Владимир Колычев - Все мы грешные
Но легко сказать, да не так просто сделать. Ведь она по-прежнему красива, а мужики все так же прилипчивы. Собираясь в магазин, она старалась одеваться не броско, скромно. Но это не помогало.
Видно, в самом деле было в ней что-то магнетическое, притягивающее к ней мужские взгляды, зажигающее их.
Однажды к ней пристал «новый русский», самое то карикатурное подобие этих современных хозяев жизни. Самодовольный нахал, иначе о таком не скажешь.
Черная майка от Гуччи, на шее золотая цепь в палец толщиной. А поверх всего этого красный пиджак за тысячу долларов. На левом рукаве специальный отворот, чтобы видны были часы от Картье. Ну, как же, смотрите, какие у меня часы, знайте, три штуки баксов стоят. Челюсти все время перемалывают жвачку. Жаль, этикетку к губам не прилепил. А то бы все знали, какой фирмы у него резинка. – Слышь, в натуре, ты не хилая телка, я погляжу. – А пальцы-то, пальцы как держит!..
Настя невольно улыбнулась.
Но он по-другому истолковал ее улыбку.
– О, да ты, я гляжу, согласна слетать со мной в ночной клуб. Есть тут один, по кайфу. Бар там не кислый, скажу тебе, потанцевать без проблем. И номерок люксовский. Музычка в постели до самого утра. А можно и в сауну зарулить. Попотеем чуток, в натуре.
Ну, конечно же, в натуре. В самом прямом смысле этого слова. Ну кто же ходит в баню в одежде?.. Настя снова улыбнулась.
– Значит, так, ты уже созрела. Короче, соглашайся. Девка ты ничего, клевая. С прикидом, правда, не все о'кей. Но я тебя приодену, в люди выведу. Хочешь, фотомоделькой пристрою. А че, я могу. Как Клавка с Шиферного будешь. Отвечаю, в натуре.
Стать на одну доску с Клаудией Шиффер мог обещать только сам господь бог. Этот же тип тянул самое большее на захудалого божка из языческой эпохи.
– Да я бы с удовольствием, – лукаво посмотрела она на него. – Но вот беда, перед подиумом я, наверное, должна буду пройти через вашу постель.
– А то как же! – Он даже облизнулся. – Все ваши желания для меня закон!
Ну, да, конечно, ее желания. Осел!
– Понятное дело. В постели я, между прочим, кое-что умею. И вам было бы со мной очень неплохо. Да вот беда, не могу я.
– Это еще почему?
– Заболела...
– Вылечим!.. А что такое?
– О СПИДе что-нибудь слышали?
Нужно было видеть его лицо. Сначала оно побелело, потом позеленело. Потом его перекосило. Глаза наполнились диким ужасом.
Он смотрел на Настю так, будто она уже заразила его страшной болезнью. Похоже, он готов ее убить.
* * *Пролетела весна, миновало лето. Настя по-прежнему продолжала жить жизнью добровольной затворницы. Ее душа стала успокаиваться. Но она по-прежнему сторонилась мирской суеты.
Мужчины продолжали к ней приставать. Сам этот факт опять начал волновать ее. Но она по-прежнему всех отталкивала. Сказка о СПИДе срабатывала безотказно. На нее смотрели как на прокаженную и спешили ретироваться.
Особенно пугались мужчины-самцы с эффектной внешностью, сердцееды, дамские угодники. Смешно было наблюдать и за богатыми. Куда только девалась их напористая самоуверенность!
Она мерила всех мужчин под одну гребенку. Все они одинаковы, не сомневалась она. Но, видно, все же ошибалась.
– Мне жаль огорчать вас, но мы не можем быть вместе. Увы, я больна, неизлечимо больна. СПИД, понимаете ли, смертельная болезнь.
Настя с печальным видом приготовилась наблюдать за переменами в облике очередного соискателя на ее расположение.
Как они все ей надоели! Липнут как пчелы на мед. Пора, видно, ей забыть дорогу в магазин. Продукты можно заказывать на дом. А свежим воздухом дышать на балконе.
– СПИД – это да, серьезная болезнь. Тут вы правы.
Странно, этот мужчина нисколько не испугался.
Настя посмотрела на него с интересом.
Человек, скажем так, не из красивых. Даже симпатичным не назовешь. Невысок, полноват. Круглое, с неправильными чертами лицо. Но глаза добрые.
И есть у него как будто что-то за душой, создающее вокруг него мощную ауру. Настя интуитивно поняла, что к нему можно относиться только серьезно и никак иначе.
На вид ему лет тридцать пять.
– Вы что, не боитесь этой болезни? – удивилась Настя.
Она продолжала изучать его.
Одет он был не ахти как. Чистые, аккуратно выглаженные брюки и пиджак. Но все далеко не новое, местами заштопанное. И туфли, какие на рынке продаются по рупь за пучок.
Но ей интересна не внешняя сторона медали, а внутренняя.
– Боюсь, конечно. Но о ней знаю.
– Вы врач?
– Нет, я далек от медицины.
Он покачал головой, глядя на нее теплым, все понимающим взглядом.
– Может, вы проводите меня? Сумки у меня тяжелые, – неожиданно для самой себя предложила она. – Не бойтесь, они не заразные.
– Конечно, конечно. Я рад вам помочь, – оживился он и с благодарностью во взгляде забрал в свои сильные руки нелегкую ношу. – А заразиться я не боюсь. СПИД передается только через кровь.
– И через сперму, – вызывающе добавила Настя.
Эти слова должны шокировать слух и смутить мужчину. Но он остался невозмутим.
– И через сперму, – подтвердил он.
– Но, уверяю вас, спать мы с вами не будем, уважаемый...
– Илья Германович, позвольте представиться. Для вас просто Илья.
Интеллигент. Возможно, ученый, быть может, даже со степенью. Когда-то, видно, жил себе, не тужил. Но времена поменялись. И он не вписался в рамки рыночной экономики, остался за бортом жизни, как многие другие. Так подумала о нем Настя.
– А меня зовите Настей, – позволила она.
Ее не раздражал этот мужчина. А это уже кое-что значит.
Она позволила ему проводить себя до порога своей квартиры.
– Может, хотите чашечку кофе? – предложила она, снова сама от себя этого не ожидая.
Будто кто-то тянул ее за язык.
Неужели ей так приятно общество этого человека?.. А ведь с виду в нем ничего особенного...
– С превеликим удовольствием. – В его добрых глазах вспыхнула искренняя радость.
Наверняка он не ожидал такого к себе отношения.
«Но я как будто заразная. И не боится ведь, черт!»
Илья Германович пил кофе маленькими глотками. И говорил неторопливо, содержательно, не употребляя лишних или мусорных слов.
Ей приятен был его голос, но в смысл его слов она не вникала. Он рассказывал о СПИДе, но не это ее сейчас интересовало. У нее появился другой интерес. Интерес не к беседе, а к самому этому мужчине.
Забыв о своем кофе, Настя смотрела на него с нарастающим интересом. Ей вдруг стало казаться, что ее гость нравится ей.
И что же она в нем такого нашла?
Да, красотой он не блещет. Да разве в этом дело? Красивые мужчины опасны. «Зачем вы, девушки, красивых любите?». Есть такая песня. Не с бухты-барахты взялись эти слова.
Он не богат. Сразу видно. Скорее всего за душой ни копейки. Но и это не порок. Зато он добрый, общительный, воспитанный. Он располагает к себе, дарит душевное тепло, поднимает настроение. С ним легко и уютно. Как будто она уже давно с ним знакома.
– И вообще, если один инфицирован, а другой нет, то они могут прожить друг с другом долгие годы, и все останется как было. А если и передаст ему любимая болезнь, тоже ничего страшного. Жить и умереть вместе, разве это не прекрасно?
Звучит и впрямь романтично. Но почему он покраснел? Ну, да, конечно, любимая – это она, и он не боится умереть вместе с ней. И, как это ни странно, говорит об этом вполне серьезно.
Но только она не инфицирована. И никого заразить не может.
Настя, наверное, продолжит с Ильей знакомство. Но в постель с ним не ляжет. Он славный, но как мужчина ее не возбуждает. Да и найдется ли вообще сейчас такой, кто снова разбудит ее страсть?
– Илья, вы знаете, я рада, что мы познакомились. – Должна же она сказать ему что-нибудь приятное.
Тем более ей хочется этого.
– А я сам, скажу не таясь, просто счастлив. – Он говорил искренне.
Похоже, он втрескался в нее по уши. И сейчас скажет ей об этом.
– А сейчас, с вашего позволения, я должен оставить вас, Настя.
Но сказал он почему-то совсем о другом.
Илья собирается уходить, но она ведь его не гонит!
– Дела, понимаете ли, срочные дела, – объяснил он.
– Да, конечно, я вас не задерживаю, – в тон ему ответила Настя.
Взгляд ее погрустнел. Ну не хочется ей, чтобы он уходил, и все тут!
Он ушел. И снова она одна.
Он ушел. И будто вынес тепло из квартиры.
Он ушел. И не договорился о новой встрече.
Настя вспомнила, как Илья подошел к ней, заговорил. Да, ему очень хотелось познакомиться. Но было видно, что он сам испугался собственной решимости. Но не отступил, держался молодцом до последнего. С таким не стоило нести чепуху о СПИДе.
Да, он не сплоховал. Не побоялся проводить ее домой, отважился выпить с ней чашечку кофе. И держался непринужденно.
Но все же выдумка о заморской болезни сыграла свою злую роль. Он ушел, и, видно, навсегда. Где его теперь найдешь?
