Эдриан Маккинти - Гибельный день
Но атмосфера в комнате уже изменилась. Спокойствие было нарушено, и Дробовик явно подумывал о других возможностях.
— Никоим образом, говоришь? Это ты хорошо придумал, Форсайт. С тобой и впрямь будет слишком много возни. А бабки мы получим в любом случае. Отойди-ка, Рик, — попросил Дробовик.
Рик понял, что Дробовик собирается меня пристрелить:
— А ей мы что скажем?
— Что пришлось его убить. Он пытался сбежать. Или он, или мы, — буркнул Дробовик.
Рик кивнул и вновь вынул пистолет.
— Подождите! Бриджит вам не за это заплатила! Ей нужно, чтобы меня доставили в Ирландию, — в отчаянии выкрикнул я.
Рик прицелился.
Язык мой — враг мой! Ну что же я за человек такой! И где этот растяпа Гектор?! На полпути домой?! Святый Боже, теперь мне конец!
Я повалился на колени и начал слезно молить о пощаде, обильно уснащая речь библеизмами на испанском. Взывал к Богоматери и к Деве Марии Гваделупской (я конечно же не спец в таких делах, но, по-моему, это одна и та же персона).
— Пожалуйста, ну пожалуйста, не убивайте меня, вы не должны этого делать, прошу вас именем Отца, и Сына, и Свя…
Продолжая стенать, я изогнулся и нащупал кобуру с маленьким трехзарядным пистолетом двадцать второго калибра, который был припрятан как раз для подобных случаев. Мой туз в рукаве. В Южной Америке пристегивать пистолет к лодыжке считается подлостью, достойной разве что puta — трусов.
Лучше быть живым puta, чем мертвым героем.
— Ты сдохнешь, ирландская свинья! — зарычал Дробовик.
— Ага, ты прав, приятель… но не сегодня, — ответил я, быстро перекатившись по деревянному полу, одновременно выхватывая пистолет из кобуры на лодыжке и стреляя болтливому недоноску в шею. Он с хрипением повалился вперед, а из смертельной раны хлынула артериальная кровь.
Я откатился в сторону как раз в тот момент, когда Рик дважды выстрелил из пистолета. Пули продырявили участок ковра, где я находился буквально миг назад, но я уже был за софой и два раза выстрелил в ублюдка. Но оба раза ему удалось увернуться. Черт! Теперь я безоружен и мне надо действовать как можно быстрее. Отбросив пистолет, я схватил бумбокс и швырнул в бандита. Бумбокс пролетел мимо цели, врезался в стену, разлетевшись на куски, разметав по комнате диски, аккумуляторы и в конце концов вспыхнув снопом искр.
Рик снова выстрелил, на сей раз его пуля угодила в стену прямо над моей головой. В ответ я швырнул вазу, затем — маленький стеклянный журнальный столик.
Открылась дверь.
На пороге появился Гектор.
— Слава богу, наконец-то, дружище! — крикнул я.
— Он безоружен, прикончи его! — завопил Рик, обращаясь к Гектору.
— Ты сказал, что я не буду замешан, — пробормотал Гектор, доставая револьвер.
Рик обернулся вправить ему мозги:
— Делай, что тебе сказано, и…
Схватив свое любимое кожаное кресло, я бросился на Рика. Обивка была прибита мебельными гвоздями, это давало хоть какую-то защиту.
Я пошел в атаку на этого выродка, надеясь, что по ногам-то он стрелять не будет.
От множества событий, произошедших одновременно, Рик растерялся. Он разрядил остаток обоймы в кожаное кресло прежде, чем я врезался в него, отбрасывая к окну. Моя ирландская кровь бурлила вовсю, и я с разбегу пробил толстое стекло.
Кресло и убийца в ореоле осколков падали в утреннем воздухе на расположенную под окном автостоянку. К счастью, сам я не вывалился следом. Каким-то чудом мне удалось удержаться на краю, но я даже не порадовался своей удаче и не посмотрел, как Рик всмятку разбился о крышу лимузина японского посла, который очень не вовремя проезжал мимо. Вместо этого я скорым шагом пересек комнату и выхватил пушку из руки Гектора. Парень был не в себе, из пореза на пальце, непонятно как полученного Гектором, когда он доставал револьвер, текла кровь.
Я наотмашь ударил его пушкой по лицу и сделал подсечку. Он с грохотом распластался на полу.
— Гектор, Гектор… — протянул я с огорчением.
— Я виноват… виноват… — захныкал Гектор со слезами на глазах.
Я проверил его оружие. Револьвер был заряжен и снят с предохранителя.
— Гектор, ты, надеюсь, понимаешь, что уже никогда не будешь работать в охране?
— П-пожалуйста, не бей меня, они сказали, что убьют мою семью, они сказали…
Я сунул револьвер ему в рот и поводил стволом:
— Заткнись, приятель, я уже знаю, ты сам пришел к ним, ты их искал. За сколько ты меня продал, иуда?
— Не понимаю, о чем ты. — Металлический ствол превращал слова Гектора в кашу. — Шеф, я люблю тебя, я не знаю, что…
Взводить курок в таких ситуациях — избитый трюк, но я по своему опыту знаю, что так проще всего добиться правды. И я взвел курок.
— Десять тысяч долларов, — прошептал он.
— Черт бы тебя побрал, Гектор, если тебе были нужны деньги, я бы тебе дал.
— Я хотел заработать.
— Есть много способов получше, — поделился я.
— И все они тебе известны, — дерзко ответил Гектор, стараясь незаметно дотянуться до спрятанного в кармане ножа. Пришлось ударить его по рукам. Теперь Гектор лежал на полу, раскинув руки. Револьвер я упер ему в лоб.
— Ты двуличная сволочь, — произнес я почти бесстрастно.
Он закрыл грустные карие глаза:
— Ты такой же.
— Есть одно-единственное различие, — назидательно изрек я. — Я сделал это ради спасения своей шкуры, а ты… из-за вшивых бумажек.
— И что теперь ты сделаешь со мной?
— Собираюсь спасти твою честь, дружище, — ответил я.
Гектор понял. Дернувшись, он сморгнул слезы.
Я нажал на крючок, и выстрелом снесло верхнюю часть его черепа, забрызгав меня кровью и мозгами.
Пушку Гектора я вложил в ладонь мертвого убийцы, а трехзарядник — в окровавленную руку Гектора.
Выпив виски, набрал номер администратора.
— Боже милостивый, Гектор спас мне жизнь, он умирает, слышите, умирает, скорее пришлите помощь! — выкрикнул я и отключился.
Через несколько минут лучи прожекторов уже ощупывали прибрежную полосу. Скоро здесь появится отряд военизированной полиции, а у Бриджит, как всегда, имеется запасной план, в чем я ни секунды не сомневался. Пора делать ноги.
Я стоял, чуть покачиваясь, — виски ударило в голову.
Холодный морской воздух из разбитого окна не мог перебить отчетливую вонь скотобойни, кровь обоих трупов растеклась огромным пятном по имитации персидского ковра. Оглядев в последний раз свою комнату, я вымыл под краном руки, вынул из шкафа спортивную сумку, собрал вещи и приготовился снова удариться в бега.
2. Сирены
Нью-Йорк. 15 июня, 16:00
Допросы в перуанской полиции могли растянуться на несколько дней. Для меня это была непозволительная роскошь — убежище-то было раскрыто. Останься я в этой стране — и мне каюк. Поэтому я впарил доблестным полицейским байку про двух типов из Колумбии, ворвавшихся с пушками наперевес в номер и начавших допрашивать меня про японского посла, про появившегося кстати Гектора, который якобы выкинул одного из злодеев в окно и застрелил второго, несмотря на свою смертельную рану.
Байка могла сработать, если бы ей дали ход. Местные стражи порядка раскрыли бы заговор, связанный с убийством, и местный парнишка стал бы героем.
Я заявил им, что зарегистрирован в американской Программе защиты свидетелей и должен немедленно отправиться в новое укрытие. Это не произвело на них вообще никакого впечатления, хотя с ФБР они связываться не хотели.
Подписанное признание, видеозапись допроса, наскоро придуманные координаты — и я был отпущен на все четыре стороны.
Заказывать билет было уже слишком поздно, но упрашивать служащих авиакомпании мне не пришлось. У меня был абсолютно легальный билет до Нью-Йорка. Билет, купленный Бриджит. А уже из Нью-Йорка я мог отправиться куда угодно.
Не самый, конечно, безопасный вариант, но другого плана пока у меня не было.
Его недостатки прямо-таки бросались в глаза. Вне всякого сомнения, Бриджит разнюхает о провале в Лиме и быстренько организует встречу в аэропорту Кеннеди. У наемников будет мое фото и самые однозначные инструкции, что, впрочем, ни на грош не поможет им, потому что в Нью-Йорке меня встретят старые добрые federales, после чего я снова исчезну в «черной дыре» Программы защиты свидетелей. А потом воспользуюсь опытом Де Ниро: наберу килограмм десять, перекрашу волосы и перееду в чертов Китай.
Я преодолел формальности, сел на самолет, нашел свое место и только тогда вздохнул с облегчением. На мониторах шел фильм «О, где же ты, брат?», который я уже видел, поэтому мне не оставалось ничего иного, как опустить спинку кресла пониже и прикорнуть на часок-другой. Увы, даже в первом классе это оказалось невозможно. После перестрелки так просто в себя не придешь. Я листал «Peruvian Golfer», пока не наступило время перекусить. Хорошенькая стюардесса предложила мне меню с доброй дюжиной блюд, и я выбрал яйца. Вскоре она принесла мне омлет, который действительно по вкусу напоминал яйца. Завязалась беседа, и слово за слово она дала мне свой номер телефона в Бронксе — если бы он был манхэттенский, я бы постарался его сохранить.
