Виктория Платова - Такси для ангела
— И что же это за платок, голубчик?
Софья — эта прожженная весталка храма правосудия — питала слабость к крохотным, невесомым и трепещущим, как крыло бабочки, вещицам, в просторечии именуемым уликами.
Чиж картинно поднес к платку свою импровизированную лупу.
— Та-ак… Платок батистовый, хорошего качества, а в углу даже имеется монограмма.
— Какая же? — выдохнула Tea.
— Какая же? — выдохнула Софья.
— Монограмма… “ММ”.
"MM” — только одному из всех присутствующих в оранжерее людей сопутствовало это незатейливое сочетание букв.
ММ — Минна Майерлинг.
В оглушительной тишине послышался жалобный скрип кадки. Минна попыталась встать с нее — и не смогла. Пудовая грудь ее безвольно упала на живот, а лицо позеленело и приобрело восковой оттенок: теперь оно почти не отличалось от листьев фикуса, паривших над толстухой.
— Почему это вы на меня уставились? — сглотнув слюну, наконец прошептала она.
Некоторое время все сосредоточенно молчали.
— Потому что вы единственная среди нас, чьи имя и фамилия начинаются на букву “М”, — подсказала несчастной Софья.
— Это ничего не значит… Мерилин Монро имела те же инициалы. И Мария-Магдалина… И.., и африканское восстание маджи-маджи!
— Они-то здесь при чем?
— Ни при чем! Так же, как и я…
Чиж разбежался и одним прыжком преодолел растительность, отделявшую пространство перед дверью от остальной оранжереи. Это был впечатляющий прыжок; такой впечатляющий, что Райнер-Вернер присвистнул, а Дашка зааплодировала. По-прежнему держа платок в руках, Чиж двинулся к Минне. И распялил его на всеобщее обозрение — кусок тонкого батиста; плотные, похожие на взбитые сливки, кружева по краям. И жирненькая красно-черная монограмма в углу.
— Посмотрите, это не ваш платок? Минна мелко затряслась.
— Ну, так как? Что скажете?
— Да… Это мой платок. У меня дюжина таких платков… Там, наверху, в комнате. Я всегда беру с собой платки, у меня хронический гайморит… И воспаление носовых пазух.
— Хронический гайморит, надо же! — не удержалась Tea. — А за весь вечер ни разу не высморкалась! Минна перестала трястись и заплакала.
— Москва слезам не верит! — хмуро бросила Софья. После этой фразы, больше приличествующей инспектору детской комнаты милиции, Минна была сломлена окончательно. Простодушно-русское и так любовно вышитое “ММ” моментально превратилось в изысканный готический англицизм: “Mysterious Murderer” <Таинственный убийца (англ.).>. Стопроцентные североамериканские индейцы, орегонские собутыльники госпожи Майерлинг, были бы тронуты.
Очевидно, так думала не только я. Даже Tea проявила странную для беллетристки живость ума.
— “Таинственный убийца!” — с пафосом произнесла она. — Кажется, так назывался ваш первый роман, дорогая Минна?
— Да, но…
— А как бы перевели это название ваши друзья-американцы?
Грудь Минны наконец-то отлепилась от живота и заходила ходуном. И от этой вибрации с фикуса начали медленно облетать листья.
— Таинственный убийца! Mysterious Murderer! He правда ли, похоже на аббревиатуру “ММ”?
Что ж, ничего не скажешь, грациозная мулатка Теодора-Эйприл-Вивиан-Октавия Мкамбе сделала такой же грациозный ход. Даже суровая Софья с ее (о жалость!) недоношенным школьным то ли испанским, то ли немецким была вынуждена признать красоту этого хода. А, признав, попыталась перехватить инициативу.
— Не просто похоже, а одно лицо, — заявила она. — И один и тот же приемчик! Если память мне не изменяет, дорогая Минна, в этом вашем романе… “Таинственный убийца”.., герой-маньяк оставлял что-то подобное на месте преступления.
— Не “что-то подобное”, а именно платки с монограммой. — Tea победительно рассмеялась. — Придумали бы что-нибудь новенькое, дорогая Минна!
— Вы-то откуда знаете о платках с монограммой в моем романе? — рявкнула Минна. — Ведь во всех своих бездарных интервью вы говорите, что никогда не читаете произведения конкуренток!
— Все так говорят. Все говорят, что не читают конкуренток, и все говорят, что читают Агату Кристи. И то только потому, что она умерла! Разве нет?
— Сколько, вы сказали, у вас платков, дорогая Минна? — снова вклинилась Софья. — Дюжина?
— Дюжина! Двенадцать! — подтвердила Tea.
— Так-так… Сегодня вечером нас было девять, включая доблестного Ботболта и исключая саму дорогую Минну… Плюс два алкоголика в гараже, плюс радушный хозяин! Итого ровно двенадцать! Двенадцать участников драмы — двенадцать платков! Вы обо всех позаботились, надо же! Первая жертва уже есть, кто следующий?
— Да, кто следующий?! — как эхо повторила за Софьей Tea. — Кто?..
Минна беспомощно переводила взгляд с одной обличительницы на другую. А те, на секунду застыв, как соляные столбы, вдруг начали стремительно сближаться. Еще полметра — и они упадут друг другу в объятья и сольются в экстазе просветленного знания!
Но объятий не последовало.
Напротив, Софья и Tea замерли. И пригнули головы. Мне даже показалось, что челюсти их выдвинулись, как паучьи хелицеры.
— Это мой сюжет, дорогая Софья! — брызнула ядом Tea. — Руками не трогать.
— С каких это пирогов он ваш, дорогая Tea? — брызнула ядом Софья. — Ведь это я его озвучила! Я, а не вы!..
— Я подумала о нем раньше, чем вы открыли свое хлебало! Так что сюжет — мой!
— Вы что, зарегистрировали его в агентстве по авторским правам?
— А вы, что ли, зарегистрировали?!
— Воровка!
— Сама воровка!
О, несчастная улика! Из самого обыкновенного батистового платка она мгновенно превратилась в полусгнивший, побитый морозцем огрызок яблока раздора! Почтенные женщины уже примерялись, как бы половчее вцепиться друг другу в волосы, когда раздался низкий утробный смех Минны.
— Я просто удивляюсь! — пропыхтела она. — Я просто удивляюсь, с какой наглостью вы терзаете фабулу книги, которую я написала еще пять лет назад! Если у вас такой затык с сюжетами, идите в народ! Пообщайтесь, пообщайтесь с ним, корона с головы не упадет! Даже Горький этого не стыдился, Алексей Максимович!
Даже Короленко этого не гнушался, Владимир Галактионович, — не говоря уже об обоих Толстых!.. Идите в народ, все лучше, чем подбирать крошки с чужого стола! Обе вы воровки, вот!
Забыв о распре, Софья и Tea сдвинули ряды.
— Уж вы бы помолчали, дорогая Минна! Ее, видите ли, фабула! Да у вас эта фабула и не ночевала, вы свои примитивные книжонки упырями украшаете! Или в лучшем случае — маньяками!.. Такое иногда отчебучиваете — глаза на лоб лезут! Шайка вампиров просочилась в правительство и заправляет всей страной! Умудрилась даже покусать главу президентской администрации! И когда — в день святого великомученика Федора Стратилата!.. Ну не бред ли?!
Действительно бред, подумала я.
— Вы мне мозги не пудрите! И лучше не прикасайтесь к моему сюжету! Со света сживу! По судам затаскаю! Репутацию так подмочу, что ни один союз писателей вас и близко не подпустит! — пригрозила Минна.
— Это вас по судам затаскают! Платочек-то ваш! Ваш платочек — вы и отравительница!
Все происходящее выглядело так отвратительно, что Чиж решил вмешаться.
— Дамы, дамы! Ну как не стыдно! Тело еще не остыло, а вы устроили бог знает что!.. Думаю, будет лучше, если вы вернетесь в зал… Успокоитесь… Да и не стоит затаптывать площадку, возможно, еще не все улики собраны… Вы ведь проводите женщин, Ботболт? А господин Рабенбауэр составит вам компанию.
Ботболт опустил тяжелые веки: все будет в лучшем виде, пять отечественных овец каракульской породы и один баран породы баварский меринос не останутся без присмотра.
Впрочем, дамам и самим надоело жаться в субтропической оранжерее. Или все дело заключалось в близости к кухне, на которой было состряпано нехитрое варево Аглаиной смерти? Кухня была совсем рядом, за дверью, которую закрыли на замок два года назад.
Но сегодня кто-то эту дверь открыл.
И этот кто-то сейчас находился среди нас.
— И правда, пойдемте, — подхватила Минна инициативу Чижа. — Перекусим чего-нибудь… У меня на нервной почве всегда разыгрывается страшный аппетит.
Судя по комплекции госпожи Майерлинг, нервничать ей приходилось довольно часто.
— Перекусим, надо же! — процедила Tea. — Может быть, еще и выпьем?
— Одна уже выпила, — процедила Софья. — Теперь под простыней отдыхает. Вы нас в эту ловушку больше не заманите, отравительница!..
У самой двери в зал Чиж перехватил бдительно следящего за стадом Ботболта и что-то шепнул ему на ухо. Ботболт покивал головой и вышел следом за всеми остальными. А Чиж неожиданно крепко ухватил меня за руку и сказал:
— Останьтесь, Алиса.
— А что случилось? — взглянув в его суженные зрачки, я невольно понизила голос до трагического шепота.
— Так нужно. Есть пара мыслей, и мне хотелось бы проверить их.
* * *Странно, что он выбрал меня, а не Дашку. Кажется, это был первый случай, когда из нас двоих предпочли не героиню, а подругу главной героини. Не демона от журналистики, а существо, которому не доверят даже стричь ногти и полировать рога демонам. Ничем не выдающееся бесплатное приложение: сначала к швейной машинке “Минерва”, а затем — к торговой марке “Аглая Канунникова”. Это было странно еще и оттого, что именно Дарья указала на дверь в оранжерее. Следовательно, у нее имелись на этот счет свои соображения. И свои версии.
