Владимир Колычев - Третий должен уйти
— Да это не я, это в мыслях крутится. Когда карусель крутится, из люльки выпасть можно. Если не закрепиться. Так и с мыслями…
— А ты держи мысли при себе.
— Я профессиональный сыщик. И мысли у меня профессиональные. У них своя голова, так что вы, если вдруг что не так, меня извините.
— Что ты еще хотел спросить? — Лиза подозрительно смотрела на меня.
— Ну, есть одна мысль. Настолько же профессиональная, насколько и беспардонная. Я бы даже сказал, наглая… Вдруг это вы совратили Серафиму! — Я посмотрел на Лизу виновато, но без малейшего раскаяния во взгляде.
— Я?! — возмущенно протянула она.
— Ну, не вы лично. Может, попросили кого-то…
— Ты в своем уме, капитан? — Лиза продолжала возмущаться, и я не чувствовал в ее эмоциях фальши.
То ли в ней умерла великая актриса, то ли не было ничего такого.
— Я же говорю, наглая беспардонная мысль… Скажите, а ваш муж угрожал Нефедову? Ну, после того как узнал, что вы, Елизавета, ему с ним изменяете.
— Это так важно?
— Ну, если вы не хотите помочь Нефедову, то, в общем-то, не важно. Какая разница, угрожал ваш муж или нет? В любом случае убийство произошло и на ноже пальчики Вадима Борисовича…
— Мой муж угрожал Нефедову! — перебила меня Елизавета.
— Вы готовы сказать об этом следователю?
— А надо?
— Вы могли бы сказать, что ваш муж ехал в Горанск, чтобы убить Нефедова.
Я внимательно смотрел на Лизу. Вроде бы она и хотела, чтобы Нефедова освободили, но в то же время боялась этого. Во всяком случае, мне так показалось. Как будто в их отношениях с Нефедовым появился какой-то сдерживающий фактор.
— Ну, этого не было… — в раздумье проговорила она.
— А что было? Может, ваш муж готовил какую-то другую хитрую пакость против Нефедова?
— Миша не способен был на хитрые пакости. Он простой и прямой, как паровоз на рельсах, — усмехнулась Лиза. — Наехать мог, убить мог, а хитрить — вряд ли…
— А убили его самого. Вы знаете, кто это сделал?
— Кто сделал?.. — Она озадаченно провела пальцами по щеке. И вдруг спохватилась, резко взглянула на меня: — А почему я должна это знать?
— А я вам говорил, что вы должны знать? — удивленно повел я бровью.
— Я не знаю ничего! — разволновалась она.
— Да я и не говорю, что знаете…
— Не знаю.
Лиза взяла себя в руки, успокоилась, во взгляде появилась защитная твердость. Я понял, что ничего проливающего свет на темную историю она мне не скажет. И все-таки я пошел в наступление и не останавливался, пока она не попросила меня уйти…
Если ей верить, Лиза не знала, кто такой Коля Лукьянов. Но я-то ей не верил, поэтому вплотную занялся этим человеком. Сначала изучил его биографию, а потом встретился с его родной тетей.
Елена Витальевна пыталась изобразить скорбь по погибшему племяннику, но предательская радость буквально пёрла наружу. Квартира у него хоть и дряхлая, но двухкомнатная, в хорошем месте, а она должна была ее унаследовать. И приветила меня женщина так, как будто я мог повлиять на решение суда, — за стол усадила, чаю налила, плюшками угостила.
— Я так понимаю, ваш племянник вел не самый здоровый образ жизни, — сказал я, похвалив плюшки, которые действительно стоили того.
— Пил, — разводя руками, вздохнула женщина.
— Да уж, водка до добра не доводит.
— А я сколько раз ему это говорила! Коля, сгубит тебя эта проклятая водка!
— Сгубила. Но он не сам утонул, ему помогли. Как вы думаете, кто?
— Ну, ясно кто, собутыльники!
— А кто у него в собутыльниках ходил?
Юра Станков не сидел сложа руки. Он нашел двух мужиков, с которыми пьянствовал Коля Лукьянов, но те не смогли просветить ситуацию. Не знали они ничего, а их самих в причастности к убийству не смог бы причислить даже я — при всей высоте полета моей фантазии. Слишком уж убогие они для этого…
И все-таки общение с этими убогими не прошло даром. Один из них сказал, что в последнее время у Коли завелись новые друзья, с ними он и пьянствовал. Что это за друзья, Юра выяснить не смог.
— Я с ним не выпивала, не знаю, — брезгливо поморщилась тетушка.
— Да, конечно. Извините за вопрос, — с покаянным видом проговорил я.
— Да нет, ничего, я вас понимаю…
— Я слышал, Коля сидел?
— Ну, какое-то время… — кивнула женщина. — По молодости дурака свалял. Друзья на преступление подбили, он пошел, а там человека ограбили. И еще ножом ударили. А Коля рядом стоял… Мать его — царствие небесное Танечке! — первый инсульт тогда перенесла, на нервной почве…
— Но его не посадили. Полгода под следствием, и все. В каком году это было, в девяносто первом?
— Да, в девяносто первом. Коле тогда девятнадцать лет всего было.
— Его оправдали, он вернулся домой и чем занялся?
— Татьяна хотела, чтобы его в армию забрали, хотела, чтобы он человеком стал, а не взяли его. Высокое внутричерепное давление. Ему вообще пить нельзя было… А он как устроился на овощную базу, так и началось. Сначала водителем работал, пока не выгнали, потом в грузчики перешел. Пить, правда, бросил, года два держался. У них там строго с этим было…
— У кого, у них?
— Ну, на новой работе… Он на новую работу устроился. Водителем-экспедитором. Он так Татьяне сказал, но я-то знала, что это за работа. — Елена Витальевна оглянулась по сторонам, как будто могла увидеть дух покойной сестры. — С бандитами он водился…
— С бандитами? — Не слышал я, чтобы Лукьянов путался с братвой, но не особо удивился.
— Ну, были у нас тут бандиты. Может, и есть…
— И чем он там занимался?
— Он машину хорошо водил…
— Значит, водителем у бандитов был?.. А у каких бандитов? Кто там у них главный был — Серебряк, Леший, Миха, Шильник?
— Думаете, я знаю? Мне сказали, я услышала. Татьяна тогда совсем плохая была, я не стала ей говорить… А потом банду разогнали, Колька на обычную работу устроился, директора какого-то возил. Сначала все хорошо было, он даже не пил, а потом Татьяна умерла, ну, его и понесло… Сначала работал и пил, а потом только пил…
— А в каком году банду разогнали?
— В каком году? — задумалась женщина. — В девяносто пятом, кажется… А что вы там про Шильника говорили?
— Ну, был такой бандит.
— Слышала я о таком. Разговор был… Да, Шильник, точно, Шильник.
— Значит, с Шильником Коля был?
— Ну, выходит, что с ним…
Я удовлетворенно кивнул. Моя версия получала подтверждение, но праздновать успех было еще рано.
Плюс шестнадцать градусов — холодно это или тепло? Ответ прост — после долгой зимы тепло, а после летней жары холодно. Плюс шестнадцать на улице, но в помещении для допросов по-прежнему жарко, душно: не спешат метровой толщины стены отдавать накопленное тепло.
Я смахнул испарину со лба, глядя, как в помещение входит Нефедов. Чистая белая футболка на нем, трикотажные спортивные брюки с найковским лепестком. Глаза грустные, но цвет лица здоровый и вид не изможденный.
— Как дела, Вадим Борисович? — Я поднялся, чтобы пожать ему руку.
Сделать это было непросто, но все-таки я отдал дань вежливости.
— Я смотрю, ты уже с палочкой, — улыбнулся он.
— Да на костылях был, а пока дождался, когда к вам пропустят, на палочку перешел, — пошутил я.
Непросто было попасть к Нефедову на допрос — пока разрешение получишь, пока доберешься. Много времени на это ушло, но в очереди на проходной я, разумеется, не стоял. Будь все слишком уж сложно, я бы не стал рваться на эту встречу. Я же не подчиненный Нефедова, чтобы отчитываться перед ним о проделанной работе. Была возможность, я и приехал…
— Как нога?
— Нормально. Пока бегать не за кем, нормально…
— Я бы сейчас за кем-нибудь побегал, — невесело улыбнулся Вадим Борисович. — Или просто по кругу, километра три, можно даже на время.
— Бегали уже. Вы бегали, а я добегался… Как в камере дела, не обижают?
— Нормальная камера, для своих. Там и обижать некому… Значит, бегать не за кем?
— Пока только хожу. Туда-сюда, туда-сюда. На данный момент одни лишь наметки… Лизу я вашу подозреваю, что-то не так с ней. Ни в чем не признается, но я же вижу, червоточинка в ней какая-то. Знает она, кто вас подставил. Знает, но молчит… Я насчет Лукьянова выяснял, оказывается, он водителем у Чайкова был. В его банде водителем. Банду разогнали, Лукьянов пошел по наклонной, пока окончательно не спился. Чайков нашел его. И его нашел, и других из своей банды. Но что-то пошло не так… А может, и должны были Чайкова убрать… В общем, колоть надо Лизу, а без фактов — невозможно… Проследить за ней надо, посмотреть, кто к ней домой ходит.
— А кто к ней ходит? — вскинулся Нефедов.
— Вы с ней жили, вы должны знать, как она от волос избавляется. Бреет ноги или эпиляцией снимает?
— Ну, и вопросы у тебя, капитан!
