Татьяна Полякова - У прокурора век недолог
Я вернулась к своей машине и пнула ногой колесо. Наверное, в отместку, машина вдруг отказалась заводиться. Я взглянула на контрольную лампочку: кончился бензин.
— Блеск, — сказала я громко и начала хохотать.
На Вокзальный спуск я приехала минут за двадцать до начала собрания. В холле уже толпились люди, я не стала сдавать плащ в гардероб и направилась к кабинету Всеволода Петровича. Постучала и, не дождавшись ответа, толкнула дверь. Она оказалась заперта. Возможно, Всеволод Петрович появится только к началу собрания. Решив выяснить это, я пошла к комнате, где несколько дней назад беседовала с Любовью Ивановной. Заглянув в комнату, я смогла убедиться, что Любовь Ивановна восседает за столом все в той же оранжевой кофте и с черепом на шее.
— Здравствуйте, — сказала я, приветливо улыбаясь.
— Здравствуйте. — Она сделала вид, что не узнала меня, но в ее глазах мелькнуло нечто похожее на страх.
— Я ищу Всеволода Петровича.
— Вы пришли на собрание? — строго спросила она.
— Нет. Я хочу поговорить с ним. — В этот момент я почувствовала присутствие в комнате третьего лица. Теперь, в отличие от предыдущего посещения, у меня не было сомнений, что кто-то смотрит на меня из-за книжного шкафа. Я подошла к нему вплотную. Так и есть, на пятой полке книги стоят неплотно, между ними промежуток сантиметров в десять.
— Боюсь, что это невозможно, — нервно сказала Любовь Ивановна и встала из-за стола.
— Что невозможно? — удивилась я.
— Всеволод Петрович придет непосредственно к началу собрания…
— Думаю, что Всеволод Петрович уже здесь и прекрасно нас слышит. Всеволод Петрович, — сказала я громко. — Как видите, я жива, а ваш Носик скончался. Мы продолжим беседу таким образом, или вы появитесь?
— Вы с ума сошли? — повысила голос Любовь Ивановна. — Немедленно выйдите отсюда…
— Успокойтесь, я уверена, Всеволод Петрович хочет, чтобы я осталась.
Через мгновение дверь за моей спиной распахнулась, и в комнату вошел Всеволод Петрович.
— Не ожидал, что вы способны на такое, — заметил он удрученно.
— У меня скверные манеры, согласна. Например, я не подглядываю в замочную скважину…
— Прекратите кривляться, — оборвал он, — и объясните, в чем дело?
— Может быть, вызвать милицию? — внесла дельное предложение Любовь Ивановна. Я засмеялась, а Всеволод Петрович вдруг рявкнул:
— Убирайтесь отсюда. — Адресовалось это бедной женщине. От неожиданности она подпрыгнула и стрелой вылетела из комнаты. — Что за глупости вы здесь болтали? — добавил он суровости в голос.
— Если моя болтовня кажется вам глупостью, зачем нервничать? Всеволод Петрович, я пришла к вам не для того, чтобы разоблачать, вывести на чистую воду и так далее, этим займется милиция. Думаю, о гибели Носика вы уже знаете, проследить его связь с неким господином, ведающим в нашем городе торговлей наркотиками, а так же с вашим “обществом”, дело нетрудное. Доказано, что Носик убил Лену Телегину, у милиции есть факты, опровергающие версию самоубийства журналистки Натальи Никольской, и еще есть пленка, на которой запечатлено, как вашу любовницу Раису Акимову вытолкнул из окна все тот же Носик. Мне неизвестно, почему вы убили самого Акимова…
— Да вы с ума сошли! — закричал Всеволод Петрович, но оказался очень плохим актером и, должно быть, сам понял это.
— Вы пичкали наркотиками этих женщин, доводя их до сумасшествия, а потом просто убивали. Я пришла спросить вас, зачем? Вы умный человек, неужели ваш поиск смысла жизни сводится к тому, чтобы превращать чужую жизнь в ад?
— Вы сошли с ума, — повторил он. — Я ничего не желаю слышать. Какие наркотики? Это полный бред.
— Я бы на вашем месте срочно навела порядок в родной епархии. А то как бы вам из святых не угодить в уголовники. — Последнюю фразу я договорила, уже выходя из комнаты. И только оказавшись на улице, подумала, а что, если моя интуиция гроша ломаного не стоит и я оскорбила хорошего человека, который знать не знал ни о каком Носике? То, что он испугался, вовсе не доказательство вины…
Я села в машину, хлопнула дверью и уставилась в окно, пытаясь справиться с волнением. Моя машина стояла в переулке, серое мрачное здание “общества” было у меня как на ладони. Где-то минут через пять ворота, выходящие в переулок напротив, открылись, и появилась черная “Волга”. За рулем сидел Всеволод Петрович, даже отсюда мне было заметно, как он нервничает.
Машина, набирая обороты, понеслась к проспекту, я бросилась следом, особо не заботясь о том, что меня увидят. Всеволоду Петровичу было явно не до того, чтобы высматривать в зеркале мою машину, по крайней мере, он не сделал никаких попыток от меня оторваться. Он куда-то очень торопился. Конечной точкой его маршрута оказалось кафе “Олимпийское”, скромный на вид подвальчик в центре города. Всеволод Петрович бросил машину напротив входа и припустился к резным дверям. Я свернула в ближайший переулок и стала ждать. Но на месте мне не сиделось. Скорее всего здесь у Всеволода Петровича назначена встреча, хотелось бы знать с кем? А почему, собственно, я не могу зайти в кафе? Я направилась к резным дверям, вошла и опасливо огляделась: небольшой холл, зеркало на стене, справа гардероб и две двери, наверное, туалет. И ни души. Даже гардероб был пуст. Я заглянула в зал. Сразу возле входа высокая стойка, вдоль стен маленькие кабинки со столиками на четверых. В одной из них сидел Всеволод Петрович в компании мужчины лет тридцати пяти очень колоритной внешности. Лысый, носастый, с толстыми губами и скошенным подбородком. Огромное брюхо упиралось в стол. Всеволод Петрович сидел ко мне спиной и что-то говорил, перегнувшись к собеседнику, тот время от времени кивал и гладил свою лысину. Несмотря на внешность вдруг облысевшего Карабаса-Барабаса, похоже было, что этот парень не из тех, с кем стоило вступать в разного рода препирательства, и я решила незамедлительно покинуть зал, но девушка, скучавшая за стойкой бара, меня уже заметила, мне пришлось подойти и купить бутылку минералки. Я очень надеялась, что лысый и его гость не обратят на меня внимание.
— Прекрати скулить, — вдруг рявкнул за моей спиной мужской голос. Мы с девушкой одновременно вздрогнули. — Малолеток надо было лапать поменьше…
Я поспешила уйти, хотя услышанное очень меня заинтересовало. Рычал лысый, и слова его, вне всякого сомнения, адресовались председателю “Общества любителей Библии”.
Всеволод Петрович вышел из кафе где-то минут через сорок, вытирая потный лоб платком и тяжело дыша. Устроился в своей машине, но теперь не торопился, ехал, строго соблюдая все правила дорожного движения. Путь его лежал в пригород и закончился возле металлических ворот скромного особнячка, приобретенного скорее всего на членские взносы любимой паствы. Ворота открылись, и Всеволод Петрович скрылся с моих глаз. Вскоре сразу в нескольких окнах вспыхнул свет. Я еще немного понаблюдала, укрывшись в переулке, но ничего заслуживающего внимания так и не произошло.
Из ближайшего телефона-автомата я позвонила Славке. Стоило мне заикнуться о моем визите в “общество”, как он рявкнул:
— Кто тебя просит соваться? Это дело милиции, а если бы твой Всеволод Петрович шваркнул тебя с перепугу по умной голове? Чем-нибудь тяжелым?
— Я уверена…
— Чтоб ни о какой дурацкой слежке я больше не слышал.
Мысленно обругав Славку, я поехала домой. Въезжая во двор, увидела Кирилла, он сидел на качелях, держа руки в карманах куртки и пряча нос в воротник. Оставив машину на стоянке, я пошла к подъезду, а поравнявшись с качелями, остановилась, ожидая, когда подойдет Кирилл.
— Я тебя люблю, — сказал он тихо, я кивнула, а потом спросила:
— Зайдешь?
— Если ты не против.
— Конечно, не против, — вздохнула я.
— Я жду тебя два часа, — сказал он уже в квартире.
— Замерз?
— Еще как. У тебя лицо грустное…
— Я боялась, что никогда не увижу тебя…
— Прости, забудь все, что я наговорил утром. Больше никаких тайн, детективов и прочей ерунды. Есть ты и я.
— Я ездила в “общество”, — сказала я со вздохом.
— Зачем? — удивился Кирилл.
— Это трудно объяснить. Может быть, я хотела заглянуть в глаза человеку, который…
— Далось тебе это “общество”. Убийца Акимова и его жены найден, теперь мы можем наконец жить спокойно.
— Да. Ты прав. Мы можем жить спокойно.
— У тебя такое выражение лица…. что-то еще случилось? — Он обнял меня и поцеловал в висок.
— Ты ничего мне не хочешь сказать? — спросила я.
— О чем? — удивился Кирилл.
— Не знаю.
— Я тебя люблю.
Кирилл остался ночевать у меня, утром отбыл на свою мифическую работу, а ближе к обеду позвонил Славка.
— Оказывается, вчера в “Обществе любителей Библии” ты устроила скандал его председателю.
— Он что, подал на меня в суд?
— Нет. Он удавился.
