Иван Сербин - Зверь
Они остановились у фонтана, покрутили головами.
— Нет еще, — спокойно заявил лысый.
— Ничего, придут, — ответил Корсак.
* * *Сергей пропустил момент, когда запищал зуммер переговорного устройства. Очнулся только от зычного и громкого голоса бывшего «однополчанина». Задумался. О чем задумался? Сложно сказать. Пожалуй, обо всем сразу и ни о чем конкретно. Так, смотрел на проносящиеся мимо дома, на деревья, утопающие в золотистой трясине облетевшей листвы, на увязающих в промозглой сырости прохожих. Теперь вот сидел, таращился непонимающе по сторонам. Все пропустил. Где они, что случилось?
— Куда? — говорил Юра в рацию. — Ага, ясно, едем. Обо всех передвижениях сообщать немедленно. — Он отложил передатчик и, словно между делом, пояснил, не оборачиваясь: — Руденко только что вышел из дома. Предположительно направляется к метро.
— Успеем перехватить? — озаботился Женя.
— Черт его знает, — ответил Юра. — Попробуем. Уже вроде недалеко. В любом случае ребята его «держат», так что никуда он от нас не денется.
Сергей обернулся. «Москвич» и «Волга» держались несколько позади, но не отставали. Правда, в «Москвиче» вместо четырех пассажиров теперь сидели двое, но вряд ли это могло существенно изменить расстановку сил.
* * *Руденко торопливо выскочил из квартиры. Он не стал тратить драгоценное время на то, чтобы запереть дверь на оба замка. Понимал: если ищейки захотят войти, то все равно войдут. Отечественные «заморыши» для мало-мальски опытного взломщика — все равно что полное отсутствие каких-либо замков.
Выскочив из подъезда, арбалетчик огляделся. Если хозяева коттеджа за пару часов умудрились установить личность Борьки Жукута, то и с остальными проблем у них не возникнет. Стало быть, ждать ищеек следует с минуты на минуту. Тихий дворик, расположенный в глубине 2-й Парковой, был практически пуст, но за домами, на Первомайской, шумели машины. У соседнего подъезда двое дачного вида мужиков возились с зачуханной «копейкой». Молодая мама сидела на лавочке под поседевшим до отчаянной рыжины породистым кленом и читала детективчик Марининой, — эх, родство женских душ, — одновременно покачивая яркую импортную коляску. Носился по двору неухоженный эрдель Гарик, безобидное чудище совершенно жуткого вида, с повисшим ухом и свалявшейся шерстью. Отрабатывал объедки — наводил ужас на чужих и вилял хвостом для своих. Пара пацанов играла в «войнушку», старательно хлопая китайскими пластмассовыми духовушками. Обыденно. Все как всегда. Нет, почти как всегда. Двоих «дачников» арбалетчик раньше не видел, хотя прожил в этом дворе двадцать последних лет. Ищейки? Вообще-то, в его представлении, ищейки должны были выглядеть несколько иначе. Импозантней, что ли… Но уж точно не так, как эти двое: дешевые болоньевые куртки, спортивные штаны с мотней, болтающейся где-то на уровне пузырящихся колен, башмаки — застрелиться и не жить. Любому отшельнику за такие вериги Всевышний простил бы грехи на сто лет вперед. Небритые, серолицые, с набрякшими мешками подглазий… Какие это ищейки?
Руденко почти успокоился, когда один из замшелых «дачников» вдруг стрельнул в него коротким цепким взглядом. Тревога нахлынула вновь. Ледяная и черная, как речная вода зимой. Арбалетчик медленно зашагал к выходу из двора, в любую секунду готовый броситься ничком на землю, нырнуть за один из многочисленных автомобилей, припаркованных вдоль дома. Вроде бы ненароком он опять покосился на «дачников». Один из них теперь выпрямился и в упор, не таясь, разглядывал арбалетчика. На небритом лице вяло отражались зачатки мыслительного процесса. Руденко принял правее и зашагал вдоль стены, оставляя между собой и «автомеханиками» длинную вереницу остывших за ночь машин. Арбалетчик поравнялся с «копейкой» и уже прошел было дальше, когда любопытный «дачник» шагнул ему наперерез.
— Слышь, братан, — позвал он с отчетливым блатным акцентом, но вполне миролюбиво. — Не угостишь сигареточкой? Бля буду, свои кончились.
Для убедительности «механик» щелкнул по крупному желтоватому резцу волнистым ногтем большого пальца, а затем чиркнул им же поперек горла, точнехонько над хрящеватым, поросшим щетиной кадыком. Проделал он это ловко, почти изящно.
— Нет, — Руденко едва не рассмеялся от облегчения. Вот оно, оказывается, в чем дело. У них просто кончились сигареты. А он-то нафантазировал себе… Да разве ищейки такие бывают? — Серьезно, нет, — добавил арбалетчик, гася недоверчивость в глазах «дачника». — Не курю я.
— А-а-а, — протянул разочарованно тот. — Ну ладно тада. Бывай, братан.
— И тебе.
Руденко ускорил шаг. Едва он свернул на улицу, оба «дачника» захлопнули капот «копейки» и забрались в салон.
— Переодеться бы, — буркнул, заводя машину, «блатной». — Я себя в тряпье этом паскудном чувствую, как последний м…к.
— После переоденешься, — отрубил второй, стаскивая треники и куртку, под которыми оказался вполне приличный костюм. — Смотри, клиента не упусти.
«Копейка», неожиданно мощно взревев двигателем, выкатилась со двора. Притормозив на повороте, «блатной» осмотрелся и сообщил:
— Вон он.
Руденко направлялся в сторону станции метро «Измайловская».
— Осторожнее, — предупредил «пассажир», доставая из вместительной сумки аккуратно сложенный плащ. — Смотри снова не засветись.
— Не боись.
«Копейка» медленно ползла следом за объектом. Время от времени машина останавливалась у тротуара, отпуская арбалетчика на безопасное расстояние, и только потом продолжала движение. На открытой платформе Руденко дождался поезда и вошел в вагон. Состав тронулся и, набирая скорость, пополз к тоннелю.
— Третий вагон, в сторону центра, — объявил «блатной», словно зачитал выигравший номер лотерейного билета.
«Жигули» рванули во дворы, петляя в узких улочках. Сидящий сзади «пассажир» мрачновато наблюдал за азартно матерящимся приятелем, иногда подавая реплики, вроде:
— Сшибешь кого-нибудь, отвечать придется на всю катушку, понял?
— Не сшибу, — скалился тот.
Надо отдать «блатному» должное, машину он водил отменно. С легкостью вписывался в «непроходные» повороты, умудряясь при этом еще и объезжать свойственные отечественным дорогам овраги колдобин. Двигатель «копейки» проявлял поистине невероятную силу. На Первомайском шоссе «жигуль» весело, без напряжения, обошел пару иномарок. Те обиженно попытались нагнать, да тщетно.
У метро «Измайловский парк» машина остановилась. «Пассажир» распахнул дверцу и выпрыгнул на тротуар. Сунув в карман рацию, он кивнул напарнику и побежал ко входу на станцию. За время сумасшедшей гонки состав, в котором ехал Руденко, прошел около двух третей пути, отделявшего «Измайловскую» от «Измайловского парка».
Руденко, разумеется, не знал о преследовании. Сжатый со всех сторон толпой, он читал «Московский комсомолец». Вообще-то газета была не его, а вдумчивого парня, стоявшего впереди. Арбалетчик же читал через обтянутое замшей плечо. Время от времени он поднимал голову и прислушивался к гундосой скороговорке дикторши:
— …следующая станция «Бауманская».
Ага, еще одну статейку прочитать успеем. Руденко вновь уткнулся парню через плечо.
— …«Курская».
Парень принялся сворачивать газету. В толпе это было неудобно. Сзади недовольно поругивались. Массы начали утрамбовываться у двери. От середины вагона нажимали, впереди покряхтывали, но терпели. Понимали: всем надо. Кто-то тянул за собой гигантские сумки, с отчаянием бойца, волокущего к пушке последний снаряд.
Руденко тихо порадовался в душе, что ему не нужно выходить здесь, а значит, не придется толкаться, пихаться, получать тычки, наступать на ноги и терпеть, когда другие станут наступать ему на ноги.
На «Курской» вагон покинуло больше половины пассажиров. Стало свободно, появились даже сидячие места. Арбалетчик прошел к двери, остановился, рассматривая себя в темное стекло. Внезапно он почувствовал, как горло перехватила невидимая петля. Руденко быстро развернулся на каблуках. У соседней двери, спиной к нему, стоял человек. Секунду назад он тоже оборачивался, и арбалетчик видел его отражение в дверном «зеркале». Это был один из «дачников». Только теперь ублюдочные тренировочные штаны и болоньевую куртку сменили плащ и костюм.
Арбалетчик торопливо отвернулся. Пусть ищейка думает, что остался незамеченным. Значит, это они… А может быть, просто похож? Может быть, воображение и взвинченные до предела нервы сыграли с ним дурную шутку? Сколько он видел того «дачника»? Секунду, не больше, да еще сбоку… Человек стоял спокойно, расслабленно, не крутился, не дергался. Нужно проверить, убедиться окончательно. Если этот парень — шпик, в ГУМ идти нельзя. Ни в коем случае. Так он подставит ребят.
