужики, я с мировой пришел! Вот простава за случайные обиды.
Выполнив черновую работу, два мента с чувством глубоко оскорбленного достоинства отвалили, а Виталий Ефремович широко улыбнулся в рамках налаживания добрососедских отношений.
К Виталию Ефремовичу перегнулся через турникет один из мужиков, хлюпая разбитым носом:
