Эдгар Френсис - Честь семьи Прицци
Энджело стряхнул пепел в объемную пепельницу и усмехнулся.
Ну, ну, ну старина. Ты что-то размечтался. Возможно, этот романчик еще и не перерастет ни во что серьезное. Посмотрим. Мда. Чарли, конечно, получил жестокий удар, и ему тяжело будет оправиться, но он сильный парень. Сильный. Ничего, жизнь порой прикладывает и пожестче. Случается.
Портено-старший хмыкнул. Сняв ноги со стола, он пошевелил пальцами. От долгого сидения ступни затекли. Подавшись вперед, Энджело раздавил окурок в пепельнице, внимательно наблюдая за тем, как тлеющий уголек распадется на два десятка таких же, только помельче, а те быстро чернеют, превращаясь в маленькие крупицы золы. Он нажал чуть сильнее, и сигара хрустнула. Листья табака трескались, рассыпались, образуя в пепельнице черно-коричневую горку. Постепенно начали «отходить ноги». Сотни маленьких иголочек вонзились в ступни, но покалывание не было неприятным, и Энджело засмеялся хрипловатым стариковским смехом. Он притопнул ногой об пол, ощущая щекотание поступающей в мышцы крови. Казалось, подошвы мягких кожаных туфель превратились в стальные раскаленные листы, и жар от них поднимался до колен, прогревая припухшие суставы. Кровь еще резво бежала по венам, согревая плоть Энджело, накачивая тело силой.
— Хах! — Портено-старший звучно хмыкнул, и в эту минуту требовательно и настойчиво зазвонил телефон. Энджело протянул руку и снял трубку.
— Алло?
— Энджело? Это Коррадо, — проскрипел собеседник.
— Здравствуй, Коррадо, — расплылся Портено. — Как дела?
— Спасибо. Старею, ты же знаешь.
Энджело улыбнулся еще шире, благо, дон этого не мог видеть. Сколько он себя помнил, Коррадо всегда хотел казаться слабее, чем на самом деле. Отличный способ задурить мозги конкуренту, но только не ему, Энджело. Он-то прекрасно знает, что представляет из себя «старая развалина». Коррадо будет поздоровее большинства молодых. Да, видно, за годы привычка вошла в кровь, став прочной необходимостью, и Коррадо жаловался даже тем, кто отчетливо представлял себе истинное положение вещей.
— Но, надеюсь, ничего серьезного? — вежливо поинтересовался он.
— Да, вроде бы так, хвала Святой Деве Марии, — скрипучий голос немного изменился. Дон улыбался.
— Какие-нибудь новости?
— Да, сам понимаешь, иначе не стал бы тебя беспокоить. Твой сын дома?
Энджело почувствовал укол тревоги. Вопрос мог не таить за собой ничего, но мог и…
— Нет, он в Вегасе, уехал на денек. Доминик приказал разузнать насчет второй половины денег казино. Потом, кажется, собирается заехать в Лос-Анджелес.
Коррадо хмыкнул озадаченно. Видимо, известие пришлось ему не по вкусу.
— А почему он нс сказал мне об этом?
— Доминик вчера встретил его враждебно. Чарли прилетел поздно ночью, но твой сын настоял, чтобы он немедленно привез деньги. В общем, разговор, судя по всему, вышел не очень приятным. Ты знаешь, Доминик иногда позволяет себе вспылить… Он-то и сказал, чтобы Чарли нашел эти деньги.
— Ладно, я узнаю, в чем дело, — дон забыл о роли дряхлеющего старика. Голос его окреп и стал тверже. — Послушай-ка, Энджело, дорогой мой человек, мне очень нужен Чарли. Завтра вечером. У нас возникла небольшая проблема, и его помощь требуется семье. Ты знаешь, где он может быть сейчас?
— Ну, Чарли звонит мне. Не очень-то часто, но раз в сутки точно. Я скажу ему, чтобы срочно летел домой.
— Вот и отлично, вот и отлично. Передай, что собрание завтра в семь вечера.
— Обязательно, — Энджело взял со стола «паркеровскую» ручку с золотым пером и принялся крутить ее в пальцах. — Я думаю, все будет в порядке, не стоит напрасно волноваться…
— Хорошо, — Коррадо вновь входил в привычный образ. — Поговорим при встрече. Скажи Чарли: он нужен семье. До встречи, дружище…
— До встречи.
Портено опустил трубку на рычаг, взял из пестрого резного ящичка еще одну сигарету, содрал с нее обертку и отрезал оба кончика. Откинувшись на спинку удобного кресла, Энджело собрался было вновь забросить ноги на стол, но в эту секунду телефон зазвонил второй раз. Чертыхнувшись, Портено вылез из кресла и прижал еще теплую трубку к уху.
— Алло!
— Папа, здравствуй, это Чарли! Я в Лос-Анджелесе, и я женюсь!
Энджело на мгновение оторопел.
— Во-первых, здравствуй, а во-вторых, на ком? На той самой женщине? — он постарался, чтобы голос звучал серьезно и строго, хотя губы так и растягивала довольная улыбка. — Я имею в виду ту женщину, которая выполняет контракты.
— Да, ее зовут Айрин, и она — полька, папа. Но мы к ней привыкнем, — Чарли говорил быстро и громко, словно стоял в телефонной будке на шумной улице.
— Да, да, — проворчал Энджело. — Конечно. И когда она будет заходить в зал, все женщины станут прекращать разговоры и оборачиваться в ее сторону. Ну что же, сынок, я против природы не пойду. Желаю тебе удачи.
— Спасибо, — судя по голосу, Чарли улыбался.
— Да, вот еще что, — словно вспомнив о каком-то пустяке, сказал Энджело. — Дон вызывает тебя на собрание завтра к семи вечера!
— А медовый месяц?! — возмутился Чарли.
— В Бруклине! — отрезал Портено-старший и усмехнулся. — Проведете его в Бруклине. До встречи завтра.
Он решительно опустил трубку.
Ну вот, — Энджело наконец смог поудобнее устроиться в кресле и с наслаждением закурить, — теперь можешь считать себя дедом!
Довольная улыбка покрыла лицо сетью морщин и тихий смех слетел с полных губ Портено-отца…
… Чарли повесил трубку и повернулся к стоящей рядом Айрин.
— Завтра вечером мне нужно быть в Бруклине. Вот черт, а? Ну, надо же…
— Бизнес есть бизнес, — вздохнула она и усмехнулась.
— Ты говоришь точь-в-точь как мой отец, — сообщил Чарли и тоже улыбнулся. — Но, по сути, все правильно…
* * *
… Франциск Кунз никогда не маялся от безделья. Он вообще придерживался мнения, что дело можно найти всегда, было бы желание. Но уж если этого желания нет, то тогда и нечего жаловаться. Сейчас Франциск сидел в своем офисе, — если комнатушку три на три можно назвать этим громким словом, — и листал свежие газеты, купленные им в киоске на выходе из «подземки» у Тайм-сквер. Обычно он брал «Ньюоркер», «Миррор», «Дейли ньюс» и «Нью-Йорк тайме», но сегодня прихватил еще «Ньюс дэй» и два журнала — «Лайф» и «Пипл». Зачем ему понадобилось такое количество прессы, Франциск и сам нс знал, но что куплено, то куплено. Одним словом, чтения хватало бы до конца дня, и Кунз вполне мог провести время до вечера с толком и пользой для своего кругозора. Включив настольную лампу, он вынул из пластикового пакетика огромный гамбургер, прихваченный по дороге из дома в «Бургер Кинг», аккуратно развернул вощеную бумагу, внимательно оглядел гамбургер со всех сторон, Словно выбирая, с какого края начать трапезу, кивнул и впился зубами в трехэтажную хлебно-мясную мякоть. Открыв «Миррор» на разделе «Происшествия», Франциск углубился в чтение, сосредоточенно работая челюстями.
Не найдя ничего интересного, Кунз перелистнул газету на страницу спортивных новостей и с некоторым удовольствием узнал, что «Нью-Йорк джайентс» как следует вложили «Сиэтл си хокс». Он пришел в хорошее расположение духа, которое несколько померкло после следующего сообщения: бостонский «Ред сокс» продул лос-анджелесским «Доджерс». В общем, счет сравнялся.
Нельзя сказать, что Франциск был заядлым любителем футбола или бейсбола — по крайней мере, не больше, чем любой янки — но стоило ему добраться до спортивной хроники, как он ощущал необыкновенный прилив патриотических чувств во всем, что касалось команд Восточного побережья вообще, и нью-йоркских в частности. То же относилось к баскетболу и прочим спортивным развлечениям.
Отложив в сторону «Миррор», Франциск придвинул к себе «Нью-Йоркер». Обычно, он сначала просматривал все купленные газеты, а уж потом, отметив для себя наиболее интересные статьи, начинал читать со вкусом и удовольствием. Примерно к середине «Таймс» Кунз прикончил гамбургер, вытер пальцы носовым платком, сложил его, сунул в боковой карман пиджака и, сыто отдуваясь, закурил дешевую сигару. Умирающий медленной механической смертью вентилятор, выбиваясь из последних сил, судорожно перемешивал лопастями жаркий воздух пополам с табачным смогом. Глядя на нервное мелькание пластмассовых изогнутых ласт, Франциск подумал о том, что ВО ВСЕХ романах и кинофильмах детективного жанра, ВО ВСЕХ без исключения полицейских участках кондиционеры и вентиляторы либо не работают вообще, либо работают, но из рук вон плохо. И что самое смешное, это была сущая правда. Единственным исключением, пожалуй, являлся кондиционер в 87-м полицейском участке, придуманном мистером Эдом Макбейном. Но и все. Других прецедентов Франциск не знал. Мысли его тут же переключились на странную закономерность. Кунз, затягиваясь едким и тяжелым, как свинцовая пыль, табачным дымом, начал рассуждать, пытаясь докопаться до причины данного явления.
![Джон Беркли - Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/uploads/posts/books/159220/159220.jpg)
