Кирилл Казанцев - Криминальная империя
— Здравствуйте, Зосима Иванович, — протянул он руку и уселся напротив. — Моя фамилия Жондарев. Так, значит, решили сами во всем разобраться? Похвально, похвально. Вы уж нас извините, что задержали вас, но, сами понимаете, ваше поведение очень подозрительно. Мало ли что… ну да ладно. Скажите, Зосима Иванович, а чего-нибудь вам удалось раскопать? Может, вам помощь наша нужна? Все-таки мы краевое управление, нас дела в районах интересуют. Можем подключиться, если что.
— Увы, пока тыкаюсь носом, как слепой кутенок, — признался Игнатьев. — Все, что я успел, — это поговорить с десятками людей, которые знали семью Никольченко лучше меня, кто лично знал Сергея, его дела.
— Разумеется, — одобрил Жондарев, — нужно искать мотив, если уж вы заподозрили убийство. Значит, вас акт вскрытия не удовлетворил? Хорошо, мы постараемся негласно проверить это. А кто вам в Романовском помогает, на кого вы там опираетесь? Вы же приехали всего несколько дней назад.
Игнатьев посмотрел в чистые приветливые глаза подполковника и решил, что он наговорил уже достаточно. Очень Игнатьеву не понравился последний вопрос. Особенно если учесть, что ему рассказывал очкарик о крышевании района краевым УВД. Что-то он купился на приветливые слова и добрые понимающие улыбки. Не рановато ли? Забыл, что ему рассказывали, забыл семью своего брата?
— Ни знакомых, ни приятелей, — сокрушенно проговорил Игнатьев. — Кто мне там поможет-то? Люди, знаете ли, разговаривают и то неохотно, а уж помогать… Не те люди в нашей стране стали, не те. Живут хорошо, а на других им наплевать. Это я давно понял, а потом они к нам бегут, когда самих жареный петух в копчик клюнет.
— Да, да! — согласился Жондарев. — Работать становится трудно. Ну, хорошо! Я вам помогу. Сами вы многого не сумеете без особых полномочий. Вам нужен человек, который имеет доступ к официальным источникам, поможет предоставить информацию, обеспечить организационные моменты.
— А что это вас так вдруг заинтересовало мое частное расследование? — не удержался Игнатьев от провокационного вопроса и стал с любопытством ждать, как подполковник отреагирует.
— Чисто доверие к профессионалу, — почти мгновенно ответил Жондарев. — Передо мной сидит не зеленый лейтенантик, а человек, дослужившийся до майора. За вами опыт, вы знаете семью Никольченко, его самого лучше всех остальных. Я просто считаю, что если у вас появились подозрения, то надо разобраться. А тут такая негласная проверка с вашей помощью получается. Вдруг правда там следствие ведется тяп-ляп? Вдруг вы правы, а в районе просто не хотят работать? Вы уж извините, что у меня такие корыстные интересы возникают в связи с тем, что толкает на это расследование лично вас. Ну, так запишете телефон?
— Какой телефон?
— Телефон человека, которому можете полностью доверять, к которому можете всегда обратиться по любому вопросу в Романовском. Если он не сможет решить сам, то сообщит мне.
— Он работник Романовского РУВД?
— Вот этого вам знать не обязательно, — широко улыбнулся Жондарев. — Зачем я буду рисковать и сдавать собственные кадры, которые там мои глаза и уши? Пишите: зовут его Дмитрий Алексеевич, номер телефона, по которому можно позвонить, представиться и сказать, когда и где вы с ним хотите встретиться…
— Так это не его личный телефон?
— Конспирация, товарищ майор, конспирация. Он через час будет о вас знать, а по этому телефону вы всегда сможете передать для него информацию. В любое время дня и ночи.
Игнатьев позвонил Марине и сообщил, что дела в Краснодаре закончил и сел в автобус до Романовского. Звонил он, желая успокоить женщину. За пару его арестов она так извелась, что Зосима Иванович предпочел почаще извещать ее о своих делах, чтобы не давать повод лишний раз переживать за него.
В автобусе он устроился поудобнее, сложил руки на груди, закрыл глаза и стал размышлять о разговоре в краевом УВД. Трудно было что-то возразить против того, что ему говорил этот подполковник Жондарев. Железная логика и железная позиция. Край большой, районов много, а иметь точное представление о том, как работают подчиненные на местах, можно только от особо доверенных лиц. И в отношении того, что Жондарев узнал от Игнатьева, чувствовалась его оперативная хватка. Если есть подозрения, если появилась оперативная информация, то ее надо проверить. А если появилась возможность обзавестись лишним доверенным лицом и внедрить своего человека в какие-то круги, то на это пойдет любой оперативник, не задумываясь.
Тогда что же? Вопрос, который задал подполковник? Кто вам помогает, на кого вы можете опереться? Иными словами, один ты землю роешь или вас несколько таких энтузиастов? В каком случае такой вопрос имеет смысл? Если его задавал человек из праздного любопытства. Жондарев профессионал, значит, вопрос имел чисто профессиональный интерес, хотя и был задан походя. Вот! Этот вопрос мимоходом был задан, между делом. А вопрос-то важный. И важный он почему? Потому что, докопайся Игнатьев до конкретных результатов, Жондарев должен точно знать, кто еще располагает этой информацией. Значит, он считает, что Игнатьев может докопаться до опасной информации. Кому может быть опасна информация об истинной причине гибели целой семьи в Романовском? Хорошо, если нерадивым работникам, потому что их могут за нерадивость наказать, за сокрытие преступления. А если речь идет не о нерадивых работниках, а о преступниках? Тогда Игнатьев под колпаком, а первый же его успех равносилен смертному приговору.
Из автобуса Игнатьев вышел полный решимости устроить несколько проверок своим новым добрым знакомым из полиции. Он посмотрел на часы. Кажется, все сложилось удачно и он не застрял в Краснодаре надолго. Через два часа состоится в условленном месте та самая встреча очкарика с его поставщиком, о которой он рассказал Игнатьеву. Ну вот и проверим, кто чего стоит.
Игнатьев позвонил лейтенанту Ионову и предложил сдать канал по сбыту наркотиков. Тот загорелся этой идеей.
— Тогда приезжай к ЦУМу через два часа.
— То есть брать пока некого?
— А это на месте решишь, Леха, — успокоил Игнатьев. — Они от тебя никуда не денутся, можешь потом планировать любую операцию. Хоть захват, хоть разработку.
— Значит, вы мне хотите кого-то показать? Может, я Червоненко с собой возьму?
— Бери кого хочешь, мне-то что. Я тебе сдаю информацию, а ты работай, как считаешь нужным. Ну что? До встречи?
Игнатьев отключил связь и удовлетворенно хмыкнул. Ну, теперь ждем ответного хода. Нет, не так. Будет ответный ход, значит, верить ребяткам из уголовного розыска нельзя, значит, они играют на другой стороне. Пройдет все чисто — значит, мне теперь в самом деле есть на кого опереться в городе. А теперь можно и подкрепиться.
Снова посмотрев на часы, Игнатьев определил себе нужное количество времени для того, чтобы перекусить где-нибудь поблизости. Теперь осталось найти подходящее заведение и…
— Гражданин, предъявите ваши документы, пожалуйста! — раздался голос за спиной.
Игнатьев со стоном повернулся и увидел двух полицейских, судя по рациям на ремнях, — местный патрульный наряд. Ну, вот и ответный ход.
— А представиться вы по правилам разве не должны? — язвительно осведомился он, доставая удостоверение.
— Гражданин Игнатьев Зосима Иванович, — бесстрастным голосом произнес старший наряда, глядя в удостоверение.
Закрыв книжечку, сержант сунул ее в карман и смерил Игнатьева взглядом. «Вот так-то, — подумал Игнатьев, — быстро и оперативно. И наркодельцов не тронули, и меня устранили». Мелькнула мысль попытаться сбежать. А смысл? А куда? Под юбку к Марине? А жить потом дальше как? Нет, ребята, война так война.
— Пройдемте, гражданин, вас приказано доставить в прокуратуру, — объявил сержант.
— Доставляйте, — согласился Игнатьев, — только как доблестная прокуратура узнала, что я в данный момент нахожусь в данном месте, а? Не просветите, товарищ сержант?
— Вот там и зададите этот вопрос, — все тем же бесцветным голосом ответил старший наряда.
Игнатьева завели в ставшее почти родным здание районной прокуратуры. Провели по коридорам, миновали дверь с табличкой старшего следователя Пугачева и подвели к другой, где на табличке красовалось четыре фамилии. Кажется, здесь его уже допрашивали, вспомнил Игнатьев, ага, вот и фамилия Черемисов в списке.
Игнатьев сидел и слушал Черемисова. Сегодня следователя интересовали буквально по минутам первые два дня его пребывания в Романовском. Возможно, у молодого следователя что-то на уме, или возможно, за прошедшие два дня что-то произошло. Какое-нибудь преступление. Игнатьев старательно вспоминал и добросовестно рассказывал. Только, естественно, получалось, что алиби ему могли обеспечить те, кого уже не было в живых: Сергей Никольченко и его жена Галина.
