Владимир Колычев - Под тонким льдом чернеет дно
Дескать, русские звезды не чета американским. Артем легко бы с этим согласился, но если бы это мнение было озвучено таким же русским, как и он. Но снисходительный тон американца скребнул по нервам.
— Дело в том, что одиннадцатого июня господин Терентьев скончался.
— Вот это номер! — на русском выдал Артем.
Рэймонд настороженно повел бровью.
— Я не совсем вас понял.
— Говорю, что теперь понимаю, зачем вы здесь… Хотя и не совсем…
Он был не прочь вытравить из памяти обеих Лиз — и «американскую», и «московскую». Но, видимо, не суждено. Видимо, произошло нечто из ряда вон выходящее, если за Крупеницкой прибыл детектив из Сан-франииско.
— Вы в чем-то обвиняете Крупеницкую?
— Да, ее подозревают в убийстве своего мужа.
— Так скончался или убийство?
— При вскрытии в теле покойного были обнаружены следы смертельного яда.
— Значит, отравление.
— Именно. Смертельная инъекция. И совершить это могла Елизавета Крупеницкая.
— Что, больше некому?
— На теле покойного был обнаружен след укола. Также в мусоре на борту яхты был найден шприц со следами яда. И на нем — отпечатки пальцев госпожи Крупеницкой…
— Тогда я совершенно ничего не понимаю. Вы задержали Крупеницкую, сняли отпечатки ее пальцев. Зачем вам, мистер Брэнсон, понадобилось ехать в Москву?
— К сожалению, следы яда были обнаружены не сразу. Поэтому Елизавета Крупеницкая сумела сбежать от правосудия…
— Зачем она сбежала? — озадаченно спросил Артем.
— Как зачем? — удивился Рэймонд. — Чтобы избежать наказания. Неужели это не ясно?
— Ясно, да не совсем… Она делает мужу смертельный укол, выбрасывает шприц в мусор и сбегает…
— Да, примерно в такой последовательности все и произошло.
— А зачем она убила мужа?
— Как зачем? Чтобы воспользоваться своей частью наследства… Дело в том, что господин Терентьев переделал завещание, согласно которому Елизавета Крупеницкая унаследовала половину его состояния…
— Насколько я понимаю, чтобы воспользоваться своей частью наследства, ей как минимум нужно было остаться на свободе…
— Поэтому она и сбежала.
— Сбежала и находится в розыске. Где же здесь свобода?..
— Вот я бы и хотел ее об этом спросить.
— Спросили?
— Нет… Дело в том, что Елизавета Крупеницкая, с которой я встречался вчера, сумела представить мне доказательства, что не является той женщиной, которая подозревается в убийстве господина Терентьева. Она не могла выйти за него замуж, поскольку десятого июня находилась в Москве. У нее есть свидетели…
— А кто тогда вышел замуж за господина Терентьева?
— Крупеницкая Елизавета Савельевна, одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения… По паспортным данным ее личность совершенно идентична с той Елизаветой Крупеницкой, с которой я встречался вчера…
— Если бы у них были разные имена, можно было бы предположить, что они — близнецы. Но имена одинаковые…
— Вот это меня и смущает, — кивнул Рэймонд.
— Полгода назад у настоящей Елизаветы Крупеницкой пропал паспорт, здесь, в Москве. Возможно, его украла та Елизавета Крупеницкая, которая затем вышла замуж за Терентьева.
— Это интересно.
— Мне тоже… Кто-то из двойников Крупеницкой решил воспользоваться ее именем… Видимо, под ним псевдо-Крупеницкая и познакомилась с Терентьевым… К сожалению, она не рассказывала мне, когда и при каких обстоятельствах познакомилась с ним. Но вы, наверное, выяснили это у Аси, дочери покойного…
— Да, мы беседовали с дочерью господина Терентьева, — не стал скрывать американец. — Она сообщила нам, при каких обстоятельствах ее отец познакомился с Елизаветой Крупеницкой, или, как вы говорите, с псевдо-Крупеницкой. Они познакомились в Москве, в январе текущего года, на выставке яхт, куда ее пригласили в качестве кинозвезды…
— Кто пригласил?
— Вот этого я не знаю… Возможно, никто не приглашал. Возможно, пришла туда по собственной инициативе.
— Удачный шаг, надо сказать. На таких выставках много миллионеров…
— Значит, псевдо-Крупеницкой повезло, — усмехнулся Рэймонд. — Да, кстати, можно называть ее госпожой Терентьевой, потому что она взяла фамилию мужа…
— И сразу овдовела… Где уж тут везение, если ее ищет Интерпол?
— Да, в Интерпол она заявлена, но пока что ее разыскивает полиция Сан-Франциско.
— А скрылась она в Москве?
— Нет. По нашим данным, она не покидала территорию США.
— Тогда почему вы здесь?
— Потому что нам позвонила дочь покойного, она сказала, что Лиза Крупеницкая в Москве.
— Как она об этом узнала?
— Из Интернета. Лиза Крупеницкая давала интервью одной газете, и дочь Терентьева сделала вывод, что сейчас Лиза находится в Москве. И, как оказалось, не ошиблась…
— Федот, да не тот, — по-русски сказал Артем.
— Что?
— Лиза, говорю, другая…
— Судя по всему, да…
— Что, есть сомнения?
— Все может быть. Я говорил только с одним человеком, который мог подтвердить ее алиби. Надо бы еще проверить…
— У нее плотный график съемок. Надо связаться с ад. министрацией съемочной группы…
— Я бы хотел этим заняться.
— Пожалуйста, я не против, — усмехнулся Артем.
— И еще бы я хотел снять отпечатки ее пальцев, — замялся детектив. — Но у меня нет законных для этого оснований.
— Боюсь, я ничем не могу вам помочь… Кстати, насчет отпечатков. У вас есть образцы отпечатков пальцев новоявленной госпожи Терентьевой?
— Да, мы сняли отпечатки пальцев с предметов, которыми она пользовалась, сравнили ее с теми, которые были на шприце.
— Но этого недостаточно, чтобы предъявить ей обвинение?
— А мы не предъявляем, мы подозреваем.
— Настолько подозреваете, что потрудились вылететь в Москву.
— Убийство есть убийство, — улыбнулся Брэнсон с гордостью за свою страну и начальство, которое не пожалело средств на путешествие в «страну медведей с балалайками». — К тому же я привез с собой образцы отпечатков пальцев предполагаемой преступницы. Я сдал их для сверки в вашу картотеку.
— Хороший ход.
— И еще мне бы хотелось пообщаться с вами… — с задумчивым видом проговорил детектив.
— Может, как-нибудь в другой раз. — Артем посмотрел на часы. — А то я на тренировку опаздываю.
Артему была интересна «самба», которую предложил ему американский коллега. Но ведь он столько усилий приложил, чтобы отправить себя в спортзал. И что, все впустую?
— Далеко идти?
— Ехать. Сейчас пробки на Садовом, надеюсь за час успеть…
— Мы можем поехать вместе. Но сначала я бы хотел поговорить с вашим начальником.
— А я здесь при чем?
— Мне бы хотелось поговорить насчет вас.
Артем мог бы послать Брэнсона куда подальше. Но, во-первых, ему было интересно дело, которое расследовал детектив. А во-вторых, Зиновьев ждал их у себя. Пришлось идти.
Оказалось, детектив имел определенное представление о русском языке. Говорил плохо, жутко коверкал слова, и все же Зиновьев понял, что требуется от него. Брэнсон сообразил, чем занимается отдел особых расследований, и сослался на то, что Елизавета Крупеницкая — звезда российского кинематографа. Именно поэтому он и надеялся заполучить лейтенанта Гончара в помощники.
— Ну и что ты на это скажешь? — озадаченно посмотрел на Артема Зиновьев.
— А это вам решать, товарищ майор, — пожал плечами Гончар.
Р— Все-таки международная политика. К тому же убийство российского олигарха. Да и Крупеницкая, как ни крути, звезда… В общем, помогай мистеру Брэнсону. Но и сам не зевай. Вдруг Крупеницкая ни в чем не виновата. Смешают с землей, потом не отмоется. Или вообще не поднимется… Давай, Артем, занимайся…
Артем с улыбкой посмотрел на детектива. Дескать, смотри, сам напросился.
Глава 8
Детектива Брэнсона по праву можно было назвать бледнолицым. Во-первых, классический представитель европеоидной расы. А во-вторых, он имел бледный цвет лица, особенно сейчас, в схватке с худощавым пареньком, который вежливо и раз за разом пластал его на татами. Бросок через спину, бедро, в падении через себя…
Артем чувствовал себя виновным по двум причинам. Надо было на корню пресечь честолюбивую попытку Брэнсона доказать, насколько круты американские копы в рукопашном бою. Нет, привез его в спортзал, выхлопотал для него кимоно, договорился с ребятами из группы. Брэнсон слегка подстраховался, выбрав противника поменьше себя ростом и поуже в плечах, но это ему не помогло. И еще Артем не объяснил американцу, с кем тот имеет дело. Поэтому сейчас он испытывал легкое чувство вины, глядя, как рушится американская мечта у отдельно взятого полицейского.
