Сергей Высоцкий - В интересах следствия
— С кем не бывает! — сказал он нарочито строго. — Назовите телефон.
Вячеслав продиктовал номер. Его подругу звали Ирина Георгиевна.
— А фамилия?
— Евгений Иванович, нельзя ли…
Горобец так растерялся, что майор был уже готов пожалеть его.
— Вячеслав Николаевич! Нельзя. Сами посудите — вызовем свидетеля, а фамилию не спросим?
— Карташева.
К телефону долго никто не подходил, и Вячеслав Николаевич весь испереживался. Твердил:
— Не кладите трубку! Не кладите! Она дома.
Наконец заспанный полудетский голосок прошептал:
— Алло?
— Ирина Георгиевна?
— Да-а-а…
— Вас беспокоит старший оперуполномоченный Рамодин.
— Ой!
Это «ой» прозвучало так, как будто женщина спросонья схватилась за раскаленную сковородку. Рамодин улыбнулся и краем глаза посмотрел на Горобца. Молодой человек уже пришел в себя и сидел нахохлившийся и сердитый.
— Не пугайтесь. Мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы заглянуть в 27-ю квартиру?
С минуту она молчала. Наконец переспросила:
— В 27-ю?
Майор подтвердил.
— Вы меня обманываете, старший уполномоченный. Хозяева квартиры в отъезде.
— Правильно. В Лондоне. Воры об этом тоже знали.
— Обокрали! — Ирина Георгиевна не спросила, а как бы констатировала давно ожидаемое и наконец-то свершившееся событие.
Рамодин еле удержался от того, чтобы спросить: «Рады?» Он просто подтвердил ее догадку и повторил приглашение.
— Ну… — Она на секунду задумалась. — А вы в форме?
«Ну что за женщина, — усмехнулся майор. — Так и напрашивается на острое словцо».
— Нет. Сегодня я не в форме. Но если вы боитесь подвоха, позвоните в отделение милиции.
— Ничего я не боюсь, — с вызовом сказала Ирина Георгиевна. — Сейчас оденусь и приду.
Рамодин положил трубку, взглянул на задержанного и удивился. Вячеслав Николаевич, бледный и растерянный, смотрел на майора безумными глазами и шептал:
— Бред! Бред! Что она несет?! Бред!
— Это вы о чем? — спросил майор почти ласково.
— Бред! — Руками, скованными наручниками, задержанный ритмично бил по колену.
— Вячеслав Николаевич! Что вас так удивило?
— Ничего меня не удивило! — заорал Горобец так громко, что оперативник, дежуривший у входной двери, заглянул на кухню и спросил:
— Помощь не нужна?
— Все в порядке, — успокоил его Рамодин. — Нервишки разыгрались.
Оперативник удалился.
— Не поделитесь информацией?
— Нет! И снимите, наконец, наручники! Я никуда не убегу!
— Мне тоже так кажется. — Рамодин связался по рации с лейтенантом Снетковым: — Леня, задержанный тоскует в браслетах. А ключ у тебя.
— Понял. Сейчас загляну.
— Я не тоскую, — окрысился Горобец. — Я возмущен! Возмущен!
«Что же его так рассердило? — подумал Евгений. — Не хочет предстать перед любовницей в наручниках? Может быть. В этом мало приятного, но ведь не смертельно. А Славик сам не свой. Что же? Что? — Он мысленно прокрутил в голове весь короткий разговор с Ириной Георгиевной. — А вот что! Мне Горобец сказал, что идет из 27-й квартиры. Так? А любовница только что подтвердила, что ее хозяева в отъезде. Нестыковочка, голуби!»
Минут через пять позвонила Ирочка.
Рамодин сам открыл ей дверь, чтобы дежуривший у входа оперативник не напугал гостью своим «Макаровым». Сотрудника майор попросил постеречь задержанного, а Ирочку провел в одну из комнат.
Сказать, что Ирина Георгиевна приложила много усилий для своей экипировки, было нельзя. Как успел заметить майор, женщина накинула черный махровый халат прямо на голое тело.
Карташева села на старинный, красного дерева диванчик, обитый шелком. Положила ногу на ногу. Запахнула полу халата и закурила. Пачку сигарет «Давидофф» и зажигалку она принесла с собой. Рамодин с удовлетворением сделал вывод, что Ирина Георгиевна настроилась на длинный разговор.
Сам майор устроился за круглым, тоже красного дерева столом с многочисленными бронзовыми прибамбасами. Сел так, чтобы край стола закрывал от него красивые Ирочкины ноги, постоянно выскользающие из-под халата. Так Рамодин чувствовал себя увереннее. И все же молодая женщина опередила майора с вопросом:
— Ограбили Цветухина?
— Ограбили.
— Картины?
— Ирина Георгиевна, давайте договоримся: вопросы буду задавать я. Хорошо?
— Конечно. Это я поторопилась, чтобы сразу врубиться.
— Врубились?
— Вполне. Бедный Игорек!
— Вы хорошо знакомы с Игорем Борисовичем?
— Мы же соседи!
— Логично. Теперь немного формальностей для протокола. Кстати — меня зовут Евгений Иванович Рамодин. Старший оперуполномоченный уголовного розыска. Теперь хотелось бы услышать и о вас. Поподробнее.
— Пожалуйста. — Она улыбнулась. Улыбка у Карташевой получилась чуточку виноватой. — Без интимных подробностей не обойтись?
— Об этом можно схематично, — осторожно сказал майор и покраснел. — Так уж получилось… Горобец ссылается на вас. На квартиру. — Он совсем запутался и замолчал, мысленно проклиная сидящую перед ним красотку. А заодно и ее любовника.
Надо отдать должное Ирочке — она не стала цепляться к словам.
— Значит, так. Я Карташева Ирина Георгиевна. Девичью фамилию называть?
— Не надо.
— Родилась пятнадцатого августа семьдесят четвертого года. Люблю, когда на день рождения ко мне приходят интересные люди. Сыщики, например. — Она посмотрела на майора одобрительно. — Двигаемся дальше. Замужем. Супруг с минуты на минуту прибудет домой из Швейцарии.
— Он не забеспокоится, что вас дома нет?
— Я ему оставила записку, сообщила, где нахожусь. Зовут его Валентин Эмильевич. Может быть, слышали? Валентин Эмильевич Карташев. Ответственный сотрудник Администрации.
Ирочка произнесла слово «Администрация» как бы между прочим, без нажима. Но Рамодин понял, о какой Администрации идет речь.
— С Вячеславом Николаевичем Горобцом вы, естественно, знакомы?
— Это мой любовник, — не задумываясь ответила Карташева. — Вы с ним познакомились?
— Встретил у подъезда. Разговорились.
— Я надеюсь, Цветухина не Славик ограбил?
— Горобец провел с вами всю ночь?
— И вечер тоже. — Она посмотрела на Рамодина как невинная овечка.
— Вы с ним хорошо знакомы?
— Очень мило. Любовник — это хороший знакомый по милицейским понятиям?
— Ирина Георгиевна! — одернут ее майор. Эта раскованная молодица уже стала доставать ею своими интимными проблемами. Как будто зациклилась на них. — Если милиционер спрашивает, хорошо ли вы знакомы с человеком, он только это и имеет в виду. Так хорошо? Или плохо?
— Ну ладно. О чем спор. Мы со Славиком старые друзья. Знаю его как облупленного. Воровство — не его амплуа. Можете вычеркнуть Славика из своего списка.
— Никакого списка у меня нет. С хозяином этой квартиры вы часто встречаетесь?
— Конечно. У нас отношения очень теплые. Но только платонические. Хотя он такой комильфошка. И не прочь приударить за красивой девушкой.
— Давно знакомы?
— Года три. Как только переехали в этот дом, сразу познакомились. Мой муж еще служил в банке. Скажем так, владел им. Валентин Эмильевич интересовался живописью. Игорек пригласил нас взглянуть на свою коллекцию «малых голландцев». Вы знаете, кто такие эти господа?
— В школе проходили. В третьем классе. Ван Рюисдаль, Дюзарт и прочая мелочь. — Он готов был сгрести свою собеседницу в охапку, задрать ее шикарный халат и отшлепать по голой гладкой попке. В том, что попка у Ирочки под халатом голая и гладкая, майор не сомневался.
«Сукина дочь! — бесился Евгений. — Держит ментов за деревенщину». Впрочем, и сам он узнал о «малых голландцах» совсем недавно. Все от того же своего приятеля Владимира Фризе, у которого имелась хорошая коллекция этих художников.
— Вот как?! Вас, оказывается, недаром прислали к бедному Игоречку. Специалист по «малым голландцам»! Но должна вас разочаровать — ни Рюисдаля, ни Дюзарта у Цветухина не было. И он об этом сильно горевал. — Ее тон изменился. Карташева уже смотрела на Евгения с интересом. И чуть-чуть виновато.
— У Цветухина была большая коллекция?
— Да. Лучшая в России.
— Сколько картин? — Рамодин чуть было не добавил: «И каких размеров?»
— Я не считала. Могу только сказать — все стены завешаны картинами так плотно, что не видно обоев.
— Теперь обои видно хорошо, — мрачно доложил майор и обвел глазами пустые стены. — Остались только рамы. Ими набито несколько сумок. Мы потом с вами пройдемся по комнатам. Кстати, у Игоря Борисовича нет каталога коллекции?
— Есть. Правда, без новых поступлений. В прошлом году он выставлял картины в Музее частных коллекций, тогда и печатался каталог.
— Сколько понадобилось бы чемоданов, чтобы унести картины на подрамниках?
— Спросите что-нибудь полегче. Не могу даже представить.
