Леонид Словин - Война крыш
— Убийство Марины. Иерусалим. Димка…
Выходя, он случайно увидел себя в зеркале.
Виски у него были совершенно седые.
Мы так и остались с фамилией Коэн и именем Ян.
Неожиданная гибель нашей клиентки лишила нас возможности все проверить, уточнить и вообще составить подробный портрет человека, которым нам предстояло заняться.
Если Марина что-то напутала, нам его там никогда не найти…
Коэн — фамилия наиболее распространенная в Израиле.
Собственно, даже не фамилия, а имя целого сословия иудейских первосвященников…
Пять тысяч Коэнов в городе…
Тем не менее начинать расследование следовало именно оттуда.
На вечер у Рэмбо назначен был разговор с Леа, адвокатом «Лайнса», работавшей в Иерусалиме.
Звонок адвоката раздался достаточно поздно. Слышимость против обычного оказалась неудовлетворительной. Каждое слово сопровождало эхо, они переговаривались словно с помощью длинной трубы.
Обоих это не могло не насторожить.
Разговор вполне мог попасть под выборочное прослушивание междугородных линий, которое принято вести во всем мире.
Могло и проводиться целенаправленно.
Не сговариваясь, перешли на аллегории.
Заговорили витиевато.
Почти одновременно положили трубки.
Я был у себя в Химках, когда Рэмбо неожиданно нашел меня по телефону.
Наш разговор с Рэмбо был коротким.
— Похоже, Яна действительно устранили.
— Когда я вылетаю?
— Завтра. Билет уже привезли. Рейс «Эль-Аль»…
— Что Леа?
Сообщение адвоката понимать следовало так: «В Иерусалиме убит некто Коэн. Однако не Ян, а Амран. Убийцы арестованы. С этим делом в полиции, насколько известно Леа, происходят диковинные вещи…»
Роберт Дов вцепился в преступную группировку, убившую нишего на Бар Йохай, мертвой хваткой. Не давал покоя ни себе, ни Джерри, своему помощнику, ни переводчику.
В основе лежало соперничество с новым детективом, пришедшим из Генерального штаба полиции — из Матэ Арцы. Оба они — Дов и Юджин Кейт — значились в списке кандидатов на выдвижение…
Гию Роберт Дов на время оставил в покое. Показания Гии о том, что он не знает ни Бориса, ни других своих приятелей, были только на пользу следствию.
«Не стоит опровергать! С ними и вывести на суд!»
Нужда была в косвенном подкреплении показаний Бориса.
Данные прослушивания его разговора с Ленкой в пустой квартире, предоставленной полицией, говорили сами за себя.
«Триста тысяч долларов, которые лежали в подушке…»
Ленку изводили допросами.
— Где деньги?
— Откуда я знаю.
— Разговор обязательно должен был быть об этом! Вы собирались вместе за границу. У вас были другие совместные планы… Вы обязательно должны были об этом говорить…
— Не было разговоров…
— На обратном пути из квартиры домой вы возвращались к этому вопросу? Что он сказал? Когда вы собирались ехать в Испанию?
— Мы точно не договаривались.
— Ты эту рекламу из газеты показала ему? Или только на словах был разговор?
— На словах.
Переводчик записал:
«Я не показывала Гии рекламу агентства о туре в Испанию, уговор поехать туда был только на словах…»
Это было косвенное подтверждение. Из крупиц должна была образоваться глыба.
— Я думаю, трехсот тысяч долларов вам должно было хватить. Как считаешь?
Ленка пожала плечами.
— Не знаю.
— Кто еще знал об этой поездке?
Ее допрашивали каждый день и подолгу.
Двое несовершеннолетних не могли подготовить преступление так, чтобы никто из сверстников ничего не знал. Наверняка были разговоры, намеки. До убийства, на следующий день…
Компания должна была знать…
Теперь все они находились вблизи Русского подворья. Каждый должен был быть готовым в любую минуту предстать перед Робертом Довом. Отвечать на вопросы.
— Как ты узнал об убийстве Амрана Коэна? Кто тебе сказал? Что ты ответил? Что он на это сказал?
Кроме Вики и Ленки, наиболее перспективным Роберт считал жирного Боаза, он был болтлив, любопытен, не давал никому молчать.
Боаз находился с Борькой и Арье, когда Гия на другой день после убийства вечером зашел к друзьям.
— Он был в белой рубашке, веселый. Он всегда улыбается… «Нищий с Божьей помощью помре…»
— Он с жалостью это сказал?
— Нет.
— Скорее весело? Ну давай правду! Они уже все рассказали, а ты телишься…
Он и Боря посмотрели друг на друга…
— Вроде…
— Засмеялись?
— Не помню.
— А ты вспомни! Я сейчас приду.
В коридоре Роберт Дов налетел на своего соперника Юджина Кейта. Все последние дни они не виделись. Роберт посмотрел хитро, но это была его постоянная маска, к которой привыкли. Как к репродукциям импрессионистов во всех мало-мальски солидных израильских учреждениях и гостиницах: Моне, Дега, Сислей…
— Шмулик хочет, чтобы я продемонстрировал видео кассету с допросом Гии. Заходи… — пригласил Дов.
Неистребимый дух соперничества исходил от него постоянно.
— Непременно, Боб.
Видеокассету с признанием Гии продемонстрировали в Центральном отделе для всех, кто оказался в этот момент свободным.
Юджин Кейт смотрел ее вместе с другими детективами.
Гия — красивый малый, с тонкими чертами лица, со сросшимися на переносье бровями — сидел сбоку за приставным столиком по левую руку от Дова, напротив переводчика.
« — Тебя предупреждают: все, что ты говоришь, может быть использовано против тебя как юридическое доказательство. Понимаешь?»
Видеозапись была короткой и важной.
« — Да».
Доносился визг несмазанных петель. В соседнем кабинете громко разговаривали. Звонил то один, то другой телефон.
« — Я пишу: „Показания даю добровольно и без насилия“. Так?
— Да.
— Вы его убили?
— Да. Но неспециально. Мы не хотели…»
Следователи и детективы зашевелились.
Роберт Дов на экране несколько раз выходил из кабинета.
Его место занимал Джерри. Он не задавал вопросов, сидел скрестив пальцы — смуглый, опасный следопыт, проявивший себя в борьбе с террором.
« — Что это значит? „Неспециально“.
— Ну, возвращались домой. Увидели — дверь внизу открыта. Решили зайти посмотреть…
— Может, что найдете… Да? Деньги, например…
— Ну да.
— Так. Нашли что-нибудь?
— Нет.
— Где искали? В шкафу? В кровати?
— Да.
— Так. Свет зажигали?
— Не помню. Тут сразу Амран зашел.
— Что он сразу сделал?
— Закрыл дверь.
— И что? Ничего не сказал?!
— Нет.
— Совсем ничего? Вот я вхожу, вы что-то у меня ищете… Он кричал?
Звук телефона оказался неожиданно резким. Кое-кто даже вздрогнул.
На экране снова появился Роберт Дов. Присутствие его при записи не требовалось. Он сделал свое дело. Дов ответил по телефону, снова вышел.
— Не кричал.
— Говорил громким голосом?
— Да. И закрыл за собой дверь. Я сказал: «Пусти. Дай нам выйти, мы ничего тебе не сделаем…» Он спрятал ключ в карман. Потом бросил в меня молотком. Я поднял молоток и ударил его один раз…
— По голове?
— Да. Увидел кровь. Испугался. Вытащил у него ключ из кармана.
— Он что, поднял руки к голове?
— Да. Я схватил ключ и убежал.
— А Борис?
— Он еще оставался.
— Борис наносил ему еще удары? Может, врезал?
— Я не видел. Я же убежал.
— Они сцепились друг с другом?
— Да.
— Где ты увидел потом Бориса?
— На аллее.
— Что он сказал?
— Мы не говорили.
— Ничего не говорили? Как же так?!
— Нет.
Дов вернулся, когда зачитывался протокол, Джерри уступил ему место за столом. Роберт Дов выслушал внимательно перевод. По ходу у него возникло несколько замечаний.
Переводчик перевел:
— Вопрос: для чего у Бориса были с собой перчатки?
— Не знаю. Он всегда их носит. На всякий случай.
— Чтобы не оставлять отпечатков пальцев?
— Не знаю.
— Что тогда означает «на всякий случай»?
— Не знаю. Может, дать кому по морде!
Следователи в комнате засмеялись.
— Вопрос: где молоток?
— Может, хватит? Не знаю.
— Давай, вспомни еще.
— Все. Напиши, все получилось случайно. Ничего больше не знаю…
— Когда ты узнал, что старик умер?
— Не помню. Я заплакал: Я не знал, что мы его убили. Когда я убежал, он стоял…
— Еще вопрос: есть ли у тебя что сказать нам об убийстве?»
Юджина Кейта, смотревшего видеокассету вместе со всеми, вопрос покоробил.
«Сказать нам об убийстве».
Роберт Дов смаковал эти слова.
«Он думает: если вставляет в каждое предложение по „убийству“ и обвиняемый не протестует, то вроде создается еще одна — вторая цепь доказательств вины…»
Гия на экране покачал головой.
«Я все сказал».
Запись закончилась.
Это была, конечно, победа. Роберт Дов был награжден негромкими аплодисментами.
К чужим успехам в любой полиции, в том числе израильской, относятся с ревностью…
