Константин Кирицэ - «Белая чайка» или «Красный скорпион»
— Нельзя ли в случае с Даном Ионеску установить время смерти? Хотя бы приблизительно.
Виктор Мариан был готов добавить несколько слов к незавершенному, как ему казалось, вопросу, но Тудор остановил его непривычно резким жестом. Занятый поисками ответа, судмедэксперт не обратил внимания на эту молчаливую дуэль.
— Мы примерно в таком же положении, как и в случае с Раду Стояном, — начал судмедэксперт. — К сожалению, нет официальных свидетельских показаний, чтобы указать точное время… Поэтому удовольствуемся приблизительным. И чтобы не ошибиться, не дать маху, как говорится, могу официально утверждать, что смерть наступила в промежутке, составившем не более двенадцати часов до момента обнаружения трупа и не менее десяти часов. То есть между половиной шестого и половиной восьмого вчерашнего дня. Раньше или позже этого времени
смерть не могла наступить. Прошу рассматривать это как показание, которое будет дано суду. Дан Ионеску был убит вчера вечером между половиной шестого и половиной восьмого.
Только услышав этот категорический ответ, Тудор дал высказаться Виктору Мариану:
— Крайне важно не повлиять на медицинское заключение, — сказал он в свое оправдание. — Мы ведь тоже строим предположения…
— Так точно, — в свою очередь, извинился Мариан и обратился прямо к врачу: — Разрешите сначала кратко прочитать вам записку: «Пишу в спешке. Жду тебя ровно в шесть там, где договорились, у омута. Ты ведь знаешь, где это, не так ли?» Если эта записка была адресована Дану Ионеску и если она попала к нему, обозначенное в ней время можно считать временем убийства?
— Если после шести вечера никто не видел Дана Ионеску живым и здоровым, эту записку можно оставить в деле как доказательство времени убийства. Она приобретает ту же ценность, что и показания Иона Романа по делу Раду Стояна… Даже не зная о записке, мы указали вам временной интервал, ровно в середине которого стоит час, указанный в записке. Стало быть, это более надежно его подтверждает. Но не будем преувеличивать… В случае с Раду Стояном мы установили время смерти на основе свидетельских показаний без медицинской проверки. Это не означает, что медицинское исследование не подтвердило бы установленное время. В случае с Даном Ионеску наоборот: мы установили время, и экспертиза его подтвердила… Понимаю теперь, почему, вам не дали зачитать записку до моего заключения…
— В результате, — встрепенулся Виктор Мариан, — мы можем зафиксировать время, обозначенное в записке: шесть часов вечера — как время смерти Дана Ионеску!
— Я вам сказал лишь, что оно соответствует и прекрасно вписывается в промежуток времени, предполагаемый нами как период, когда было совершено убийство… Но поскольку это не показания очевидцев, как в первом случае, за точность ручаться не приходится, может быть, он задержался, опоздал…
— Понимаю, — кивнул Виктор Мариан. — Я тоже не имел в виду шесть ноль-ноль — конечно же, около шести.
Ион Роман вытащил из кармана блокнот, раскрыл наугад, что-то записал, потом стал читать:
— Так… Раду Стоян, в возрасте… То есть порядок изменился, начну с первого убийства. «Дан Ионеску, 26 лет, убит 7 июля около шести часов вечера одним или несколькими неизвестными лицами…» Второе: «Раду Стоян, 25 лет, убит 7 июля около семи часов вечера, одним или несколькими неизвестными лицами…» Третье: «Пауль Соран, 27 лет, подвергся нападению с целью убийства 8 июля около часа ночи, одним или несколькими лицами…» Примерно так нужно было бы начать наш рапорт, но как вспомню всех троих… Уф! Мы знаем, когда они были убиты, знаем как, но главного не знаем — кем и почему!
Судмедэксперт собрался уходить:
— Я бы попросил вас прежде всего запомнить факты, вытекающие из нашего разговора, голые точные факты. Идеи и гипотезы могут навечно повиснуть в воздухе, вы знаете это лучше меня. Почти вся наша жизнь состоит из идей и гипотез, возможно, из тысяч, но всего несколько оказываются рабочими. Каждый случай, кто-то говорил, порождает еще и сотню гипотез… Не сомневайтесь, я поставлю вас в известность о каких бы то ни было изменениях, хотя и не представляю себе, что еще могло бы показать медицинское исследование по всем трем случаям.
Тудор поблагодарил врача и проводил его до машины. Вернулся он быстро и прежде всего обратился к капитану Винтиле:
— Немедленно поезжайте в порт. Постарайтесь узнать, какие суда проходили вчера между половиной шестого и половиной восьмого в районе «Белой чайки».
— Прошло всего одно судно, — прервал его Ион Роман. — «Альбатрос». Из Сулины в Мангалию.
— Прекрасно! — продолжал Тудор. — Разыщите этот «Альбатрос». Нас интересует следующее: возможно, кто-то из экипажа разглядывал в бинокль побережье и наблюдал драму возле «Белой чайки». Свидетель на берегу видел только один борт яхты и не мог знать, что там происходило у другого борта. Может быть, яхта служила ширмой, заслонившей драму от наблюдателей с берега. То есть нас интересует возможный свидетель, который мог видеть другой борт яхты. Только сопоставив показания обоих, мы получим ясную картину событий в районе «Белой чайки». И вот еще что: такой свидетель мог бы рассказать нам о пловцах, находившихся в воде в период убийства. Нас интересует их число и расположение, чтобы сравнить с показаниями, снятыми на берегу… Твоя задача — попасть на корабль как можно быстрее. А там уж как повезет.
— Понял! — бодро отозвался капитан Винтила.
После его ухода Тудор обратился к Иону Роману несколько извиняющимся тоном:
— Знаю, что тебе надо отдохнуть, но для того, что я задумал, ты подходишь лучше всего… Хорошо бы, вернее, крайне необходимо получить от каждого постояльца гостиницы установочные данные: имя, фамилия, год рождения, профессия и т. д. и т. п., а также снять краткие показания, где и как он провел время вчера между пятью вечера и двумя часами ночи, имена свидетелей, которые могут подтвердить это, дата и подпись.
— Ага! — понятливо кивнул Ион Роман. — Битва за алиби.
— И еще за кое-что, — добавил Тудор. — Каждый собственноручно напишет свои показания в твоем присутствии, и мы сможем сверить его почерк с почерком смертных приговоров.
Глава III
— Знаете, что мне кажется самым странным? — сказал Виктор Мариан, оставшись с глазу на глаз с Тудором. — Глухое молчание вокруг нас…
— Это не молчание, это страх, ужас, — тут же отозвался Тудор.
— Все странно, абсурдно, нереально. Прежде всего это тройное убийство. Трое молодых, здоровых, благополучных людей приговорены к смерти и с такой легкостью казнены… Я говорю — трое, потому что третий спасся чудом. После удара он уже был на пути в мир иной… Потом организация убийств. Все трое вызваны одинаковым способом, но каждый убит иначе, чем другой. Каждого вызывают, и каждый сам идет на встречу. Каждый получает записку, но не показывает ее другим. Не абсурдно ли?.. Потом невозможность нащупать побудительный мотив. Столько вопросов и загадок вокруг стиля этих убийств, что даже не задумываешься, вернее, не приходит в голову задуматься о побудительных причинах… Вспоминаю, что говорил Ион Роман… Заговор против молодости.
— Не знаю… — беспомощно развел руками Тудор. — Пока не знаю. Но эта точка зрения — самая простая, это решение годится для безнадежных случаев. Попробуем представить себе маньяка по методу судмедэксперта. Представим его в облике совершенно нормального человека, одержимого, однако, навязчивой идеей: ненавистью к трем молодым красивым парням. И он начинает их уничтожать… Возникает куча вопросов. Разве из всей молодежи здесь, на побережье, эти трое самые молодые и красивые? И самые идеальные объекты для его ненависти? Есть и другие. Почему же он выбрал именно этих из всего пансионата? Почему ни одна из двух местных красавиц не стала жертвой маньяка? Он что, мужененавистник? И самый трудный вопрос. Почти у всех маньяков один способ убийства. Одни вешают, другие травят, третьи душат, четвертые стреляют, но обычно каждый остается верен своему излюбленному способу. Мы имеем три разных способа — вода, изощренная техника, кинжал. Убийство Дана Ионеску — воистину виртуозное убийство — спицей, сзади, между черепными костями, сквозь мозжечок проткнуть мозг — молниеносная смерть. В какую-то долю секунды, вероятно, без всякого риска живой человек превращен в труп. И наряду с этим в час ночи, в кромешной тьме, вопреки непредвиденной буре, то есть в условиях повышенного риска, пытаться осуществить другое убийство… Не абсурдно ли?.. Или же второе убийство. Возле яхты, на виду у всех, в лучах солнца, среди купающихся, пытаться утопить человека, которого, несомненно, можно было бы убить без осложнений и риска при другом удобном случае. Удача явно сопутствовала убийце… То есть у каждого убийства свой стиль, не правда ли?..
— Может быть, у каждого убийцы? — осмелился предположить Виктор Мариан. — Не проще ли исходить из того, что у каждого убийства свой автор?
