Наталья Берзина - Без права на защиту
Чуть отстраняясь, Виталий полюбовался содеянным. Что ж, так даже лучше. Это не примитивный удар дубинкой по затылку! Вытерев окровавленной рукой распахнутый рот, Виталий ощутил вкус чужой крови и, словно озверев, ткнул пальцем в глаз физику…
Смеркалось. Начал накрапывать противный мелкий дождь. В лесу становилось совсем неуютно. Залитая кровью по самую рукоять дубинка скользила в руках. Виталий поднял брошенную веревку. Размотав, ловко забросил на мощный, параллельный земле сук и, сделав петлю, набросил ее на шею беспомощной жертвы. Подтянув так, чтобы физик задыхался, но был жив, он закрепил второй конец и вернулся к машине. Мотор послушно заурчал. Ослепительный свет фар выхватил мокрые, черные кусты на краю поляны. Сдав немного назад, Виталий развернул машину так, чтобы фары освещали сосну с привязанным человеком. В салоне было тепло. Клонило в сон. Физик хрипел в петле, сучил перебитыми ногами, бессильно скреб душащую его веревку сломанными пальцами. Виталий потянулся за сигаретами. Спокойно прикурил. Включил проигрыватель. Музыка, вырвавшись из мощных динамиков, заглушила предсмертные хрипы. Поморщившись, Виталий выключил магнитолу, небрежно сунул в пепельницу недокуренную сигарету и вышел из машины. Последние минуты жизни физика доставили ему истинное наслаждение. Выпученные, залитые кровью глаза, пузыри изо рта, предсмертная судорога, в последний раз дернувшееся и застывшее тело. Распутав узел, Виталий подтянул тело так, чтобы ноги не касались земли, и со счастливой улыбкой сел за руль. Домой он ехал медленно и осторожно.
Шаркая ногами, санитар вернулся, поставил на столик два стакана с бумажными пакетиками внутри. Выложил из кармана сахар, пачку печенья, покопавшись, вынул портмоне, извлек из него упаковку лекарств. Окинул взглядом незатейливый натюрморт, улыбнулся, снял с полки древний потертый дорожный портфель, разыскал в нем две уже не раз использованные пластмассовые ложки. Виталий усмехнулся. Вспомнил дед инструкцию! Нельзя давать в руки пациенту металлические предметы.
– Ну что, сынок? Скушай таблетку и ложись почивать! – проскрипел старик и принялся извлекать корявыми пальцами с толстыми неаккуратными ногтями таблетку из упаковки.
Виталий зацепился взглядом за эти плохо остриженные ногти, с серой гадкой полоской под ними, содрогнулся от отвращения, и пластмассовая ложка, которую он крутил в пальцах, словно сама собой вонзилась в глаз старика. Тот даже не успел вскрикнуть. Виталий мгновенно оказался рядом, вжал старика в угол и не давал ему ни пошевелиться, ни вздохнуть. Долгие минуты тот пытался вырваться, но зажатый рот и адская боль сделали свое дело. Тело вздрогнуло и медленно обмякло. Для надежности придержав санитара еще пару минут, Виталий аккуратно уложил тело на левый бок, лицом к стенке. Сунул в карман таблетки, огляделся и, высыпав сразу два пакетика сахара в стакан с чаем, принялся старательно его размешивать. Убедившись, что сахар полностью растворился, не торопясь выпил, отнес оба стакана проводнице, выплеснув по пути в раковину кипятильника чай из второго. Расплатился из бумажника санитара и спросил, где можно покурить.
– Во втором тамбуре. А вам ваш этот, ну, сопроводитель, разрешает гулять по вагону? – с некоторой долей удивления спросила толстая неряшливая проводница.
– Я же не буйный! Просто дорогу часто забываю. Вот он меня и сопровождает! У меня амнезия. Значит, во втором тамбуре? Спасибо. Мой сопровождающий прилег отдохнуть. Так вы уж, пожалуйста, не тревожьте его.
– Может, ему одеяло отнести? Постелев у нас нет, а вот парочка одьял найдется.
– Спасибо, я сам его укрою, – согласился Виталий, удивившись, что тетка почему-то говорила «одьяло».
Проходя по вагону, он не заметил ничего подозрительного. Никто не обратил внимания на короткий шум. Укрыв тело санитара с головой, Виталий спокойно вышел в нерабочий тамбур. Последний вагон сильно раскачивало, чтобы справиться с замком, пришлось долго возиться. Дверь была тугой, неподатливой. Выпрыгивать на полном ходу он не стал. Дождался разъезда и спокойно сошел на усыпанную черным от мазута гравием колею.
Идти пришлось долго, почти всю ночь. Вдоль железнодорожного полотна, где-то по шпалам, где-то по петляющей вдоль дороги тропинке. Добравшись до станции, Виталий долго изучал расписание поездов. Ближайший дизель шел только утром в 10.20. Ежась от холода, он долго сидел на корявой лавочке возле станции, затем, чтобы не замерзнуть, побрел по темной улочке в поисках какого-нибудь укрытия. Не найдя ничего подходящего, заметил на окраине стог сена, зарылся в него и забылся тревожным сном. Утром его разбудил рев трактора поблизости. Выбравшись из стога, Виталий старательно отряхнулся. Дошел до околицы, умылся возле колодца и отправился на станцию ожидать поезд. Часы, разбитые в схватке, давно пришлось выбросить, но на станционном строении висели большие, круглые, как в старых фильмах. До прибытия поезда оставалось еще полтора часа. Заметив, что на него уже обращают внимание проходящие мимо старухи, Виталий перебрался через пути и, отыскав кусок картона, уселся за кустами в надежде не пропустить приближающийся состав.
Небо то прояснялось, то скрывалось за тучами, начал моросить мелкий осенний дождик. Виталий изрядно вымок и продрог. Потому не сразу сообразил, что нужный ему поезд уже стоит у платформы. Пришлось бежать сломя голову, перепрыгивая через рельсы. Едва Виталий успел вскочить, как поезд тронулся. Он оказался в прокуренном тамбуре. Мест в вагоне не было, пришлось целых три часа трястись на жестоком сквозняке. На вокзале Виталия едва не затерли в толпе, но он упрямо протолкался на привокзальную площадь. Ветер разогнал тучи, и полуденное осеннее солнце дарило последнее тепло. Народ как-то очень быстро рассосался, и теперь можно было внимательно изучить, как добраться до цели. Стараясь не привлекать внимания, он читал расписание автобусов и троллейбусов, соображая, на чем ему ехать. Он помнил, что нужный ему дом находится относительно недалеко от вокзала, всего-то добраться до моста. Подняться влево мимо ратуши и идти вдоль реки, стараясь не удаляться от нее. Там возле парка и находится старинный двухэтажный дом с ажурным балкончиком. Названия улицы он не помнил. Знал лишь, что троллейбусы там не ходят. Автобусы он видел, но в основном большие, экскурсионные.
Не найдя ничего подходящего, пошел пешком. Улица была странная. С широкой центральной аллеей, большими старыми деревьями и множеством скамеек. Почти все они были заняты. Где-то восседали старики, где-то молодежь. Девушки, несмотря на осень, продолжали кокетничать с парнями. Словом, жизнь текла своим чередом, и никто не догадывался о высокой миссии Виталия. Его вела месть! Не глупая, спонтанная, а осмысленная, тщательно продуманная. Ничто уже не могло ему помешать. Цель близка, и он достигнет ее. Не существует в мире таких преград, чтобы смогли его остановить. Они запомнят это надолго! Когда аллея закончилась, Виталий растерялся. Прямо перед ним оказалась проезжая часть с потоком машин и ни единого просвета. Свернул направо, перешел дорогу, выбрался на широкий слегка изогнутый мост. Вычурные колонны венчали его. Справа поблескивали купола церквей, а слева вонзился в небо острый, как рыбья кость, величественный костел, чуть ниже шпиля ратуши виднелся еще один. Чертыхнувшись, Виталий понял, что идет не по той стороне моста. Придется снова переходить улицу. Раскинувшаяся за мостом площадь с театром и старинной приземистой церковью оказалась без долгожданной зебры. В другое время он просто перебежал бы проезжую часть, лавируя между машинами, но теперь он не мог позволить себе никакого риска. Пешеходный переход отыскался лишь рядом с гостиницей. Пришлось невыносимо долго ожидать, пока загорится зеленый. Улица, по которой он пошел, оказалась на удивление короткой и снова уперлась в мост. К счастью, эта река была другой. Справа от моста Виталий заметил невысокий смешной памятник, присмотревшись, узнал Пушкина. Непривычно маленький, в пол человеческого роста, он возвышался на такой же высоты постаменте. В другой раз Виталий с удовольствием посмеялся бы над выдумкой художника, но сейчас было не до красот. За мостом улица резко свернула вправо и, петляя среди старых, наверняка дореволюционных домов, повела прочь от реки. Виталий забеспокоился. Нужный ему дом стоял недалеко от реки. Но улочка уже вынырнула на широкий проспект, и слева над ней нависла громада белоснежного костела, а чуть дальше, на небольшой площади, увенчанной старинным флюгером, высилась та самая ратуша, которую он видел с моста. Значит, идет он верно! Поднимаясь по проспекту, Виталий заглянул в магазин и вышел из него уже нагруженный объемистым пакетом. Половина дела сделана, он основательно подготовился. Чтобы не ошибиться и не заплутать в незнакомом городе, Виталий прошел по проспекту до площади, на которой бывший вождь простирал протянутую руку на запад – то ли помощи просил, то ли путь указывал. Свернув влево, по уже знакомой улочке, вдоль парка, Виталий направился к намеченному им месту последнего акта драмы.
