Татьяна Степанова - Дамоклов меч над звездным троном
— Мы сверили графики движения речных судов. Все шлюзы вместе с баржей, в том числе и в районе Углича, проходил этот самый двухпалубный теплоход «Крейсер Белугин», — сказал он, когда Катя дослушала запись. — Все совпадает. Я уверен: труп Блохиной был подкинут на баржу в гравий там, в затоне.
— Ты вышел на этот теплоход только благодаря показаниям боцмана и через графики? Или как-то еще? — тихо спросила Катя.
Он не ответил.
— А через Белозерск теплоход проходил? — не отступала Катя.
— Это мы сейчас проверяем. Весь его маршрут.
— Я тебе скажу, чего ты точно не знаешь, — Катя взяла диктофон в руки, повертела его, положила на место. — Самая первая жертва, тот мужчина в Петергофе… Мы с мужем и с Сережкой встречали Новый год в Петербурге, вечером 1 января ездили в Петергоф. А перед этим я видела.., видела их всех с «Крейсера…», кроме их капитана — этого тогда с ними не было, — у «Астории». Они все были в Питере. И Боков тоже был, — она рассказала все, чему была невольным свидетелем и что сумела вспомнить. — Собственно, с этой нелепой драки в баре и началось знакомство Вадьки с ними со всеми.
— Значит, там, на теплоходе, помимо мужиков, и женщины есть? — спросил после паузы Колосов. — И ребенок? Девочка?
— Что с этим новым жетоном? — Катя решила вернуться к главной улике… — Он на экспертизе, как и все другие. Наконец-то криптографа дельного нашли. А то прямо беда была — нет специалистов. А вот заключение физико-технической экспертизы, — Колосов порылся в папке. — Все жетоны изготовлены из самого обычного сплава с примесями меди и никеля. Обработка кустарная, не фабричная. Надписи тоже выполнены кустарным способом. И вот интересная деталь: гравировка на всех жетонах выполнена, судя по технике, разными мастерами.
— Вадик мне говорил: там, на теплоходе, есть еще и команда. Двое или трое матросов, кажется, все азербайджанцы и повар, — Катя отложила заключение. — Слышишь, Никита? Там, кроме них, есть еще и команда.
Колосов кивнул. Выражение его лица отчего-то все сильнее и сильнее начинало тревожить Катю.
— Ты что-то задумал? — спросила она. — Ведь ты точно что-то задумал. Что?
— Я еду туда, на теплоход. — Он открыл сейф, достал кобуру с табельным.
— Прямо сейчас? Сегодня?
— Да, сегодня. — Он застегивал ремни. — Чем скорее это произойдет, тем лучше.
— Ты уверен?
— Я уверен.
— Ты так уверен, что тот, кого мы ищем, там, на «Крейсере»?
Он снова ничего не ответил.
— Тогда я тоже поеду. — Катя почувствовала, что, несмотря на этот уже знакомый ей колкий холодок внутри, несмотря на это странное нежелание, она должна лично участвовать во всем дальнейшем.
— Нет.
— Я поеду, Никита. Я должна.
— А как же ваша питерская встреча? — он смотрел на нее.
— Господи, да кто из них может меня помнить? Это было полгода назад, было темно. Там все такие ошалевшие были от этой драки Ждановича с Боковым, все пьяные…
— Когда я тебя в первый раз увидел, в самый первый.., тогда, давно.., я тебя запомнил. Из всех.
— Это ты.
— Сильно твоего мужа в «России» приложили? — спросил он, помолчав.
— Ужасно.
— Ничего, он у тебя парень здоровый, спортсмен, — он смотрел в сторону. — При таком трепетном отношении.., такой заботе…
— Скоро мы поедем туда? — спросила Катя.
— Примерно через час. Соберутся все наши к началу операции. Это будет официальное проверочное мероприятие. — Колосов глянул на часы. — В связи с расследованием убийства Кирилла Бокова. У меня с утра полотдела в «России» задействовано было — обслуживающий персонал концертного зала опрашивали. Пачку протоколов набрали и во всех показаниях от осветителя до гримерши черным по белому — Жданович, ворвавшись за кулисы, на глазах у всех угрожал Бокову убийством. Так что стартовать там, на этом «Крейсере», нам есть с чего.
— На теплоходе еще трое мужчин, помимо Ждановича. И две девушки. И еще команда, — снова напомнила Катя. — А ты.., вот таким демаршем ты не боишься его спугнуть? Он может затаиться и…
— А ты хочешь еще один труп-голяк с биркой? — жестко спросил Колосов.
— Нет, не хочу.
— Тогда будь добра, не учи меня, что мне делать.
— Хорошо. Я пока буду у себя в кабинете. Когда все будет готово, ты мне позвони.
Катя направилась к двери. Но вот так просто закончить этот разговор, тем более перед отъездом туда, она не могла.
— Никита, если ты до такой степени уверен, что это кто-то из тех, кто на «Крейсере», — она оглянулась на пороге, — по-твоему, для чего он все это делает?
— Ты вот в Новый год в Петергофе, а я в прошлый отпуск осенью на Волге был, с ребятами рыбачили. Я тебе не рассказывал случай. — Колосов барабанил пальцами по столу. — Там у нас дед есть один — Михалыч, в поселке. Мы у него машины оставляем, снаряжение. Раз приезжаем в Волги вечером, Михалыч как угорелый по двору мечется: «Выручайте, овцы домой не пришли». Три овцы с ягнятами. А у него их всего десять штук. Ну, мы сели с ним на машину, поехали искать. Ездили, ездили всю ночь по каким-то буеракам. А уж под утро оказались у заброшенного зернохранилища. Одни развалины в бурьяне. Ну и нашли там, что искали: кровища, волчьи следы и все овцы на земле, ягнята. Кто-то еще живой был, ногами дрыгал… Волк загнал овец в развалины и всех порезал. Мяса вообще не тронул — просто порезал всех до единой. Инстинкт свой удовлетворил, и все.
— Это неудачный пример, — сказала Катя. — Овец мне жалко. Только это совсем неудачный пример. Дело не в слепой жажде убийства. Ты сам это отлично понимаешь. Ты знаешь: он их выбирает. Блохину шестипалую, этого хозяина звериного Освенцима из Белозерска, Кирилла Бокова — всех их, таких непохожих, разных, он не просто убил, он их сначала выбрал. Вот только по какому общему признаку — вот что я бы хотела знать… Одно тебе пока скажу: насколько я успела вникнуть в их прошлое — все они не совсем овцы, Никита. Точнее, далеко не овцы. Надо созвониться с Питером, еще раз узнать, не установлена ли личность самой первой жертвы. Об этом утопленнике у нас вообще нет никаких сведений. Но если призвать на помощь столь любимую Сережкой Мещерским логику, то…
— Что? — Колосов невесело усмехнулся.
— Он, этот самый первый из Петергофа, тоже должен оказаться не совсем овцой.
Глава 23. КОВЧЕГ
Теплоход стоял на том же самом месте у причала. Колосов, сам организовавший за этим причалом наблюдение, отлично знал, что теплоход никуда не делся, не снялся с якоря, не скрылся, не слинял. И тем не менее он был уязвлен до глубины души — как это он не уходит, не бежит? Продолжает торчать так близко от места своей очередной кровавой забавы. Что же это он, совсем не боится? Никого и ничего не боится? Играет с огнем? Или у него просто нет возможности повлиять на маршрут этого самого «Крейсера», потому что он на его борту не хозяин, не капитан, а гость?
Катя увидела теплоход из машины с высоты берега, точно так же, как впервые и начальник отдела убийств. Теплоход был двухпалубный, серый, компактный и на вид неказистый. Катя представляла себе его совсем другим. Он не был похож на тот «белый пароход», который отчего-то то и дело всплывал в ее памяти по пути на причал. Все это были старые любимые штампы — «бумажный пароход», «путь к причалу» и еще отчего-то «раскинулось море широко» и «гуд бай, Америка». При чем здесь было море, когда все происходило на подмосковном водохранилище? И где, какая Америка не ждала их на своих тучных пастбищах, на своих кисельных берегах?
Подрулили они к причалу мощно — на трех новехоньких патрульных внедорожниках ППС. Колосов решил оснастить «ознакомительный визит» на борт по максимуму. С теплохода их, конечно, заметили еще издали. Дали гудок — то ли приветственный, то ли предупреждающий. У трапа появился матрос-кавказец и возникла какая-то колоритная личность в белых мятых брюках, черной американской куртке-пилоте и странного вида белой морской фуражке с кокардой, какие так любят носить прибалты. Личность невозмутимо курила гаванскую сигару и явно тянула на капитана. Но Колосов решил выяснить это вполне официально:
— Вы капитан судна?
— Так точно, я капитан. Моя фамилия Медведев. Зовут Аристарх Аркадьевич. Прошу.
Колосов в сопровождении оперативников, Кати и двух милиционеров с автоматами, в бронежилетах поднялся по трапу. Предъявил удостоверение, представился. На палубу высыпал народ: высокая шатенка в джинсах и пестром пончо (Катя вспомнила, что Кравченко упоминал о ней неоднократно, называя Варварой) и парень с мелированными кудрявыми волосами. Лицо его показалось Кате смутно знакомым — ба, да это же тот самый, что прошел тогда в Питере мимо швейцара в «Астерию», словно принц крови. Время пролетело, а на нем, кажется, все те же потертые джинсы и кроссовки со сбитыми носами.
— Я бы хотел встретиться с владельцем этого судна, — Колосов мерил капитана Аристарха взглядом. — Он на борту?
