Андрей Воронин - Комбат. За личное мужество
– Да, конечно, – кивнул Андрей. – Я повезу вас и очень прошу ничему не удивляться и точно выполнять все мои команды.
– Да, вот еще, – подумав, предупредил Андрей, – прислуге скажете, что хотите взять себе нового водителя. С испытательным сроком. Тогда не будет лишних вопросов, когда я завтра сяду за руль.
– Я понял, – кивнул Мельников и спросил: – Так что, дочь мы тоже с собой возьмем?
– Обязательно, – кивнул Андрей.
– А охранника? – вспомнил Мельников.
– Вы всегда ездите в город с охранником?
– В общем-то да, – кивнул Мельников.
– Значит, выедем с охранником, а на автобусной остановке вы высадите его и пошлете за чем-нибудь, что забыли.
– А няня? – спросила Татьяна. – Обычно мы, если выезжаем в город с малышкой, берем с собой няню… Она умеет ее успокаивать. А то закапризничает, и все… я не буду знать, что делать…
– А вот няни не надо, – покачал головой Андрей. – Придумайте, почему поедете без няни.
– Ладно, – кивнула Татьяна, – устрою ей выходной.
– Пусть так, неважно, – проговорил Андрей и добавил: – Я заночую у вас. Выедем затемно. Так что утром я вас разбужу. Я буду спать в холле.
– Хорошо, – кивнул Мельников.
– Сейчас я схожу в гараж, выберу, на чем мы поедем, а завтра в семь я вас жду.
– Так рано? – удивилась Татьяна.
Но мужчины будто ее не услышали. Мельников лишь сказал:
– Я пойду предупрежу охранников.
– Да, это обязательно, – кивнул Андрей и попросил: – Обойдитесь сегодня и завтра утром без мобильных телефонов.
– Но мне может быть несколько очень важных звонков, – недовольно сказал Мельников.
– Если не хотите, чтобы они были последними, – строго заметил Андрей, – потерпите. Минимум двое суток вы все недоступны!
– Ну, это уж слишком! – возмутился Мельников.
– Слишком будет, если завтра утром специальная бригада будет счищать с асфальта ваши кровавые ошметки! – сказал Андрей и добавил: – Я в гараж.
Укладываясь спать, Татьяна почему-то подумала о том, что Анжела ее в покое не оставит.
Так оно и получилось. Сквозь сон она услышала, как Андрей внизу громко сказал:
– Хозяева уже спят. Просили не беспокоить. Хорошо, я передам, чтобы обязательно связалась с Анжелой.
Она даже хотела подняться и спуститься вниз, но у нее на это уже физически не было сил.
Утром в шесть ее разбудил муж:
– Водитель сказал, что выедем на полчаса раньше.
– Но мне же умыться нужно, привести себя в порядок. Мы же фотографироваться будем, в посольство, опять же, заходить… А потом мы еще с Анжелой на похороны собирались…
– Какие похороны?! – возмутился Мельников.
– Как «какие»?! Рубинштейна! Мы должны там быть. Чтобы Лизу поддержать! У нее же и муж и отец погибли!.. – воскликнула Татьяна.
Мельников почувствовал, что она начинает заводиться, и, чтобы ускорить процесс сборов, как можно мягче сказал:
– Танечка, милая, это все потом! Похороны, Рубинштейн, Лиза… Сейчас нам с тобой главное – выехать в город, оформить визы. Нам сейчас главное – ребенок. Я велел няне, она уже ее собирает.
– Ну ладно. Потом так потом. А нам мобильником в машине и в городе хотя бы разрешат пользоваться?
– Тебе же сказали, на двое суток мы должны замолчать…
– Ничего. Я Анжелке из посольства позвоню и договорюсь насчет похорон, – себе под нос проговорила Татьяна, но Мельников никак на это не отреагировал. Он еще слабо представлял, что происходит, и поэтому надеялся при возможности в городе тоже сделать пару важных звонков.
Когда они вышли, у крыльца уже стоял его новенький, необъезженный, можно считать, только из салона, черный «лендкрузер». Андрей протирал ему стекла.
Мельников даже пожалел, что давеча разрешил Андрею выбрать любую из его машин. Их было в гараже около десятка. В том числе и раритетные модели. Но только что приобретенный «лендкрузер» он хотел объездить сам. Однако времени менять машину не было.
Андрей сказал им:
– Доброе утро.
На что Татьяна не преминула проворчать:
– Какое утро! Ночь еще на дворе…
Андрей пропустил ее словесную шпильку мимо ушей и распорядился:
– Садитесь сзади. Ребенок на руках. Один охранник впереди. Второго не берем. Скажете, я буду за него.
– Хорошо, – кивнул Мельников.
– Но у нас же есть специальное детское кресло… – напомнила Татьяна.
– Я повторяю: ребенок у кого-то на руках, – выразительно проговаривая каждое слово, сказал Андрей. – И помните, сейчас на кону стоит ваша жизнь и жизнь вашего ребенка. Что бы ни случилось, ничему не удивляйтесь и четко выполняйте все мои команды. Когда выедем на шоссе, попросите охранника вернуться за какой-нибудь вашей папкой. Попросите привезти ее в офис и ждать вас там.
Охранникам Андрей, очевидно, назвал более позднее время, потому что они пришли, когда Мельников и Татьяна с ребенком уже устроились на заднем сиденье.
Мельников, стараясь точно выполнить приказ Андрея, приоткрыв двери, сказал:
– Михаил, останешься дома. С нами поедет Олег. Андрей при необходимости его подстрахует.
– Как скажете, – пожал плечами Михаил.
Олег сел возле водителя, и они поехали.
Татьяна успела заметить, что в Анжелином доме горели несколько окон на втором этаже. Похоже, та уже проснулась. Но позвонить ей раньше, чем они доберутся до посольства, не получится.
Как только машина выехала на шоссе, Мельников похлопал водителя по плечу и попросил:
– Тормозни, брат!
– Что такое? – недовольно сказал Андрей.
– Да я папку забыл, – досадливо поморщился Мельников, – у меня на столе осталась, синяя такая. Олег, будь другом, вернись, забери ее, сядь на одну из наших машин, завези мне в офис и жди нас там.
– А можно я на «харлее» приеду? – спросил Олег. – Если поднажму, то еще и догоню вас.
– Ты не спеши, – проговорил Мельников, заметив, как Андрей покачал головой, – мне главное, чтобы она к обеду в офисе была.
– Так а «харлей» можно взять?
– Байкер, что ли? – вступил в разговор Андрей.
– Есть немного, – чуть смутившись, признался Олег, вылезая из машины.
Дальше они поехали без Олега. Дорога еще, можно сказать, была пуста, но Андрей почему-то ехал с умеренной скоростью.
– Чего ты еле тащишься! – вдруг не выдержал Мельников. – Давай, пока машин нет, оторвемся по полной!
– Там впереди мост! – сказал Андрей и добавил: – Внимание!
Татьяна заметила стоящую перед самым въездом на мост машину. И тут же все заволокло дымом. Дверцы распахнулись, и кто-то вытащил Татьяну и ребенка из машины. Раздался оглушительный взрыв, и Татьяна потеряла сознание.
Глава 15
Лиза Малиновская, сколько себя помнила, больше всего на свете боялась смерти, точнее, даже не смерти, а мертвецов. Когда она была еще совсем маленькой, у них в подъезде умерла бабушка, и они с мальчишками пошли на нее посмотреть. Однако, наверное, пришли они слишком рано. Двери были открыты, но в квартире никого не было. Войдя в зал, где на составленных табуретках стоял закрытый крышкой синий гроб, она почему-то начала рассматривать портрет, где бабушка была совсем молодая, занавешенные черным зеркала, и тут вдруг крышка гроба поднялась и сдвинулась на пол. Мальчишки с визгом бросились на улицу, а Лиза упала в обморок.
Мама потом рассказывала, что, когда Лизу привели в чувство, она рвалась из дому и кричала:
– Она живая! Не закапывайте ее, она живая…
Потом выяснилось, что, когда дети вошли в квартиру, мертвую бабушку еще не переложили в гроб, а дед, ее муж, теперь уже вдовец, который хотел купить себе гроб заранее, решил примерить, подойдет ли ему такой размер. Это было вполне логичное объяснение. Но Лиза с того времени вообще никогда не ходила на похороны.
А тут так получилось, что в один день приходилось хоронить и мужа, и отчима. Причем и одного и другого кремировать.
Малиновский, которого долго не могли опознать, слишком долго пролежал в морге. А отчим, как сказала мать, которую из-за сердечного приступа обещали выпустить из больницы только на пару часов, был и вовсе неузнаваем.
– Я только по перстню его и узнала… Только по перстню и узнала… – повторяла мать и часто крестилась.
Лиза, как и мать, вся в черном, стояла с отрешенным видом и молчала. В крематории, где они вместе с такими же, как и они, убитыми горем родственниками ожидали своей очереди, ее больше всего угнетал сладковатый запах смерти.
– Вот мы с тобой и вдовами стали… В один день… В один день… – никак не могла успокоиться мать.
Лиза смотрела в одну точку и вздыхала. Хоронить ее мужа, Малиновского, приехала лишь его двоюродная сестра, которую, пока Лиза пыталась убежать, а потом спрятаться от похитителей, вызывали на опознание. Она держалась особняком, куталась в черную шаль и не отрывала глаз от мраморного пола.
Зато кремировать Рубинштейна собрался весь бомонд. Мужчины в строгих черных костюмах, дамы в черных модных фасонов шляпках с вуалями и вуалетками, черных перчатках и дорогих шелковых, бархатных черных платьях. Одни скорбно молчали, другие старательно всхлипывали, третьи то и дело театральным жестом подносили к глазам носовые платочки.
