Инна Тронина - Птенцы «Фламинго»
К тому времени у него было уже много женщин, самых разных — от пэтэушниц и санитарок военных госпиталей до весьма презентабельных завсегдатаек игорных залов и ночных клубов. Володя Звягин всегда пользовался у девчонок успехом, умел с ними обращаться, хотя этому его никто специально не учил. Он нутром чувствовал, с кем нужно поговорить о возвышенном, а кому можно сразу задрать подол.
Мужчиной он стал в четырнадцать лет. В Солнечном его соблазнила соседка бабы Дуни по имени Лариса. Ей было двадцать, её сожитель повесился по пьянке, в доме лежал парализованный отец, и радостей в жизни явно не хватало. Володька понимал, что парня украшает опыт, и потому старался приобрести этот опыт как можно скорее.
Через его постель прошло большое количество всевозможных девиц, но ни одна не покорила его ожесточённого сердца. Володя Звягин не знал проблем с прекрасным полом. Как другие, отверженные и обиженные парни, он сразу же извещал свою пассию о том, что жениться пока ни на ком не намерен. Ему не требовалось демонстрировать свою крутость — бабы и так всё понимали. Подолгу возле одной партнёрши он не задерживался. Его не допекали слезами и абортами, и даже венерические заболевания как-то не особенно цеплялись к нему. Такая беззаботная жизнь продолжалась до девяносто седьмого, до той самой встречи с лесу под Питером, когда стрела Эрота ударила прямиком в сердце Звягина и разбила ледяной панцирь.
Владимир метался, будто одержимый, не зная, как поступить, что делать с Анькой Бобровской. Он мог жениться тотчас же, но считал, что нужно накопить денег. Баба Дуня немедленно воспротивилась планам внука. Невестка Надежда, которая умудрилась выписать из комнаты живого старшего сына и загнать площадь в центре Питера, мерещилась ей в каждом углу. Принимать в дом новую стерву старушка не желала, и потому отказала внуку в благословлении.
В принципе, Звягин мог обойтись и без этих пережитков старины. Но огорчать бабушку не хотел и тянул время, надеясь, что всё как-то разрешится. Анька сносила всё кротко, обещая ждать Владимира хоть с войны, хоть из командировки. Со второй чеченской дождалась, а вот из Швейцарии — нет…
Он шёл мимо храма Василия Блаженного, жадно вдыхая морозный воздух, слушал писк «мобил» собравшихся на праздник людей. Рассматривал их с каким-то странным, почти детским интересом — будто хотел запомнить. Звягину было жарко, и снежинки таяли у его лица.
Юркие пацаны, медлительные старухи, пахнущие дорогими духами дамы в длинных шубах, металлоискатели и менты-патрульные — всё это проплывало мимо Звягина, будто новый, но уже не страшный сон. Он палаток пахло блинами, дворники выметали из-под ног гуляющих пластиковые стаканчики. Звягин с удивлением смотрел на Кремлёвскую стену, на Мавзолей, на строгие голубые ели, перед которыми он трепетал по сохранившейся с детства привычке. Потом переводил взгляд на баскетбольную сетку, куда визжащие школьники кидали мяч, на развешанные там-сям игрушки-призы, на группу девушек, которые спихивали друг друга со стульев и при этом хохотали, как ненормальные.
Владимир вспомнил, как в позапрошлую Масленицу они с Анькой дурачились где-то в парке на окраине Москвы, и там тоже мельтешил надоедливый Балаганный Дед. Но, наверное, счастливым легче выносить идиотские приколы, потому что тогда Звягин радостно и воодушевлённо жевал блины. В парке звенели бубенцы под дугами лошадей, запряжённых в сани, гудели дудки, тренькали балалайки. И уже пахло весной…
А сейчас он бродил по Красной площади только для того, чтобы не оставаться в одиночестве. Натыкался на скоморохов, скользил на грязном снегу, морщился от речёвок, выкрикиваемых в мегафон, и пытался хоть на какое-то время забыться.
— Милые мои, добрые! — надрывался Балаганный Дед, зазывая желающих перетягивать канат. — Русские люди! Дружите крепко, с открытой душой! И ходите гурьбой с супермаркет за товарами компании «Тефаль»!
Владимир смотрел на чучело Кикиморы, на расписные полушалки и звенящие бубенцы, и уворачивался от желающих схватить его за нос. Все во что-то играли, сражались за какой-то приз. А Звягин разрывался от желания поскорее убраться отсюда. Но после вспоминал, что идти ему некуда, и чувствовал звериную тоску.
Розовые воздушные шарики с надписью «Гуляй, Златоглавая!» плыли над толпой. Звягин поднял глаза к небу и увидел серые тучи, шары, Кремлёвские звёзды и двуглавых орлов.
Рядом с Владимиром мелькали поролоновые заячьи уши. Он не помнил, когда и как в его руках оказалась бутылка растительного масла. Вроде бы, он куда-то кидал дротик и, разумеется, попал точно в цель. Выигранную бутылку Звягин отдал какой-то тётке, за что та едва не грохнулась ему в ноги. Самому Володе масло не требовалось. У него не было дома, его не ждала жена, которой могло быть нужно это масло. Звягина сейчас интересовала только одна маслёнка — из которой он смазывал пистолет.
Он сбежал на вторую чеченскую от своего хозяина, который так и не счёл долг отработанным. После, валяясь в ростовском госпитале с не опасной для жизни раной, Владимир решил сменить «синюю» крышу на «красную», сообразуясь с веяниями времени. После обучения в Центре элитной медицины он откликнулся на лестное предложение одного из вербовщиков. Тот набирал надёжных ребят в подразделение вроде мифической «Белой Стрелы», о которой Звягин много слышал и читал.
Ещё тогда он жалел, что не может войти в ту группу и расстреливать паханов, раз уж не получается упечь их по закону. Через несколько лет мечта сбылась.
Звягин вскоре выполнил первое задание. Одевшись под охотника, из обычной двустволки он завалил хозяина закрытой порностудии, занимающейся предоставлением секс-услуг, в том числе и по Интернету. Женат делец был на одной из своих улыбчивых и грудастых моделей, что не мешало ей услаждать своими прелестями взоры посетителей порносайта.
Владимира не интересовало, почему ментам потребовалось его руками убрать растлителя малолетних. На это обстоятельство особо указывали заказчики, потому что взрослые отвечали сами за себя и добровольно выбирали сомнительный путь. Детей же вовлекали в бизнес насильно или обманом. Но мерзавец пользовался высоким покровительством и постоянно выходил сухим из воды. Тогда менты и порешили избавиться от этой головной боли раз и навсегда. Из идейных соображений или потому, что барыга не захотел делиться, — какая разница? Звягин понял, что он отныне призван выдёргивать сорную траву с общественного поля.
Хозяин порностудии слыл заядлым охотником — ходил на глухарей, тетеревов и рябчиков. Немного браконьерствовал, используя для приманки птиц магнитофон. Между делом добывал запрещённых к отстрелу казарок, куропаток и кроншнепов. Порноделец охотился на птиц, а Звягин выслеживал его и получил куда больше удовольствия. Охотиться вот так, в непромокаемых валенках, в камуфляжной куртке, в жилете с патронташем, да ещё зная, что твоя «крыша» тебя не сдаст, — сплошной кайф. Звягин пальнул дуплетом прямо в затылок своему объекту, а потом прочитал в газетах, что хозяина порносайта застрелил на охоте по неосторожности его приятель.
Воевать в лесах под Питером было так же легко, как в Чечне. Вернее, даже легче, потому что там можно было ненароком накрыть огнём мирных граждан, даже детей. Другие не обращали на это особого внимания, чохом считая всех местных бандитами, а Звягин всегда переживал, правда, про себя.
Теперь же Владимир уничтожал только тех, кто, безусловно, заслужил пулю. Тогда же он взял себе кличку «Чёрный Аист». Для того чтобы качественно выполнять задания, Владимир должен был верить в собственную правоту.
Он несколько раз ударил тяжёлым молотом в кувалду, словно желая проверить свою силу. Кругом бесились клоунессы в рыжих париках. Одна из них торжественно вручила Звягину приз — плюшевую мышь. Он тут же подарил игрушку какому-то карапузу и пошёл дальше. Оказалось, что Володя на ярмарке — самый сильный; до сих пор никто не мог взять этот молот в руки.
Дети, бабки, пьяные мужики, раскрашенные девицы играли в «ручеёк»; туда же затащили и Звягина. Он уже плохо соображал и потому вёл себя по-идиотски, как все. Кто-то поднёс ему кружку московского сбитня с патокой и пряностями, другой мужик сунул банку пива.
Звягин принял угощение. Ему уже не казалась дикой сцена, когда беззубая обтрёпанная старуха плясала, зажав между сморщенными пальцами кружевной платочек. А вокруг неё, изображая кавалера, выкидывала коленца молодая высоченная особа с рюкзаком за плечами.
И похмелимся гурьбой,
И покаемся толпой!..
орали хором все, кто играл в «ручеёк».
Звягин вздрогнул. Успеет ли он покаяться? Наверное, успеет. Остаётся одна неделя Великого Поста до дня «Х». А покается ли Анька? Она ведь обещала ждать его…
Не целуй меня в сенях —
