Владимир Колычев - Идет охота на волков
Борис Яковлевич слегка ошибся. Фамилия новичка была ни Лихачев и не Лихарев, а Лиханов. Работал он в другой бригаде, но поселили его в одно с Максимом общежитие.
Максим представлял его в образе тихого, степенного мужика в возрасте, но, как оказалось, это был молодой человек лет двадцати пяти. Его нежелание искать земляков можно было бы объяснить замкнутостью, скрытным характером. Но парень оказался балагуром.
Максим убедился в этом вечером. После ужина отряд привели в общежитие, но многие зэки остались в курилке. Время – конец мая, погода прекрасная. Посидеть на свежем воздухе, покурить в удовольствие. Лиханов отчаянно смолил папиросу и так же отчаянно размахивал руками: рассказывал какой-то пошлый анекдот. Слушали его без внимания, но факт оставался фактом – парень вовсе не прочь потрепать языком. Такие люди, как правило, стремятся обзавестись нужными связями, а этот даже не пытался подойти к Максиму.
Но если гора не идет к Магомету, то можно и самому взять гитару и сходить в горы.
Максим подошел к парню, посмотрел на него сквозь насмешливый прищур, достал сигарету, закурил.
– И откуда берутся такие веселые?
– Э-э, да у нас все такие, – заметно смутился Лиханов.
– Где это у вас?
– Ну, в Белокаменске...
– Ух ты! И я из Белокаменска!
– Да ну! – не очень убедительно обрадовался парень.
– Вот тебе и ну... Улицу Барона Врангеля знаешь?
– Барона Врангеля?! Э-э, да ты шутник! – нервно хихикнул новичок.
– Так у нас же там все такие... Служил где?
– Ну, в ГИБДД, инспектором.
– На взятке погорел?
– Ну да.
– Не повезло.
– Да нет, нас давно уже разрабатывали. Операция «чистые руки»...
– А я вот за угон мотаю. Знаешь, чем угон от хищения отличается?
– Чем?
– Ты же гаишник, должен знать.
– Ну, угон это угон, – замялся Лиханов. – А хищение...
– Хищение – это хищение, – хмыкнул Максим.
– Балда ты, Дима! – встрял в разговор Леша Мишин, такой же молодой парень, как и Лиханов. – Хищение – это кража с целью сбыта. А угон – это просто покататься. Сейчас за угон просто штрафом отделаться можно...
– Леша у нас в спецназе служил, – хмуро посмотрел на него Максим. – И то знает... Правда, Леше слова не давали. Да, Леша?
Не дело это – в чужие разговоры лезть. Именно это Максим и дал понять Мишину. А Максим был в авторитете, поэтому Мишин отвел глаза в сторону.
– А чего ты скис? – обратился Максим к Лиханову. – Ну не знаешь и не знаешь. Нет таких людей, которые все знают... Как там нынче Светлокаменск поживает? Что нового?
– Да все по-старому, – оживился парень. – Ну, может, для меня по-старому. А для тебя, кто ж тебя знает, когда ты сел...
– Семь лет назад сел.
– За угон?
– И за угон тоже... А так за убийство...
– А-а...
– Кто сейчас у нас в ГУВД главный?
– Да генерала недавно назначили. Фамилия – Чернобоков. Зверь, говорят...
– А РУБОП как поживает?
– А там сейчас полковник Венгеров главный, – чересчур поспешно, как будто заученно, проговорил Лиханов.
Максим кивнул. Действительно, Илья Венгеров еще в позапрошлом году возглавил Светлокаменский РУБОП, а в этом – получил по третьей звезде на погоны.
Он продолжал разговор и убедился, что Лиханов хорошо владеет информацией. Даже слишком хорошо. Как будто кто-то научил...
– А что там с девчонками у нас? – чтобы снять остатки напряженности, развеселым тоном спросил Максим. – Такие же – самые красивые?
– У-у! Девчонки у нас – просто класс! – расплылся в улыбке Лиханов.
– А то я парень холостой. И жуть какой голодный!
Увы, но Максим говорил чистой воды правду. Майя воспользовалась правом заочно развестись с ним... Все-таки переиграл его Семен. Все-таки Майя оказалась не той женщиной, о которой он мечтал и за которую готов был умереть. Предала она Максима. И сейчас жила с Кафтановым. Вышла за него замуж или нет, неизвестно, зато ребенка родила ему – это яснее ясного... Ну да Бог ей судья!
А Кафтанову судьей будет он сам. И пусть эта мразь и не надеется на отпущение грехов. Макс никогда его не простит. Месть его не будет жестокой. То есть Кафтанов умрет быстрой смертью...
– ...Я ей говорю, откуда такая красивая? А она – если красивая, то женись... – возбужденно, скороговоркой рассказывал Лиханов.
– Что? – спохватился Максим. – Извини, прослушал... Задумался.
– А-а, бывает...
– Бывает. Но не каждый день... Не каждый день, говорю, на свободу выпускают.
– Что? На свободу? – встрепенулся парень.
– Да у хозяина сегодня был. Документы на меня пришли. Ждали через месяц, а они раз, и пришли... Так что завтра на свободу, с чистой совестью...
– Ух ты! – Лиханов изображал восторг, но во взгляде сквозило беспокойство.
Похоже, Максим нарушил его планы... На то он, в общем-то, и рассчитывал.
После отбоя он отправился в каптерку пить чай. Нарочно задержался допоздна, чтобы не заснуть ненароком до срока. Не было уверенности, что Лиханов именно тот человек, за которого он его принял. А раз не было уверенности, то можно было дать слабину...
В койку Максим лег в третьем часу ночи, когда все давно уже спали. Поворочался немного для приличия и затих. Сделал вид, что заснул.
Он ждал Лиханова, но тот не появлялся. Зато в четыре утра в спальное помещение зашел с проверкой дежурный помощник начальника колонии. Тихонько посчитал заключенных по головам и так же тихо удалился. И это почему-то охладило тревожные мысли Максима. А наваливающийся сон засахарил их... Может, он и соврал, что завтра будет на свободе, но ведь по-любому случится это скоро. А это само по себе – большой кайф...
Он уже засыпал, когда в сумраке помещения мелькнул какой-то силуэт. Человек тихо, украдкой направлялся к нему. И не откуда-то, а со стороны, где должен был сейчас находиться Лиханов.
Максим наблюдал за этим подозрительным передвижением сквозь прищур и не мог видеть, что это за человек. Но ситуацию при этом контролировал полностью.
Заключенный приблизился на опасное расстояние, потянул к нему руку, и в этот момент Максим пришел в движение. Поймал противника за руку, взял ее на прием, заломил за спину.
– Ой-ей!
Это был голос Лиханова.
– Ну, вот ты и попался, придурок!
– Что «попался»? Просто поговорить пришел...
Заломанную руку он сжимал в кулак, но в нем ничего не было. Ни заточки, ни удавки – ничего.
– А чего крался?
– Да нет, тебе показалось... У тебя что – с нервами непорядок?
Максим посмотрел под ноги и увидел на полу обычную пластиковую авторучку. Такой у него точно не было. Свободной рукой он поднял ее, показал проснувшемуся соседу.
– Твоя?
– Да вроде нет... А что такое, Макс?
– Сейчас разберемся...
Он осмотрел авторучку. Вроде бы ничего необычного. Только наконечник очень острый.
– Что это такое?
Он поднес авторучку к глазам Лиханова.
– Ну, ручка, а что?
Она была пластиковой, а пол – деревянным. Поэтому выпасть из руки она могла почти бесшумно. Лиханов мог просто ее выронить, чтобы избавиться от улик.
– А я тебе сейчас ею в морду ткну!
– Не надо!
– Да я не больно, ты не бойся. Только кожу проткну, и все.
– Не надо! Умоляю!
Ноги у Лиханова подкосились, и он рухнул на колени, головой стукнувшись о пол.
– А что там в этой ручке? Цианид? Курарин?.. Если цианид, то ты помрешь быстро.
– Я... Я не знаю... Но сказали, что наверняка.
– Кто сказал?
– Ну, человек один... Я в казино сильно проигрался, они сказали, что дом отберут. А у меня семья, дети. Сказали, что все простят, если я... ну, тебя...
– И что за человек?
– Ну, его Виктор зовут. Больше я ничего не знаю...
– Плохо, Лиханов... Плохо, говорю, работаешь... Ты извини, но я самосуд устраивать не буду...
Максим без всякого зазрения совести вызвал дежурного помощника и сдал ему несостоявшегося киллера. А вместе с ним и смертельно опасную ручку, хотя был соблазн присвоить ее себе. Какое-никакое, а оружие...
* * *Мартовские кошки хороши в марте, а Майя – в мае. Цветет и благоухает как черемуха – ни дать ни взять вечная невеста. Тридцать один год ей, а так же хороша, как в семнадцать лет. Только вот неласковая она...
– Ты куда?
Она уже садилась в машину, когда Семен окликнул ее с высоты мраморного крыльца.
– На работу, – удивленно повела она бровью.
– А поцеловать?
Поджав губы, она сделала движение, будто хотела закрыть за собой дверцу. Но, передумав, все же направилась к нему.
Он не стал спускаться с крыльца, дождался, когда она сама поднимется, чмокнет его в щеку.
– Может, ну ее к черту, эту работу? – спросил он.
– Ты же знаешь, у меня много дел, – покачала она головой.
– А может, все-таки на лыжах покатаемся?
– Какие лыжи, лето на носу! – вымученно улыбнулась Майя.
Ей не терпелось поскорее исчезнуть. Увы, но Семен тяготил ее.
– Да те самые, с палками...
– Пошляк.
– Ну, может, хоть что-то тебя заведет. А то как ледышка... И скользкая, и холодная. И хрупкая...
