Элмор Леонард - Вне поля зрения
— Позволь спросить, правильно ли я тебя поняла… Ты хочешь смыться от этих ребят? Так?
— Ты меня видела с ними?
— И ключи остались у одного из них?
— Ага, — кивнул Глен. — Слушай, мне очень хочется в туалет.
— Те двое, с которыми ты сидел… Мориса Миллера среди них не было. Я видела Снупи на тюремной фотке.
— Откуда ты о нем знаешь?
Бедняга совсем был сбит с толку — отчаянно озираясь по сторонам, Глен то и дело кидал испуганные взгляды в сторону «Театра». Карен повернулась посмотреть, что же его так пугает. Из-за машин был виден только купол здания, а под ним — светящаяся надпись: «ТЕАТР».
— Что, плохой денек выдался? Все наперекосяк? — осведомилась она. — Глен, мне известна история твоей жизни, я знаю твоих новых друзей и то, что вы с ними затеяли. Кажется, я даже догадываюсь, куда ты сейчас намылился.
— Ты меня арестуешь за взлом машины?
— За взлом машины, за пособничество и подстрекательство при побеге из тюрьмы, за сговор с целью совершения того, ради чего ты сюда приехал. Глен, скажи, ты что, в дома вламываться начал?
— Господи… — только мог пробормотать он, качая головой.
— Дела, подобные вчерашнему, до добра не доведут. Ты ведь там был, верно?
— Больше ни слова не скажу, клянусь. Боже, я даже не понимаю, о чем ты говоришь.
— Положи руки на руль.
— Зачем?
— Затем, чтобы я могла надеть на тебя наручники.
— Ты серьезно? Слушай, эти парни в любую минуту могут примчаться сюда меня искать. Это — скоты, жестокие скоты. Я не шучу. Я решил смыться, хочу убраться от этих типов как можно дальше.
— Они пугают тебя?
— До усрачки, и я не боюсь в этом признаться.
— Фоули был с тобой?
— Когда?
— Вчера вечером. В котором часу вы ворвались в наркопритон?
— Я же сказал, что ничего не знаю, ничего не ведаю. Я не замешан в их делишках, я не помогал Фоули бежать из тюрьмы. Ты сама меня в этом убеждала.
— Ошибалась. Как думаешь, где сейчас Фоули?
— Откуда мне знать…
— То есть ты его не видел?
— То есть я очень хочу писать. Очень-очень.
— Во сколько точно состоялся налет на наркопритон?
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Глен, расскажи мне, что задумали эти ребята, и мы заключим соглашение.
— Какое?
— Я разрешу тебе пописать.
— Ни хрена себе, соглашение.
— Можешь идти на все четыре стороны и писать, где захочешь.
— А не обманешь?
— Где захочешь. Итак, Глен, когда эти ребята ворвались в наркопритон?
Он чуть замялся:
— Было еще рано. Часов семь, наверное.
Карен достала из сумки сигарету и прикурила от фирменной спички отеля. Глубоко затянулась, медленно выпустила дым. В семь часов — по крайней мере двумя часами позже Фоули был с ней в гостинице.
— Так могу я сходить отлить? Пожалуйста.
Карен махнула рукой. Глен выскочил из машины и быстро расстегнул ширинку. А Карен, опустив стекло, внимательно слушала его рассказ о мошеннике с Уолл-стрит Ричарде Рипли, о том, как завтра, ближе к вечеру, его схватят и отвезут в дом в Блумфилд-Хиллз. На протяжении рассказа она несколько раз кивнула. О Рипли она слышала и знала, что он сидел в «Ломпоке». Потом уточнила адрес и спросила:
— Так как насчет Фоули?
— Он должен был участвовать в этом деле вместе с ними. — Глен склонился над окном. — Но где он сейчас, не знаю, не появился сегодня.
— А где Фоули остановился?
— Почем мне знать.
— Где вы завтра договорились встретиться?
— Послушай, я ведь замерзаю.
— Где встречаетесь?
— Еще не решили. — Он выпрямился и посмотрел в сторону «Театра», после чего снова наклонился и сунул голову в окно. — У тебя в машине есть что-нибудь, чем можно открыть багажник? Хотя бы домкрат?
— Думаешь, Фоули решил отвалить?
— Он со мной своими секретами не делится. — Глен зябко обхватил плечи руками. — У меня задница скоро отмерзнет.
— Хочешь смыться отсюда — беги, заодно согреешься. Только послушай, Глен?
— Что?
— Если ты меня обманул…
— Ага, понял, ты меня все равно найдешь. Господи, да я в этом и не сомневаюсь. Знаешь, что я думаю? Вот если бы прошлым летом ты не возила меня в федеральный суд…
— Мы бы сейчас так часто не встречались.
— Ты бы понятия не имела, кто я такой.
— Если бы я понятия не имела, кто ты такой, Глен, завтра ты бы уже сидел в тюрьме либо лежал в могиле. Ты об этом подумай.
Фоули и Бадди появились под занавес. Зрители потихоньку разбредались. Фоули нашел столик, за которым сидели Белый Бой и какой-то черный парень. Со сцены спустился Морис.
— Где вы шлялись? — спросил он раздраженно. — Настоящие бойцы уже отыграли, остались одни плевые поединки. Ладно, хватайте стулья, присаживайтесь.
— Кеннет, — сказал он черному, — это мистер Джек Фоули и мистер Бадди, знаменитые грабители и рецидивисты, сказали, что хотят нам помочь.
Фоули положил ладонь на висящий на спинке стула плащ:
— А здесь кто сидит?
— Ваш дружок Глен. Да только где-то с час назад он пошел в туалет и до сих пор не вернулся.
Фоули бросил быстрый взгляд на Бадди.
— В унитаз, наверное, провалился, — с идиотской ухмылкой сообщил Белый Бой.
— Я послал эту парочку поискать его, — добавил Морис. — Они вернулись и покачали головами.
— У Глена есть машина?
— Пригнал одну из Флориды. Сюда как раз на ней приехали.
— Если он оставил пальто, — сказал Фоули, — и его нет уже около часа…
— Эй, я тебя понимаю. Глен не хотел, чтобы кто-нибудь подумал, что он отваливает. Друг, я знаю это. Я потом отправил Белого Боя посмотреть, стоит ли машина на месте, проверить ее. Ключи были у Белого Боя, но, зная привычки Глена, я решил, что лучше будет проверить. Врубаешься? Машина стоит на месте, а Глена нигде нет.
— Каждый человек где-то есть, Снуп. Где Глен остановился?
— У меня. — Морис повернулся к рингу и вдруг заорал: — Реджи, мужик, оттолкни и бей. Оттолкни его.
Он снова повернулся к Фоули:
— Почему бы вам с Бадди не посидеть, не выпить со мной? Что желаете?
— Мы отваливаем, — известил Фоули.
— Ты о чем, твою мать?
— Снуп, если тебе не известно, где сейчас Глен…
— Парень передумал и отвалил, только и всего. Решил, что для таких дел у него кишка тонка.
— Глен — просто баба, — вставил Белый Бой. — Вчера вообще ни хрена не делал, просто стоял и смотрел.
— Вчера? — уточнил Бадди.
Подошла официантка, спросила, не хотят ли они чего-нибудь. Фоули покачал головой, Бадди тоже. Официантка вывалила содержимое маленькой оловянной пепельницы на салфетку и удалилась.
— Газеты читайте, — порекомендовал Белый Бой.
— Белый Бой, — перебил его Морис, — то дело к сегодняшнему отношения не имеет. Заткнись, а?
— Он все время на меня смотрит, — сказал Белый Бой, кивая на Бадди.
— Не могу удержаться, — ухмыльнулся тот. — Услышал, как Снуп называет тебя Белым Боем, и все пытаюсь понять, как ты ему это позволяешь.
— Так меня называли в «Кронке», еще когда я там тренировался.
— Выступал на ринге, да?
— И здесь, и в «Паласе».
— Неплохо получалось?
— Хочешь проверить?
— А ты срок когда-нибудь тянул? — спросил Бадди.
— Он хочет знать, — вмешался в их диалог Морис, — выбивал ты кому-нибудь глаза или откусывал уши. У Белого Боя свои приемчики. Но хватит этого дерьма. Послушай. — Морис взял Фоули за руку и отвел его от стола. — Почему этот Глен тебя так беспокоит? Что он знает?
— Мне казалось, что все.
Фоули понаблюдал, как боксеры, нанося друг другу удары, двигаются по рингу, причем один вел бой холодно и расчетливо, а другой бил с размаху и постоянно мазал.
— То, что Глену известно, должно произойти завтра, — кивнул Морис. — Мы схватим мужика на выходе из клуба и отправимся к нему домой. И Глен на каждом углу может трепаться об этом, да только все это — полное дерьмо. Понимаешь? Я изменил план. А Глен об этом ни ухом ни рылом, потому что решил отвалить, пока мы вас ждали. Неважно, почему он там сдрейфил. Главное, что завтра ничего не будет.
— Этот четыре раунда не протянет, — заметил Фоули, все еще наблюдая за боксером.
— Даже двух не сдюжит, — заявил Морис, едва взглянув.
— Хочешь сказать, что результат предрешен?
— Нечего тут предрешать, чтобы знать, кто победит. Все зависит от подбора соперников, кого поставят выступать против местного парня. Доходит?
Фоули по-прежнему смотрел на ринг:
— Если не завтра, то когда?
— Сегодня. Как только уедем отсюда. Заедем ко мне, возьмем все, что нужно, и провернем дельце.
— Одну минутку…
Фоули жестом подозвал Бадди.
— У вас есть две минуты, и все, — крикнул из-за его спины Морис. — Думайте быстрее.
Тогда Фоули повернулся к нему и процедил, глядя прямо в глаза:
