Елена Зевелова - Тайник Великого князя
Ну что еще. Еще узнал потрясающую историю о жизни в Узбекистане Великого князя Николая Константиновича Романова, царева дядьки двоюродного, о котором твоя мать не раз говорила. Авантюрист редчайший был. А жена его Надежда фон Дрейер, судя по всему, конечно, к твоей прабабке, да и деду по немецкой линии какое-то отношение имела. Однако драгоценности семьи Великого князя – вовсе не ваша икона, которую мы с тобой ищем. Он был спецом больше по части не иконописной живописи, хотя одну икону в своей жизни распотрошил, а исключительно по женской.
Посоветовали мне в наших поисках не связываться ни с какими Вогезами, Албанцами, людьми со странными змеиными кличками и т. д. А вести дело исключительно с крупными коллекционерами да с искусствоведами, занимающимися проблематикой иконописной живописи примерно того времени, которым, как ты говорила, датируется ваш Спас Нерукотворный. Поинтересней, поспокойней, почище все будет. Я даже вспомнил, что у тебя ведь немало знакомых осталось со времени учебы на истфаке, которые за эти годы по-настоящему стали крупными искусствоведами. Так свяжись с ними, и продолжим дело, завещанное тебе предками, не по старинке, как во времена совка, а цивильно. Да ты, видно, и сама это прекрасно представляешь, и давно поняла, в отличие от меня. Да и твои поездки в Австрию, в Зальцбург, в Инсбрук, в баварский Гармиш-Партенкирхен к твоему брату, в Аугсбург к какому-то коллекционеру были совсем не лишними тогда. Так что давай дерзай и сейчас, а я помогу с превеликим удовольствием. Без коллекционеров и искусствоведов, как я теперь думаю, все равно дело не обойдется. У меня также есть один хороший знакомый искусствовед, которого ты прекрасно знаешь, – Вячеслав Глодов. Попробую с ним связаться в самое ближайшее время.
Вспоминая то утро после ташкентской командировки, Олег накрылся с головой, и что было дальше, о чем еще спрашивала его тогда жена – все ушло далеко-далеко, он заснул.
А когда проснулся, дома уже никого не было. Лишь на кухне в кастрюле плавали давно остывшие сосиски и на сковородке ожидала гречневая каша, бывшая горячей, по всей видимости, часа два-три назад. Не одеваясь, босиком, он промчался на кухню в майке и трусах, и, не пытаясь даже разогреть оставленный ему завтрак, уплел буквально за минуту все то, что заботливо готовила еще недавно его жена, а потом вновь залез под одеяло продолжать смотреть свои цветные сны, в которых, как в калейдоскопе, мелькали навеянные чтением старых записей лица, обрывки разговоров, сцены его встреч с разными людьми в Ташкенте и даже невероятные исторические подробности и факты, которые он нежданно-негаданно узнал там и мог, чуть ли не наяву, представить, прокручивая все это, как в немом черно-белом кино.
Потом на смену персонажам прошлого перед ним, как наяву, предстала вся Ольгина семья: два брата, отец и мать. Следом за ними, будто бы из-под земли выросли одетые как на вечерний прием к президенту дочь Галина вместе с ее противным мужем Иннокентием, не торопясь считающим золотые монеты, сидя за столом своего кабинета на рублевской даче-дворце. Здесь же застенчиво стоял следователь Шувалов, с которым Ольга постоянно вела тайные переговоры, адвокатша Людмила, почему-то в предбаннике кабинета Ряжцева строчила ручкой с золотым пером судебный иск, время от времени задавая вопросы всем окружающим. Поодаль от нее одиноко стояла, как манекен в витрине магазина, немного вытянув вперед правую ногу в ажурном чулке и опершись левой рукой о дверной косяк, его смазливая сотрудница Нелли Петровна Бараева, а за ней еще какие-то люди, лиц которых он как ни пытался, представить себе не мог. Потом почему-то страшная, огромная змея гюрза, выползающая из-под огромного камня, на котором он сидел где-то далеко в горах, позируя перед объективом фотоаппарата своего приятеля Глодова. Олег даже на минуту проснулся, озадаченный таким сновидением. Вспомнил, что сегодня пятница, под пятницу, как с детства ему говорила мать, сновидения всегда сбываются, и еще, что если снится золото, то это к какому-то дерьму, и наоборот.
Успокоившись от такого осознания своего видения и не поняв, к чему бы это, Олег вновь сунул голову под одеяло, разок-другой перевернулся и стал досматривать остальные серии своего цветного фильма.
Телефонный звонок разом прервал сладкие воспоминания Олега, вернув его к реальности. Звонила Ольга.
– Ты что, до сих пор спишь, что ли? – недовольно спросила она. – Собирайся, сегодня поедем к Галке, причем в обязательном порядке. В темпе одевайся, думать некогда. Все давно в сборе. Подробности при встрече. Я буду минут через двадцать, чтоб ты был готов.
– А что, мне на работу, ты считаешь, уже не надо даже ходить, что ли? – раздраженно ответил он. – Ах, извини, совсем забыл, сегодня же не понедельник, а суббота или воскресенье. Всю ночь не спал, работал не покладая рук. Хотел немного пописать сегодня, думал, пока ты пробудешь в институте, я успею хоть что-то намеченное выполнить. Всегда у тебя все неожиданно, все планы мои перекорежила. Не считаешься с моими делами вообще.
– Ты же сам говорил, что идти тебе никуда не нужно, что сегодня ты будешь дома писать очередной опус, так ведь? Знаю я твои планы. Решил с приятелем Ковуном пива попить в вашем излюбленном «Колизее», так ведь? Ничего с Ковуном не случится, обойдется, успеете попить завтра, даю тебе слово. Тем более что завтра как раз воскресенье, а сейчас собирайся. Очень нужно твое присутствие. Пойми, очень нужно. Дело не терпит отлагательства. Собирайся и не морочь голову.
Олег нехотя встал, заскочил в душ, побрился, высушил волосы феном и через двадцать минут был в полной форме.
«Ну, началось, – подумал он, – хорошо еще, если сегодняшним днем все закончится. Все равно позвоню мужикам с работы, чтобы предупредить, что в понедельник меня тоже не будет, что буду писать дома. Не зря же такой сон в ночь хотя и не на пятницу, а с пятницы на субботу приснился. Наверняка раз снилось золото, будет что-то ужасное, желтое и вонючее, чем придется обмазаться. Может, даже по уши. Хотя в моем сне были и позитивные с точки зрения разгадки сновидений моменты. Рубиновый крест, например, который мне почему-то мой дед Филимон на шею повесил. Это, говорят, к добру. Хотя хорошего мало, видимо, предстоит сегодня увидеть, судя по Ольгиному тону. Да еще и с этим Иннокентием, Галкиным мужем, вдобавок ко всему нужно будет встретиться. Лучше бы на самом деле с Ковуном посидели в „Колизее“ и попили „Козела“ по паре-тройке кружек. Да еще и по паре порций люля-кебаба съесть бы не мешало вдобавок. Ну ладно, делать нечего, нужно ехать. Видно, на самом деле что-то из ряда вон выходящее должно сегодня произойти…
Глава пятая
КЛЮЧ ОТ БРОНИРОВАННОЙ КОМНАТЫ
Олег еще спал без задних ног, и было еще совсем темно, когда Ольга вскочила с постели в холодном поту. Страшно хотелось пить. Голову одолевали путаные мысли. Пробежав в кухню и выпив несколько глотков кипяченой воды, она вновь вернулась в кровать и закрылась одеялом с головой. Пролежав так почти неподвижно, одолеваемая вертевшимися в голове всю ночь своими бесконечными сомнениями и планами, связанными с событиями последнего времени, в конце концов, решила изменить своему извечному правилу и не стала будить Олега.
Когда она позвонила второй раз, чтобы проверить его готовность к выезду к Галке, он был в полном сборе.
– Что все же случилось? К чему такая горячка? Неужели за ночь что-то произошло? Неужели нельзя было меня предупредить заранее? – испуганно спросил он.
– Всю ночь, представляешь, провела в холодном поту. И знаешь, из-за чего? Мне вновь приснился сегодня наш школьный учитель математики Максим Петрович Хван. Причем не как всегда в эпизоде, а настолько четко, ясно, как живой. Явился откуда-то из темноты и всю ночь напролет мучил меня своими противными бесконечными вопросами. Извел просто, аж сил никаких нет. Все говорил и говорил, заглядывая мне прямо в глаза своими большими желтыми глазами с красными прожилками, и сквозь тонкие синие губы все шептал отвратительно скрипучим голосом: «И как же ты будешь дальше жить? Как дальше решать будешь, покажи? Как ошибки свои бесконечные исправишь? Все у тебя неправильно, понимаешь? На родителей надеешься, что ли, бестолковая? Я тебе сейчас такую задачку дам по алгебре, которую ни ты, ни твои родители не решат. Что будешь делать тогда?»
Причем не просто говорил, а отвратительно громко, заглядывая через плечо прямо в мой ежедневник, где наши с тобой планы по поиску Спаса Нерукотворного по неделям расписаны. Вот в чем дело. Я думаю, что это неспроста. Ты же знаешь, он всегда является мне во сне, когда нам предстоит узнать или сделать что-то чрезвычайно важное. Так ведь, Олег? Ну не молчи ты, скажи, что ты думаешь. Только не молчи.
– И ты мне позвонила специально, чтобы все это рассказать? Сегодня, ты что, забыла, моя дорогая, суббота. Возможно, ты за неделю просто устала, работала же, как муравей. Людмилу свою потом, не забудь, заменяла. Да еще мысли у тебя в последнее время просто роятся. Я хоть и крепко всегда сплю, но не до такой же степени, чтобы не почувствовать, что ты теперь каждое утро просыпаешься чуть свет, ворочаешься часа, наверное, два, не меньше, а то и больше. Только под самое утро засыпаешь. Так дело не пойдет. Доведешь себя до нервного срыва или сердечного приступа. Спокойней нужно быть, сдержанней, в конце концов. Я бы на твоем месте перед сном или когда ночью проснешься, знаешь, валокординчику или капли Зеленина попил. Спокойней стала бы, во всяком случае.
