Кристианна Брэнд - Зеленый – цвет опасности
– Не бойся, дорогая. Ничего не выйдет. Она мертва.
Кокрилл сдался. Он встал и сурово посмотрел им в глаза.
– Это ваших рук дело. Это вы виноваты. Вы дали ей умереть.
– Как мы могли поступить иначе, инспектор? – спросил Барнс, даже не пытаясь ему возразить.
– Вы знали, что она умирает. Вы все.
Они стояли и молча смотрели на нее. Вудс плакала открыто, по ее нарумяненным щекам стекали слезы. Фредерика стояла бледная и подавленная; майор Мун склонил седую голову, его руки тряслись. Иден и Барнс были безмолвны и печальны, однако на их лицах читалась решимость.
– Это отвратительно, – сказал наконец Кокрилл. – Вы сознательно дали ей умереть. Вы помогли убийце избегнуть правосудия. Вы все в этом замешаны. Теперь ясно, вы давно все поняли. Вы все. Каждый раз, когда я пытался заговорить с ней, каждый раз, когда она могла себя выдать, кто-то из вас отвлекал мое внимание.
– Не с самого начала и не все, – сказал Барнс, обводя взглядом операционную. – Хотя, думаю, в конце концов все распознали симптомы. Возбуждение, румянец, блеск в глазах, сухость во рту, нарастающая апатия… – Обернувшись к майору Муну, он сказал с чисто профессиональным интересом: – Смерть наступила чрезвычайно быстро. Прошло не больше десяти минут, максимум четверть часа…
– Она ввела себе в вену, – пояснил майор Мун.
– Все это время вы ее поддерживали, Мун! – сердито воскликнул Кокрилл. – Если бы вы не стояли у нее за спиной, она свалилась бы гораздо раньше. – Инспектор пришел в ярость. – Вы все сообщники! Я привлеку вас к ответу…
Майор Мун оторвался от созерцания своих ботинок.
– Нет, Коки, вряд ли вам это удастся…
Глаза Идена сверкнули, Барнс поднял голову, а девушки с надеждой прислушались к уверенному голосу майора. Мун продолжил:
– Вы даже не знаете, отчего она умерла.
Румянец, блеск в глазах, возбуждение, переходящее в апатию и потерю сознания, смерть, наступившая с необычной быстротой, потому что «что-то» удалось ввести в вену… Предчувствуя недоброе, Кокрилл сердито спросил:
– И от чего же она умерла?
– Она умерла от укола морфия, который сделала себе сама, – сказал Иден, не в силах скрыть насмешку в голосе.
– Укола морфия? Морфия? – Кокрилл показал на лужицу на полу. – А это тогда что?
– Это противоядие, инспектор, – ответил майор Мун и добавил с мягкой улыбкой: – Которое вы выбили из моих рук.
Глава XIII
Барнс и Фредерика сидели на веранде небольшого паба в Кенте, пили шанди[2] и ждали Вудс и Идена.
– Это пиво из пивоварни Уильяма? – спросила Фредерика, разглядывая бокал на свет.
– Скорее всего, – ответил Барни и добавил: – Бедный Уильям!
– Да никакой он не «бедный», – ехидно сказала Фредди. – Даже до… даже когда мы все были подозреваемыми, он флиртовал с Ночью и Днем, а недавно я встретила его по дороге из Годлистоуна с какой-то девицей под ручку.
– Он еще немного хромает, дорогая. Наверное, она его поддерживала.
– Да, как же, поддерживала она его! – сказала миссис Барнс.
Барнс обдумал эту новость.
– Знаешь, Фредди, я сильно сомневаюсь, что Уильям действительно любил Эстер. Ведь он ее почти не знал. Полагаю, Уильям просто флиртовал, а Эстер приняла это за нечто большее. Она совсем не знала жизни. С ее точки зрения, если молодой человек говорит, что он ее обожает, значит, он наверняка хочет на ней жениться. Уильям, похоже, не пропускает ни одного хорошенького личика, а Эстер отнеслась к нему слишком серьезно. Я не хочу сказать, что она была ему безразлична, что Уильям не собирался на ней жениться; однако вряд ли он был так безумно влюблен, что теперь никогда не оправится от потери.
– Думаю, он все же испытал серьезное потрясение, – заметила Фредерика.
– Пожалуй. Муну было нелегко найти в себе силы, чтобы все ему рассказать.
– Бедняга майор, – сказала Фредди, и на этот раз ее ровный голосок немного дрогнул, а большие серые глаза наполнились слезами. – Как это в его духе – вызваться рассказать обо всем Уильяму, который не переживал и вполовину так сильно, как он сам. Интересно, Вуди и Джарвис уже слышали?..
Вудс и Иден показались на дороге из госпиталя.
– Мы заказали вам парочку шанди, – сказал Барнс, пододвигая большие стеклянные кружки. – Может, хотите что-нибудь другое? Мы тогда эти возьмем себе.
По счастью, шанди было как раз то, что нужно для летнего вечера, после прогулки по пыльной дороге.
– Вы слышали про майора Муна? – спросила Вуди сразу после того, как одним глотком отпила половину пинты.
– Да, мы видели сегодня в «Таймс». – Фредди взяла газету с соседнего стола. – Вот что написано: «Военный врач награжден посмертно медалью «За отвагу при авианалете». Конечно, поступок действительно отважный, только напрасно он это сделал. Ему следовало знать, что у этой женщины не было шансов остаться в живых.
– Команда Хиггинса тоже знала, что у матери Эстер нет никаких шансов, – сказал Иден.
Фредерика уставилась на него.
– Ты думаешь, он именно из-за этого не оставлял усилий? Вроде как из-за Эстер?..
– Думаю, да. Очень жаль, что меня с ним не было.
– А я очень этому рада, милый, – немедленно отреагировала Фредерика. – Про меня не забыл?
– Очень характерное замечание, миссис Барнс, – смеясь, сказала Вудс.
– Я всего лишь хотела сказать, что если Барни погибнет, это затронет сразу многих людей, а у майора Муна не было ни семьи, ни родственников. Я думаю, он ни капли не боялся смерти. После смерти Эстер Мун был совершенно несчастен: ходил по больнице бледный, как привидение, работу делал почти что машинально, улыбался жалкой кривой улыбкой и даже шутил иногда, но при этом день ото дня худел, бледнел и становился все рассеяннее. Лично я даже рада, что он погиб во время авианалета. Я уверена, он не хотел дальше жить. Он слишком любил Эстер, чтобы быть счастливым после всего, что мы узнали.
– Бедняжка Эстер, – печально вздохнула Вудс.
Они немного помолчали.
– Как ты думаешь, Барни, она была сумасшедшая? – спросила наконец Фредерика.
– Майор Мун однажды сказал, что все убийцы немного сумасшедшие, – ответил Барни. – Полагаю, во всех отношениях Эстер была вполне нормальная. Но она считала, что должна отомстить за смерть матери, и в этом плане была безумна. Она убила Хиггинса, заставила замолчать Бейтс, а потом снова превратилась в обычную девушку и была счастлива с Уильямом, пока вдруг случайно не узнала, что он один из «убийц» ее матери. Это, я думаю, окончательно ее доконало, и Эстер действительно обезумела. Вспомните, какая она стала: бледная, скованная, постоянно на грани истерики, не могла ни спать, ни есть… Мы все считали, что она боится, как бы Уильям не умер на операционном столе, но даже это было совершенно ненормально…
– Эстер так долго нас всех дурачила!..
– Кокрилл говорит, что ее мать была искусной притворщицей. Она не имела никакого отношения к театру, но в жизни постоянно играла какие-то роли. Умение устраивать спектакли было у Эстер в крови.
– Такая милая и кроткая… Мне кажется, она не притворялась… – настаивала Фредерика. – Кто бы мог предположить, что она ненормальная?
– Нам следовало догадаться, – сказала Вудс. – В первое время после смерти матери Эстер вела себя очень странно: все забывала и путала, постоянно была на взводе, плакала. Почти совсем не спала – я слышала, как она всю ночь мечется и ворочается. Потом ей стало лучше, и я решила, что боль утраты стихает и со временем Эстер придет в себя.
– Идет война, тысячи и тысячи людей теряют своих близких, – сказала Фредерика.
– Тут нельзя сравнивать, – рассудительно произнес Иден. – Эстер было не легче от того, что она не одна такая. Трудно представить, что ей пришлось пережить, ожидая, пока самого родного человека достанут из-под обломков. И только-только начала она возвращаться к нормальной жизни, как в больницу доставляют Хиггинса – командира спасателей, которые отказались разыскивать ее мать. Да, полагаю, он был совершенно прав, он не мог рисковать своими людьми ради безнадежного случая. Но Эстер, конечно, решила, что если бы они не ждали, пока подвезут строительную технику, ее мать была бы жива.
– А почему Хиггинс не узнал Эстер?
– Когда он с ней разговаривал, она была вся перемазана в грязи, она ведь копала вместе с остальными. Возможно, он отер лицо, прежде чем подошел к ней. То же самое и с Уильямом… Он работал где-то рядом, но они не видели лиц друг друга без слоя пыли.
– Эстер почему-то не поняла, что Уильяма привезли вместе с Хиггинсом, – заметила Вудс. – Все остальные об этом знали. Не помню, кто мне об этом сказал, но я с самого начала знала, что перелом большой берцовой кости – один из тех, кого накрыло в центре гражданской обороны.
– В тот же день бомба попала и в паб в Годлистоуне. Думаю, Эстер как-то связала это с Уильямом, поскольку он пивовар, – предположил Иден. – Мысли-то занимал только Хиггинс – и планы, как с ним расправиться.
