Кирилл Казанцев - Отпуск строгого режима
— Заходим сюда, — Костян указал на массивную деревянную дверь в отдельно стоящем трехэтажном доме.
Айтишник достал из кармана большой круглый ключ, отомкнул замок, навалился на дверь. Та со скрипом открылась.
Компаньоны прошли внутрь каменного дома и попали в сводчатое помещение, в котором пахло резиной, машинным маслом.
— Это мото— и веломастерская моего друга… — объяснил айтишник. — Блин, вы же ничего не видите. Здесь света нет. Это придумано специально, чтобы здесь могли пройти только свои. Врубайте мобильники, светите под ноги и не наступайте на запчасти.
Неловкий Борода зацепил железяку, которая со звоном покатилась по каменному полу.
— Ступайте за мной, здесь лестница, — показывал Костян.
Лестница была древняя, сложена, наверное, из таких же глыб, как и часовая башня.
— Ноги подымайте выше, а то споткнетесь, — предупредил айтишник.
Стены дома были построены из такого же камня и выглядели очень массивными. Не дом, а крепость.
На втором этаже за плотно закрытыми дверями и окнами со ставнями в красном свете и сизом кумаре тусовалась, кучковалась и отрывалась местная и приехавшая из разных стран молодежь. Бухтела ритмичная музыка и пульсировал свет. Парни с невообразимыми прическами, наколками, пирсингом и расфуфыренные девахи, тоже с наколками и пирсингом в невероятных местах тела, пили, запивали таблетки, курили сигареты, пыхали косяками, дымили кальянами, «внюхивали» дорожки из порошков. Вот только не шырялись и не трахались — этого ни Валет, ни Борода не заметили. Некоторые тусовщики лежали в отрубоне, некоторые ритмично, но как-то заторможенно двигались под музыку.
— Проходим между ними, никого не задеваем, там, в проеме, выход в узкий коридор, затем на чердак. Это мое обиталище. Аккуратно за мной, — говорил айтишник.
— Слушай, а мусора точно не нагрянут? — с опаской проговорил Борода.
— Я же сказал, все здесь подмазано и подмаслено. Здесь можно встретить местных «золотых» девочек и мальчиков. Папаши за них любому жандарму голову отвинтят. Пошли.
На чердаке, который также был закрыт массивной дверью с окном прямо на звезды, была оборудована целая IT-лаборатория.
В ряд стояли несколько компов и мигали разными лампами, словно шмели шумели кулеры.
— Вот это да!
— Да, мои друзья, в России такое я себе позволить не мог. Обязательно кто-нибудь сунул бы нос в мои дела или нагрянул с проверкой. А здесь все повернутые на туризме. Я изображаю из себя такого вольтанутого диджея, который варганит музыку для баров, дискотек, анимации — в общем, всякий нойз, фоновый или чтобы подрыгаться. Хотя, по правде, компы пишут все сами. А я в это время занимаюсь своими делами.
— Супер! — оценил оборудование Валет.
— И ты в этом во всем шаришь? — с удивлением в глазах произнес Борода.
— Раз я это все здесь собрал, значит, шарю. Так, что у вас? — перешел к делу Костян.
Валет достал ноутбук Элеоноры, ее смартфон. Рассказал все, что знал.
— Посмотрим.
Айтишик подсоединил всю эту технику к своим компам и начал колдовать. Валет и Борода молча наблюдали.
Вскоре на широком экране замелькали какие-то символы, затем текстовые файлы, потом фотографии девушек в купальниках — таких не очень и даже ничего себе — лицом и фигурой на пятерочку. Борода чуть не сорвался — хотел крикнуть: «Ну-ка, погоди-погоди минутку, погляжу на эту милку». Но, видя, как сосредоточенно работает Костян, сдержался.
— Значит, так, — айтишник оторвался от клавиш, — предварительные результаты неутешительные. Твоя Элеонора явно была втянута в не слишком законный бизнес. Это называется трафик — торговля людьми, в данном случае девушками. Короче, она связана с пересылкой россиянок для работы проститутками.
— Как это — для работы проститутками? — не врубился Борода. — Для занятия проституцией, у нас так менты, э-э, квалифицируют.
— Это у нас. А в Турции проституция узаконена. В принципе любая телка может стать официальной путаной. Согласно здешним законам каждая коза, которая хочет заниматься этой профессией, обязана зарегистрироваться и получить идентификационную карту, — рассказывал Костян. — Затем официально работающей шалаве необходимо проходить проверки на сифон, триппер, СПИД и всякую хворь. Полиция шмонает шлюх, проверяет идентификационные карты, определяет, когда они сдавали анализы. Если есть просрочки, ее направляют на принудительное обследование. Хотя большинство проституток не зарегистрированы и платят бабки. Полиции платят и приезжие путаны, в том числе и из России. Если учесть, что Турция по коррупции занимает третье место в мире, то контроля проституции почти не существует.
— А при чем здесь Элеонора? — негодовал Валет. — У нее официальное рекрутинговое агентство.
— Не смеши, — сказал Костян. — Я знаю историю, как продали в рабство районный ансамбль песни и пляски. Организовали фиктивные гастроли. В Москве девушек и парней разъединили: мол, не было билетов на один самолет. Так вот, прилетает мужская половина с инструментами — балалайками и гармошками — в Турцию. А девушек и след простыл. Конечно, местные бандюганы сделали все достаточно грубо, и танцовщиц с помощью Интерпола нашли. Но бедных девушек три дня держали в подвале без еды и воды. Одну избили так, что врачи еле откачали в реанимации. А избили за то, что знала турецкий и пыталась вести переговоры.
— И что, Элеонора замешана в этом? Я не могу поверить! — Валет схватился за голову и начал нервно метаться по чердаку. — Это бред! Полный бред!
— В принципе она могла ничего не знать. Судя по хорошо состряпанным документам, — проговорил айтишник, — ее могли просто использовать. Страшнее другое: к портфолио каждой девушки пристегнут зашифрованный файл — досье, ноги которого растут из нашей ментовки. В досье подробно описаны слабые места девушки, на что она может повестись, чем ее можно шантажировать.
— Если их не кормят и не поят, морду бьют, они и так согласятся давать, — сказал Борода. — зачем им ментовские бумаги?
— Моральная мотивация сильнее, чем физическая, — произнес айтишник. — Когда на будущих проституток просто давят, девушки норовят сбежать или разжалобить клиента, чтобы он их выкупил или выкрал и вывез из Турции. А вот когда их шантажируют, угрожают здоровью ребенка, жизни матери или обещают обнародовать компрометирующие факты, то тогда на самом деле никуда ей не деться. Разве что повеситься.
— И много вешаются? — нахмурил брови Борода.
— Достаточное количество. Это когда уже никакой надежды нет. Но сутенеры действуют хитрее, типа дают шанс отработать, откупиться. Однако за одним долгом следует другой и так далее.
— На счетчик ставят, — сказал турок-месхетинец.
— Это не только в России придумали, — кивнул Костян.
— Элеонору обманули менты поганые, — не унимался Валет.
— Ты смотри, чтобы менты не сдали твою Элеонору, тогда она сама попадет в бордель, — озвучил свои опасения айтишник.
— Ты что? — Валет страшным взглядом посмотрел на Костяна.
— Действуй, Валик, действуй, — сказал тот. — Пока что козыри у тебя в руках. Я скопировал для тебя все файлы. Бандюки за них удавятся — или вас удавят. Будьте хитрее.
— Пошли, — рыкнул Валет на Бороду.
— Ты точно знаешь, что делать? — заколебался турок-месхетинец.
— Ты что, зассал? — зло проговорил карманник.
— Нет, но вообще-то мы не спали, — замялся Борода, — а возвращаться в гостиницу поздновато.
— Да, Валет, переночуйте у меня, здесь вас вряд ли найдут. Падайте там, в углу, на матрас. Мне еще надо покопаться в Интернете.
Борода едва дополз до матраса, упал на бок, поджав ноги, и вскоре захрапел.
— Слушай, — спросил Валет у Костяна, — водка есть? Иначе я что-нибудь здесь раздолбаю. Все внутри кипит.
— В холодильнике «смирновка», — кивнул приятель, — но смотри не перепей. Тебе надо быть предельно осторожным и аккуратным. Вы вступаете в опасные разборки.
— И дураку понятно, с кем дело имеем. Со мной будешь?
— Не-а. Еще надо поработать.
— О, насчет поработать. Слышишь, у нас здесь пластик есть, — Валет достал из лопатника банковские карточки, стыренные в аэропорту в Анталье и на рынках в Сиде. — Посмотришь?
— Оставь на столе, — сказал айтишник.
Валет положил карточки возле клавиатуры, а сам направился к холодильнику, налил в стакан для сока двести граммов водки, выпил в три глотка без закуски.
— Все, я спать! — сказал он.
— Давай, — ответил Костян.
Валет лег на пол возле сопящего как паровоз Бороды. Валентин долго не мог заснуть, думал об Элеоноре. Сон сморил его, когда за окном на чердаке забрезжил рассвет.
28
На город надвинулась свинцовая туча, порыв ветра смял кроны деревьев, поднял столб пыли на тротуаре, погнал забытую на скамейке газету на проезжую часть. Внезапно на листву упали одиночные крупные капли, а затем на землю обрушилась сплошная стена воды. По асфальту, по кузовам автомобилей, по крышам барабанил, казалось, нескончаемый ливень.
