Чингиз Абдуллаев - Плутократы
— Сволочь, — тяжело прошипел вице-премьер. — Я тебя раздавлю! Ты нас всех наколол.
— До свидания, — Петровский пошел к выходу. Уже открыв дверь, он обернулся и попросил: — Пожалуйста, в будущем не обращайтесь ко мне на «ты». Я давно хотел вас об этом попросить. Не люблю панибратства. До свидания! — вежливо повторил он и вышел из кабинета.
Вице-премьер посмотрел ему вслед и сжал зубы.
— Ну я тебя! — прошептал он на прощание.
Петровский вышел из Белого дома, посмотрел на голубое небо. Стояла ясная, хорошая погода. Его акции сейчас оценивались более чем в сто шестьдесят миллионов долларов. И он теперь не только владелец крупнейшего в стране комбината, но и по-настоящему богатый человек.
Святослав Олегович сел в машину и достал телефон, набирая номер.
— Юлай, — спросил он, услышав голос своего заместителя, — как там у нас в Киеве? Мы еще не победили?
— У нас все в порядке, — услышал он в ответ, — можешь не волноваться. Наши украинские друзья в восторге от твоей идеи. Я думаю, что мы можем опробировать здесь несколько наших задумок.
— Только сделай так, чтобы тебя больше не арестовывали, — попросил Петровский. — Иначе мне придется лететь в Киев и записываться на прием к президенту, чтобы тебя выручить. — И, убрав телефон, он громко расхохотался.
ЧЕРЕЗ ТРИ МЕСЯЦА ПОСЛЕ НАЧАЛА
ДРУГАЯ, БОЛЕЕ ПОЛНАЯ ВЕРСИЯ
Машины выехали с дачи ровно в десять утра. В этот день Святослав Олегович Петровский чувствовал себя победителем. Наталья Андреевна позвонила утром и ликующим голосом сообщила об очередном повышении цен на акции. Контрольный пакет акций был у них, и теперь стоимость Нижнебайкальского комбината оценивалась экспертами более чем в триста пятьдесят миллионов долларов. Петровский подумал, что он теперь, пожалуй, самый богатый аналитик в мире.
Машины двигались в обычном порядке. Сначала «Мерседес», в котором сидели сам Петровский, его водитель и телохранитель. За ними «джип» еще с четырьмя охранниками. В последние дни Петровский, словно предчувствуя опасность, требовал, чтобы охрана сопровождала его повсюду. Он не хотел проигрывать в момент своего триумфа. Сегодня днем он объявит, что стал фактическим владельцем одного из крупнейших комбинатов в стране. И пусть теперь только попробуют считать его обычным аналитиком, которого можно держать в приемной, заказывая ему опросы нищих старушек и бомжей. Отныне он будет сам решать, какие опросы, а главное — их результаты ему нужны.
Он достал мобильный телефон, намереваясь узнать у секретаря последние новости, однако звонить не стал, подумав, что в столь решающий для его аналитического агентства день все мобильные телефоны могут прослушивать. Не стоит помогать соперникам, снабжая их информацией.
Обернувшись, Святослав Олегович увидел следующий за ними «джип» и немного успокоился, хотя как умный человек понимал, что никакая охрана не защитит, если покушение организуют профессионалы. Предотвратить возможную трагедию или по крайней мере максимально усложнить задачу врагам можно только одним способом — тоже нанять профессионалов.
Петровский сумел наладить в агентстве должную работу службы безопасности. Ее возглавлял бывший генерал КГБ Виктор Михайлович Глушко, которому удалось привлечь к ним несколько десятков высококвалифицированных специалистов, хорошо знающих не только аналитическую, но и оперативную работу. Петровский всегда считал, что таким людям нужно хорошо платить. Но при этом помнил и о так называемом "синдроме профессионалов", когда опытный сотрудник, начиная считать, что он незаменим, позволял себе проводить самостоятельную политику, необдуманно рисковать и в конечном счете завышать не только свои возможности, но и стоимость услуг. И Глушко сделал именно такую ошибку. При воспоминании о нем Святослав Олегович болезненно поморщился. Горько и обидно, хороший был человек. Но особенно тяжело вспоминать, как потом в агентство приехал Шевелев. Петровский никому не рассказывал об их разговоре, но и забыть его не мог. Он твердо знал, что Шевелев тоже допустил ошибку: позволил себе так увлечься своей победой, что даже рассказал о последних словах убитого Глушко! Пусть пройдет хоть двадцать, хоть тридцать лет, Святослав Олегович все равно будет помнить этот разговор, а учитывая, что он моложе Шевелева… Однажды к старому генералу подойдет молодой человек и, напомнив об этих его словах, сказанных в кабинете Петровского, выстрелит ему в лицо. Вот только этого дня надо еще подождать. Может, лет десять. А еще лучше двадцать. Если, конечно, раньше ничего не случится.
Автомобили наконец въехали в город и прибавили скорость. Петровский снова глянул на телефон. Сегодня предстоит трудный день, но вроде бы он все рассчитал верно. Если получится так, как задумано, то вечером многое может измениться. Он потянулся к аппарату. Набрал номер своего секретаря. И тут же отключился. "Нет, все-таки нельзя рисковать". И неожиданно обратился к телохранителю.
— Миша, у тебя есть телефон?
— Да, Святослав Олегович, — удивился тот, поворачиваясь с переднего сиденья.
— Дай мне его, пожалуйста, — попросил Петровский.
Ничего не понимая, охранник достал мобильник и протянул ему. Петровский кивнул, однако, набрав номер секретаря, опять отключился. Нет, в приемную звонить нельзя. И заместителям тоже. Все телефоны могут прослушиваться. Хотя, похоже, есть выход: вчера Бубенцов случайно разбил свой аппарат и тут же ночью купил в аэропорту новый, с другим номером. Святослав Олегович напряг память. Паша Бубенцов любит покупать телефоны с запоминающимися номерами. Какие же цифры он вчера ему назвал? Кажется, четыре пятерки… А первые три? Паша ведь специально платит за такие «удобные» номера… Святослав Олегович закрыл глаза, сосредоточился и все-таки вспомнил эти три цифры.
Паша ответил на шестой звонок. Голос у него был удивленный, очевидно, он еще не успел никому дать новый номер своего телефона.
— Паша, это я, — быстро произнес Петровский, — слушай меня внимательно. Войди в приемную к Инне и скажи, чтобы Сорокин перезвонил мне по этому номеру.
— По какому номеру? — не понял Бубенцов.
— Идиот! — рявкнул Святослав Олегович. — Он у тебя высвечен на экране. Посмотри и передай Сорокину. Только очень быстро. И не разговаривайте из приемной.
— Понял, — откликнулся Паша. Было слышно, как он выбегает из кабинета.
"Нужно иметь и таких исполнительных сотрудников", — удовлетворенно подумал Петровский.
Сегодняшний день должен стать самым важным в его жизни. Они должны были перечислить деньги в «Гамму-банк» — вернуть кредит и проценты, а затем в полдень объявить на пресс-конференции, что стали обладателями контрольного пакета акций и теперь фактически являются владельцами Нижнебайкальского комбината.
Через минуту раздался звонок. Он сразу узнал глуховатый голос Сорокина:
— Доброе утро, Святослав Олегович.
— Как у нас дела?
— Все готово, но это достаточно опасно. Я буду спокоен, когда вы наконец приедете в офис и начнется пресс-конференция. Здесь вас никто не сможет достать.
— Мы будем на месте через пять минут, — глянул на часы Петровский, — надеюсь, что за это время с нами ничего не случится.
— Ждем, — отозвался Сорокин. Он не любил долго говорить по телефону. Петровский знал, как относятся к переговорам по мобильной связи бывшие сотрудники КГБ и ГРУ — они полагают, что подслушать их ничего не стоит. Даже дилетантам-любителям.
Он вернул аппарат-телохранителю и, подумав о масштабах проделанной операции, улыбнулся.
Автомобили свернули на боковую улицу. И в этот момент раздался глухой удар, словно кто-то намеренно толкнул их машину в бок. «Мерседес» развернулся. Петровский хотел разозлиться, но от сильного толчка упал вниз. И в тот же миг их автомобиль вспыхнул от прямого попадания гранаты. Кто-то стрелял в них из гранатомета. Охранники в "джипе" ничего не успели понять, когда второй снаряд попал в них. И трое сидящих в нем людей почти тут же превратились в горящие факелы…
Петровский приподнял голову. Сзади горел «джип». Святослав Олегович приоткрыл дверцу и рывком выпал из салона автомобиля на землю. Совсем близко раздалась автоматная очередь. Петровский увидел открытую дверь в ближайшем на тротуаре здании, вскочил на ноги и ринулся туда, чувствуя, как сильно колотится сердце. Он побежал по лестнице вверх, не обращая внимания на стрельбу и крики людей, оставшихся за его спиной.
Влетев на четвертый этаж, забарабанил в первую же попавшуюся на глаза дверь. Наконец ему открыл какой-то маляр в заляпанной одежде, ничего не понимающий, что происходит внизу и почему кто-то стучится к нему. Петровский оттолкнул его, ворвался в квартиру. Там трясущимися руками достал свой телефон, набрал номер.
