Виктория Платова - Смерть на кончике хвоста
Нинон.
Нинон, вот кто сейчас ей нужен. Специалистка по бескомпромиссной борьбе между мужчиной и женщиной. Вот кому она сможет рассказать о Денисе.
Нинон встретила ее почти враждебно.
— Какого черта? — с порога спросила она.
— Уже половина девятого, — бодро начала Наталья — Напоишь подругу чаем?
— Я не одна…
— На секс втроем я не претендую. Только на чай. — Наталья загнала подругу внутрь квартиры и не смогла удержаться от вопроса. Совсем в духе Нинон. — Кто он?
— Не кто, а что. Бесполезная в хозяйстве вещь. Владик.
— Владик? — удивилась Наталья.
Владик, постылый бывший муж, который совсем недавно пытался скрасить ее одиночество в «Гарбо»; Владик, которого Нинон пыталась подложить ей в постель… Неисповедимы пути твои, господи!
— Владик, а что?
— Ничего. Просто…
— Решили попробовать еще раз. Вдруг получится.
— Вдруг только дети получаются.
— Этот вариант тоже нельзя сбрасывать со счетов. — Нинон сладко зевнула, запахнула халат и поплыла на кухню. Наталья двинулась за ней.
Поставив чайник на газ, Нинон села против Натальи и подперла подбородок кулаком.
— Ну, а он кто? — спросила она.
— Не поняла?
— Тот, с которым ты сегодня трахалась? Пардон, была близка…
— С чего ты взяла? — Прозорливость Нинон показалась Наталье почти мистической.
— Вижу.
— Нинон, тебе нужно вести программу «Про это», честное слово! Как ты догадалась?
— А чего тут догадываться? Ты свою морду в зеркале лицезрела? В каждом зрачке по отборному члену.
Стыд и срам. И потом, когда ты была у меня последний раз?
Последний раз Наталья выбиралась в Веселый поселок, когда в ее жизни появился Джава.
— Сдаюсь!
— Ну, так что твой новый кекс?
— Собственно, это не мой кекс. Это кекс хозяйки квартиры.
— Какой еще хозяйки?
— Просыпайся, Нинон! Той самой квартиры, в которой я сейчас живу. Собачьей квартиры, Нинон.
Вот теперь Нинон проснулась окончательно: она забегала по маленькой кухне, норовя задеть крутыми бедрами незамысловатую кухонную утварь.
— Ты с ума сошла! Ты все еще там?
— Все еще.
— Даже после того, как нашла эти дурацкие билеты и эти дурацкие документы?! Даже после того, как этого банкира убили?
— Ну, его же не в доме убили. И не на кухне зарезали, — резонно заметила Наталья.
— Откуда ты знаешь?
— Я не могу бросить собаку.
— Хорошо, — Нинон прижала руки к груди. — Хорошо. Пусть хоть кто-то из нас будет умнее. Тащи сюда свою собаку.
Замечательный выход. Нужно сказать об этом Воронову: пусть введет в ткань повествования лучшую подругу — наперсницу и дуэнью. С такими же мягкими, как у Нинон, хлебобулочными грудями.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что, если это единственная причина, по которой ты упорно не желаешь отказаться от этой проклятой квартиры, тащи ее сюда!
— А что скажет Владик?
— А при чем здесь Владик? Если уж я бывшего муженька здесь поселила, с его вонючими носками и вонючим одеколоном, то собака особо воздух не испортит.
— Я подумаю. Это, конечно, очень любезно с твоей стороны. Но у собаки может быть стресс.
— Ты бы лучше о себе позаботилась.
— Я забочусь.
— Я вижу. Где ты его подцепила?
— Он все время названивал, — честно призналась Наталья. — А потом назначил встречу в кабаке.
— Кому? Тебе, что ли?
— Ей. Но поскольку она так и не появилась…
— То на встречу поплелась ты.
— Мне хотелось увидеть его. Не чужой ведь человек. — Рассказ о манипуляциях с записной книжкой Наталья решила опустить: детективам Нинон предпочитала любовные романы, а сложные ходы, если это не касалось мужчин, утомляли ее.
— А как ты объяснила свое присутствие?
— Никак. Сделала вид, что я — случайный посетитель.
— Ну и?
— Мы переспали. Вот и все. Мне понравилось.
— Ты будешь гореть в аду.
— Может быть…
— Если этот кекс тебя при жизни не зажарит. Как, кстати, его зовут?
— Денис.
— Я не поняла. Он что, подбивал к тебе клинья?
— В общем, да, — призналась Наталья.
— Хорош. Безутешный молодой человек, ничего не скажешь. А что, если он сам в этом замешан?
— В чем?
— В убийстве. Ведь хозяйка квартиры пропала, и это объективный факт, от которого ты не можешь отмахнуться. Хозяйка пропала, а ее нового любовника нашли убитым, если я правильно понимаю ситуацию…
Наталья сжала виски пальцами: а что, если Нинон права и респектабельный сотрудник компьютерной студии имеет самое непосредственное отношение к исчезновению Дарьи Литвиновой? Все преступления питает страсть: к кому-либо или к чему-либо. А у Дениса поводов более чем достаточно…
— Не говори чуши. Он милейший парень.
— Ты, конечно, извини, но у тебя вместо мозгов гигиенические прокладки. Привози собаку и выметайся оттуда. Пока не поздно. Учти, если с тобой что-нибудь случится, я даже на опознание не приеду.
— Ну, положим, на опознание ты приедешь. Никуда не денешься. Ладно, поговорили. Я пойду.
— А чай?
— Передумала. Я просто хотела сказать… Мне было очень хорошо сегодня ночью. Нинон грустно улыбнулась.
— Именно это меня и пугает, девочка моя. Именно это меня и пугает. Ты крадешь все, что под руку попадется. Ты воровка, Наталья. Клептоманка, ей-богу!
— Как ты думаешь, Нинон, как быстро можно забыть старую любовь? — спросила Наталья. Неужели она надеется на продолжение отношений с Денисом?
— А как быстро ты забыла Джаву? Не нужно жить чужой жизнью, Наташка… Так можно и на чужую смерть наступить. Нечаянно…
Нинон застыла посреди кухни, а потом метнулась к столу и что-то быстро записала на листке отрывного календаря.
— Отлично! Цитата дня. Обязательно вставлю в какую-нибудь статью.
— Ты неисправима, Нинон!
— Вот что, душа моя. Сегодня я в свободном графике, работаю дома, так что часам к четырем-пяти привози свою злобную доберманиху. Только помни, что это — порыв, а порывы характеризуются сиюминутностью.
— Я поняла. Ловлю момент.
…Ничего хорошего из визита к Нинон не вышло. Стоило тащиться на другой конец города, чтобы выслушивать проповеди сумасшедшей журналистки. Которая к тому же усомнилась в Денисе. Конечно, Нинон в чем-то права. Нужно уехать, залечь на дно, максимально абстрагироваться от квартиры, вообще попытаться забыть о ней. И убедить себя в том, что встреча с Денисом в «Дирижабле Нобиле» была случайной. Почему бы и нет, огромная масса праздношатающихся людей знакомится в барах, пьет шерри, опаздывает на метро и принимает приглашение выпить коллекционного вина. Ничего предосудительного, никакой предыстории, чистый лист, табула раза… Единственное утешение во всей этой истории — Тума наконец-то будет пристроена. Хотя бы на некоторое время. До выяснения, так сказать, оперативной обстановки…
…Лифт снова не работал, и она потащилась на шестой этаж пешком. А между третьим и четвертым этажами столкнулась с Марголисом. Семен сиял, как хорошо надраенная пряжка офицерского ремня, и, чудовищно перевирая мелодию, насвистывал арию Хозе из «Кармен». Увидев Наталью, он широко раскинул руки и заключил ее в объятия: Наталья даже пикнуть не успела, как оказалась погребенной под массивной головогрудью литагента.
— Рад видеть вас, спасительница мира! — промурлыкал Марголис.
— Как поживаете, Семен?
— Да как — перебиваюсь с хлеба на коньяк, вот и все дела. А вот вы благотворно влияете на гения, Дашенька. Строчит и строчит. Почти сутки от машинки не отходит. Даже от завтрака отказался. Придется эту книгу посвятить вам.
— Я рада.
— Зайдите к нему. Я думаю, он тоже будет рад. С сожалением выпустив Наталью из своих объятий, Марголис помчался вниз.
— Зайдите к нему! — еще раз крикнул он, подняв голову к пролетам.
— Хорошо.
Почему бы не зайти, в самом деле?
Несколько мгновений потоптавшись у вороновской Двери, Наталья решительно нажала на кнопку звонка. Воронов открыл не сразу: целую минуту он злобно гремел замками. А когда дверь открылась, еще минуту злобно разглядывал Наталью.
— Подождите. Я сейчас повязку надену.
— Какую?
— Марлевую. По радиоточке передали, что в городе эпидемия гриппа. Модифицированный вирус. Идет к нам с Запада, как и все прочее дерьмо…
— Хорошо. Я подожду.
Наконец дверь распахнулась окончательно, и Воронов предстал перед ней в марлевой повязке, над которой сумрачным светом горели воспаленные от бессонной ночи глаза.
— Добрый день, — примирительно сказала она.
— Вы думаете, он добрый?
— Хотелось бы верить.
— Сильно в этом сомневаюсь.
— А что, произошло что-нибудь экстраординарное? — забеспокоилась Наталья.
— Произошло.
— Что?!
— Войдите. Не будем стоять на сквозняке. — Воронов посторонился и пропустил ее в квартиру. Но ни сесть, ни раздеться не предложил. — Вы не пришли вчера вечером, ну, да бог с вами. Дело не в вас, глаза бы мои вас не видели. Дело не в вас, а в вашей героине. Ну, в той самой, которую я имел неосторожность сделать главной.
