Татьяна Полякова - Как бы не так!
Я задумалась и вдруг выпалила:
— Перестрелять их к чертовой матери.
Полифем посмотрел на меня и сказал:
— Перестрелять вряд ли… А немного пострелять, может, и придется, уже сегодня.
— Ты не ответил, — разозлилась я.
— Вот что, — вздохнул он. — У меня нет дома, нет друзей, нет хозяина, и я не продаюсь.
— Отлично, — усмехнулась я. — Потому что денег у меня тоже нет.
Тут дверь открылась и вошла Алена, посмотрела на меня и сказала, хмурясь:
— Значит, ты с ней…
Полифем на это внимание не обратил, но я-то промолчать не могла.
— Не знаю, какой смысл вы вложили в свое высказывание, но на его нравственность я не посягала, если вы это имеете в виду.
Полифем поднял голову и сказал этим своим тихим голосом:
— Принеси ей одежду.
Алена вышла, и больше я ее не видела, хотя одежду получила, ее принес Цыган, положил на стул и удалился.
— Эта Алена, кто она?
— Ты уже спрашивала.
— Ясно. А я все гадала, какая она, Полифемка, Ничего, симпатичная. — Он покосился на меня, хмыкнул. — Она родственница Цыгана? — опять спросила я.
— Нет.
— А как она узнала… — начала я и рукой махнула. — Ладно, в конце концов, это твое дело. Мы сейчас уедем?
— Я немного отдохну. Час, может полтора.
— Хочешь, чтоб я ушла?
— Нет.
— А знаешь, у тебя странный голос, — задумчиво сказала я, допив чай.
— Что? — не понял он.
— Голос у тебя странный, тихий, вкрадчивый.
— Ну вот, — усмехнулся он. — И голос тебе мой не угодил.
— Нет, просто странно, что у себя такой голос.
— А какой должен быть?
— Не знаю. Наверное, хриплый, низкий… не знаю.
— Не повезло тебе со мной, — хохотнул он. — Я лягу, ты можешь говорить, мне не мешает. — Он устроился на диване, а я за столом осталась.
— А эта Алена… — спросила я через некоторое время. — Вы давно вместе?
— Давно. Только не вместе.
— Мое присутствие ей не по душе.
— Ну и что?
— Тебя это не беспокоит?
— Странно, что это беспокоит тебя.
— Ну… я не хочу, чтобы у тебя были из-за этого неприятности.
Он ничего не ответил, и я замолчала. Потом надела чистую футболку, что принес Цыган, расчесалась и посмотрела на себя в зеркало. Впервые за несколько дней. Я устроилась в кресле и вроде бы задремала, Разбудил меня Полифем. Он резко поднялся, потер лицо ладонями и сказал:
— Что ж, поехали?
Машина уже стояла под окном.
— Вообще-то, тебе ехать необязательно, — заметила я, не глядя на него. — Если, конечно, у тебя нет спецзадания, о котором ты забыл мне сказать.
— Я ничего не забываю.
— Разумеется. Мы могли бы расстаться в первом населенном пункте, где есть автовокзал.
— Боишься, что твоему мужу придется не по душе мое присутствие? Я не покажусь.
— Чепуха какая. Мы живем отдельно уже год, у каждого своя жизнь.
— Тогда вообще говорить не о чем, — заявил он и завел машину. Цыган вышел на крыльцо, махнул нам рукой и скрылся за дверью. — Что ж, поехали, — сказал Полифем, и мы тронулись с места.
Тут было уместно задать вопрос: зачем я, собственно, еду к мужу? Если с утра я могла ответить более или менее точно — мне просто некуда деться, — то теперь и такой ответ не годился. У меня есть деньги, и рисковать головой не стоит, можно уехать за тысячу километров и начать жизнь сначала. Никто не утверждает, что это легко, но… Но мне стало ясно: остановиться я уже не могу. В общем, выражаясь языком литературы, я ехала навстречу судьбе.
Тут я покосилась на Полифема, он выглядел, как всегда, равнодушным и полусонным.
— Как мы поступим в городе? — спросила я. — Ты подвезешь меня к дому и сразу уедешь?
— Нет. Я хочу убедиться, что с тобой полный порядок. Уеду утром.
— А… — начала я, но он быстро добавил:
— Я могу переночевать в машине… а там пусть твой муж о тебе заботится. Как он, обрадуется, что ты приехала?
Я пожала плечами:
— На улицу не выгонит… Слушай… Тебя ведь Колей зовут? — спросила я; Вышло по-дурацки робко, вообще мне было маетно.
— Зови проще: Полифем, — равнодушно сказал он.
— Извини… Я не должна была… дурацкое прозвище. Извини. Это так глупо. Мне стыдно, честно…
Он засмеялся тихо, как и говорил.
— Забавно. Мы помылись, надели чистое, и ты просишь у меня прощения.
— А что тут забавного? — разозлилась я.
— А тебе не приходило в голову, что мы едем умирать?
* * *До городка оставалось меньше десяти километров. Цыган был прав, несмотря на затрапезный вид, старая «шестерка» бегала хорошо. Шел первый час ночи, дорога пустынна, ни огней впереди, ни какого-либо другого намека на человеческое жилье.
— Ты найдешь дорогу? — спросил Полифем.
— У заправки сверни налево, там до перекрестка и опять налево.
— К дому подъезжать нельзя. Я тебя высажу где-нибудь неподалеку, а дальше пешком.
— Хорошо, — пожала я плечами.
Закрапал дождь, мелкий и нудный, постепенно стал расходиться. Когда мы въехали в город, впереди полыхнула молния.
— Гроза, — поежилась я.
— Боишься?
— Нет. Просто странное чувство… знобит. — Он кивнул.
— Они здесь, — сказал тихо.
— Откуда ты знаешь? — перепугалась я.
— Чувствую.
— Но… послушай, может, не стоит нам тогда…
— Мы уже здесь. Глупо сворачивать с середины дороги.
— Тебе видней, — согласилась я. За окном шел настоящий ливень. — Вымокнем насквозь, — заметила я.
— Дождь — это хорошо, — улыбнулся Полифем. — Звук теряется. Теперь слушай. Ты идешь в дом. Не торопись, осмотрись как следует. Если все в порядке, выйдешь ко мне и скажешь.
— И ты уедешь? — получилось испуганно.
— Я же сказал: дождусь утра. Если там засада, не рыпайся, веди себя тихо. Сразу тебя не убьют, им нужны деньги, они считают, что они у тебя. Тяни время. А свой характер попридержи. Идет? И ничего не бойся.
— Я и не боюсь, то есть почти не боюсь.
— Тогда топай.
Я уже собралась выходить из машины и вдруг спросила:
— Слушай, а что тебе Цыган нагадал?
Полифем усмехнулся.
— Это было давно. Лет пять назад. Он сказал, что я свихнусь из-за бабы.
— Да? — растерялась я.
— Ага. Похоже на то… Давай.
И я пошла. На ходу достала пистолет, сняла с предохранителя и, расстегнув куртку, сунула руки под мышки. Меня знобило, куртка промокла, за шиворот натекло, и я ускорила шаг.
В кухне горел свет. Муж работал в местной районной газете и любил творить по ночам. Я толкнула калитку и пошла к крыльцу по тропинке, выложенной квадратными плитами, по обеим сторонам рдели цветы, конечно, георгины. Моя покойная свекровь очень их любила. Я нигде не заметила ни одной машины, в доме тихо, и свет горит так уютно. «Все будет хорошо, — сказала я себе. — Полифем ошибся». И позвонила в дверь, руки по-прежнему под мышками и пистолет на взводе. Шаги, едва слышные, Андрей терпеть не может тапочки и дома ходит босиком.
— Кто? — спросил он.
— Это я, Андрюша, открой, пожалуйста.
— Марина? — Голос звучал испуганно. Щелкнул замок, муж стоял на пороге: растерянное лицо, глаза за толстыми стеклами очков смотрят со страхом. — Господи, откуда ты?
— Можно войти, а?
— Входи, конечно. — Он шагнул в сторону, пропуская меня, руки дрожали, в глазах настоящая мука. — Проходи, проходи в кухню, чаю хочешь?
Я шла за ним в мокрых кроссовках и куртке. Он забыл предложить мне их снять.
— Чаю? — спросил нервно. — Садись. Лучше сюда, здесь теплее. — Суетливо засновал по кухне. Быстрый взгляд на дверь. Внутри у меня что-то тонко дрожало. Прав Полифем. Теперь я тоже чувствую. Я сидела ссутулившись, сжавшись в комок, пистолет упирается в ребра. — Ты на чем приехала? Одна?
— На попутке. У меня неприятности.
— Да? Что случилось?
— Ты слышал? Убили Макса. Зарезали.
— Да… Мне звонил Костя. Я не мог поехать на похороны и, честно говоря, не хотел никого видеть… Сейчас будет чай. Ты… ты надолго?
— Не возражаешь, если немного поживу?
— Нет. Нет, конечно.
Он стоял ко мне спиной, прятал дрожащие руки, наклонился, заваривая чай, и из-под воротника халата выглянул свежий кровоподтек. Господи, как у него руки дрожат.
— Андрюша, — позвала я, голос срывался от жалости, — меня кто-нибудь спрашивал?
— Здесь? Нет. Кто?
— Я тебя спрашивал, рыжая, — сказал приятный мужской голос. Я повернулась. В кухню, слегка пригнувшись, вошел мужчина, в котором я без труда узнала бывшего Галкиного возлюбленного, за ним вошли еще двое и замерли у дверей. Лица без улыбки, а в глазах веселье. Мальчики довольны, а про меня и говорить нечего. Он шел ко мне, широкой спиной загораживая меня от своих парней.
— Привет, Зяблик, — улыбнулась я.
Он даже не понял. Только когда грохнул выстрел, странно посмотрел на меня, вроде бы удивленно, и стал заваливаться на бок. Парни отреагировали по-разному: один упал в коридор, а другой кинулся ко мне. Кухня маленькая, развернуться в ней можно с трудом, я не успела выстрелить, ударила его пистолетом и угодила в висок, так, что череп у него треснул. Но это от отчаяния, а не по расчету. Андрюшка схватил стул и швырнул его в люстру. Свет погас, а он закричал:
