Борис Бабкин - Камни бессмертия
– А вода у вас есть? – спросила женщина.
– Так снег таю, – признался он. – До колонки-то и не дойду. А просить, так некого, да и не могу я просить, – смущенно проговорил он. – Стыдно…
– Понятно, – кивнула она. – И не ели ничего. Сейчас, – пообещала она, – я быстро, – и вышла.
– Вот те бабушка и Юрьев день, – пробормотал он. – Вот уж кого не ждал. А на кой я ей нужен-то, – покачал он головой. – Я ж, етишкин кот, даже имени ее не знаю. Врачиха Сиротина, и все тут. Помереть скорей бы, – опустил он голову.
Красноярcк
– Здорово, сестренка, – усмехнулся бритоголовый атлет. – С какого бодуна ты вдруг нарисовалась? Или твой Мишка снова?..
– Нет его, – ответила крепкая симпатичная длинноволосая брюнетка. – Он уехал по делам. И…
– Тормози, – попросил ее брат. – Как уехал? Куда это он намылился? Я думал, ты приехала…
– Михаил делом занимается. Собственно, и я приехала из-за этого. Ты отца давно видел?
– Мы были с тобой у него в сентябре и больше я не ездил. Звонил неделю назад, живой вроде. А что? – спросил он. – На кой хрен ты его вдруг вспомнила?
– Просто проведать надо, – со значением улыбнулась она. – Все-таки…
– Да не пудри ты мне мозги, Наташка, – усмехнулся и он. – Ты просто так и муху не прибьешь, а тут из Питера прикатила. С чего это вдруг в тебе любовь дочерняя проснулась?
– Не знаю, – задумчиво сказала Наташа. – Наверное, умрет скоро отец, вот и потянуло. Все-таки родная кровь.
– Не вешай лапшу на уши, – рассмеялся он. – Ты просто так хрен…
– А с чего бы вдруг он мне так нужен стал? – спросила она. – Не дури, Женька. Неспокойно на душе. Как туда добраться сейчас можно?
– Вертушкой, – ответил он. – И то, если сможешь договориться. Но стоить это будет… дорого.
– А есть с кем договариваться? – спросила Наташа.
– Конечно, есть, – кивнул он. – А чего это ты вдруг так загорелась отца увидать? – непонимающе спросил он. – Ведь ты всегда…
– Хватит меня допрашивать, Женька, – сердито перебила его сестра.
«Что-то ты темнишь, – подумал он. – Сто пудов даю, темнишь, сеструха».
– Ты сведешь меня с тем, кто может меня доставить к отцу? – спросила Наташа.
– Завтра перетрем, – пообещал он. – А ты приемыша видела? – спросил он.
– Да зачем он мне нужен, – усмехнулась Наташа. – А почему ты спрашиваешь?
– Так у отца сын Павла был, – ответил Евгений, – Сашка. Перед Новым годом привез его Павел. Сам по делам куда-то ездил, а сына к отцу отвозил. Вертолет был вроде как на ремонте. И там парень жил около месяца.
– Интересно, зачем он туда летал? – спросила Наташа.
– Да я же тебе говорю, сына отвозил, – немного раздраженно напомнил Евгений.
– А сам был там? – спросила она.
– День пробыл и улетел, – непонимающе ответил он. – Да чего ты, блин, докопалась до Пашки с сыном. Ты мне…
– Ладно, – перебила его она. – Просто есть возможность заработать неплохие деньги. Медвежий жир нужен. И меха можно хорошо сдать. В общем, договорись с вертолетчиком, а я тебе потом пять процентов от прибыли дам.
– Кинешь, сестренка, – усмехнулся Евгений.
– Не кину, – заверила его она. – Просто ты не показывайся там. На тебя отец злой. И поймет, что…
– Хорошо, – пообещал Евгений, – договорюсь. Но, может, пооткровенничаем? – предложил он. – Что-то мне не особо верится в…
– А зачем мне тебя обманывать? – усмехнулась и сестра. – Можешь полететь со мной, но, боюсь, будешь только мешать. Отец…
– Да и ты у него не в почете, – засмеялся он. – Только что живешь в Питере, устроилась ты, сестренка, – покачал он головой. – А может, и меня там пристроишь? Я на все готов, чтоб пожить в центре по-человечески. Сейчас и тут, конечно…
– Тогда делай, как я говорю, – перебила его сестра. – И все в твоей жизни устроится. Звони своему знакомому, – напомнила она. – Но мне надо не до Северо-Енисейска, а до самого Волчьего. Заплачу, сколько он скажет.
«Что-то ты темнишь, сестренка, – усмехнулся Евгений. – Но я выясню, чего ты задумала. Обязательно все выясню».
Волчье
– Спасибо тебе, милая, – грея руки перед печной дверцей, вздохнул Савелий Федотович. – А то бы точно замерз. И укол ты сделала, дышать полегче стало. А ты откуда есть-то? – спросил он. – И чья будешь?
– Детдомовская я, – грустно улыбнулась женщина, мешавшая что-то в двух кастрюлях попеременно. – Не помню ни папы, ни мамы. Маленькой попала в детский дом. Закончила училище, а сейчас, сами знаете, как с работой. Многие врачи с дипломами сидят без работы или на рынке торгуют. А тут предложили фельдшером в Новое. Ну, и еще три поселка обслуживать и ваш заодно. Я и согласилась. И не жалею, – улыбнулась она. – Здесь и народ лучше, чем в городе, и как-то дышится вольнее.
– Народ сейчас не тот, что был, – вздохнул Медведев. – Вот вымрут мои годки, и все, – кивнул он. – Кончится сибирское гостеприимство. Сейчас уже, хрен, дверь ночью откроют, а раньше вообще не запиралась. Даже когда СССР был, примут, если помощь нужна, и накормят, и напоят. А сейчас. – Савелий Федотович махнул рукой. – А ты, милая, извини, понятное дело, – смущенно проговорил он, – но как звать-то тебя? Фамилию знают все. Сиротина, а по имени…
– Женя меня зовут, – вздохнула Сиротина. – Нашел меня маленькую милиционер какой-то, Евгений, а по фамилии Зайцев. Вот меня и сделали Евгения Евгеньевна Сиротина. Ну, я пойду, наверное, – попробовав суп, проговорила она. – Вы поешьте. Тут суп и картошка с мясом. Я завтра приду, – пообещала она.
– Да куда ж ты пойдешь-то? – вздохнул Медведев. – У тебя хибарка не протапливается, печка разрушенная. Вот что, Женя, – кивнул он, – жить у меня будешь. И присмотришь за мной, и тебе лучше. И давай без всяких там не могу, неудобно и так далее. Я…
– Но ведь действительно неудобно, – смущенно улыбнулась Женя.
– Неудобно штаны через голову снимать, – проворчал он. – Я тебя к себе сиделкой беру. Понятно или нет?
– Понятно, – весело засмеялась Евгения. – Но у меня вещи в амбулатории. Я там ночую, – смущенно проговорила она. – Теплее, да и…
– Завтра принесешь свое барахло, – перебил ее Медведев. – А мне и спокойней, и веселее будет. А то я ж один уж сколько годков. Получается, как-то не по-людски, – проговорил он. – Мы с Аленой двоих на свет произвели. Сына и дочь. Год разница, – вздохнул он. – Вроде как нормальные люди были. Мы в радости жили и видели свою старость спокойной и сытой. Дети не оставят, мол. А тут еще одного судьба подкинула, – продолжал он. – У меня сестра была, двоюродная. У нее сын родился, Пашка. А Пелагею с мужем медведь порвал. Ну, и оставили мы Пашку у себя. Дети подросли, понятное дело, разлетелись кто куда. Наташка моя вместе с дочерью соседа Ивана Добрина, приятеля моего, в педагогический учиться пошли. Но тут… – Он махнул рукой. – В общем, моя дочь Наталья проституткой стала. Вот и…
– Как проституткой? – удивленно перебила его Женя. – Ведь, говорят, она в модельном бизнесе работает.
– Как раз там и работает, – кивнул Савелий Федотович. – Голой задницей крутит, етишкин кот, – сплюнул он. – Сейчас, правда, не сама, а девчонок молодых заставляет. И муж у нее, точнее хахаль…
– Савелий Федотович, – засмеялась Евгения.
– Извини старика, – вздохнул он. – Ну, вообще не муж он ей и она ему не жена, но живут совместно. Как прежде говорили, примак он ей, а могло быть, она ему просто… – остановившись, махнул рукой. – Вот, етишкин кот, – проворчал старик. – Ведь всю жизнь так говорю, а сейчас вроде как стесняюсь. В общем, ты меня верно поняла. И ты у меня жить будешь, Женька, – кивнул он. – И не обсуждается мое слово. Так что вон там твоя комната будет, – махнул он рукой налево. – Дом большой и не старый еще, – продолжал он. – Туалет в доме, ванная имеется. Но там как-то надо включать, электропечка, кажется, воду греет. Но я баню любил. А не мылся уже, почитай, месяца полтора, – вздохнул он. – Только харю ополаскивал и ноги мыл. Там вон кучка носков, – смущенно посмотрел он в сторону двери в ванную. – В общем, живи у меня. Плохо мне одному, – опустив голову, негромко проговорил он.
– Конечно, буду жить у вас, – стараясь подбодрить старика, весело проговорила она. – А сейчас давайте поужинаем. Я есть очень хочу, – улыбнулась Евгения.
Москва
– Господи, – вздохнула Лида. – Конечно, об этом даже подумать никто не мог. Хотя, – она потянулась и, смущенно улыбнувшись, оглянулась. Но сидевшие в зале люди были заняты своим, кто-то читал и делал пометки, другие листали журналы. – Хотя это мое предположение, – прошептала Лида. – Но мне оно кажется абсолютно верным. Не может быть таких совпадений.
«А может, он действительно дает бессмертие?» – разглядывая алмаз в бархатной коробочке, думал Зудин. – Может, мне тоже простуду вылечит? – чихнув, предположил. – За те деньги, которые за него предлагают, можно вылечить, пожалуй, все, что угодно, и еще останется. Хотя чушь, наверное, про бессмертие-то. И что-то не помогает он мне, камушек этот. Может, солнце нужно? – Он посмотрел на заледеневшее окно. Положил алмаз в коробочку и закрыл ее. Вздохнул. Вытащил из коробки сигару. Отрезав кончик, сунул ее в рот и щелкнул зажигалкой. Не прикурив, положил сигару обратно. – Кажется, зря я в это дело влез, – прошептал Вадим Константинович. – Трачу деньги, нажил врагов, потерял сына. Сын, – прищурился он, – Антон приехал ради камня. Он был в Германии, – вспомнил он. – Вернулся из Африки и остановился в Германии. Не хотел приезжать, а тут заявился. Стоп, – кивнул он. – Иволгин был в Турции и говорил, что встретил там знакомого Антона. Черт. Наверняка поведал о Монголии, и Антон приехал. Стоп, – снова буркнул он. – А ведь он сразу начал говорить про камень и столько наговорил, что я и то не знал. Получается, Антон на кого-то работал. Понятно, – покачал он головой. Нажал кнопку внутренней связи.
