Константин Чернецов - Крым бандитский
Кроме основной оплаты, мало кому удается оставить меньше ста долларов за обычные курортные радости: морские прогулки, экскурсии, дегустации вин и просто выпивки, игры, цветы, мороженое, шашлыки и т. п. Умножили и сложили — ну что, есть что делить?
Кстати, не забудьте приплюсовать к этим сотням миллионов «легальных» баксов невысчитываемое точно, но наверняка не маленькое количество «черных» денег — гонорар проституток и сутенеров, проигрыш в казино, у шулеров и в автоматах, доходы бутлегеров, пушеров и контрабандистов…
И все это — не разово, а каждый сезон…
Даже самые примитивные бандиты понимали, что проникновение на ЮБК важнейшая задача.
Проникновение осуществлялось на разных уровнях, в зависимости от делового размаха преступных группировок, их боевой, финансовой и юридической обеспеченности. Начиналось традиционно, с мелкого рэкета, сутенерства, торговли «травкой», затем рэкет становился покрупнее, так что практически все сферы обслуживания были обложены «черным налогом», начиная с частных извозчиков на вокзале и заканчивая бабками, торгующими семечками и жареными орешками.
Первая серьезная война между «Русью» (будущие «башмаки») и «Сейлемом» происходила, как вы помните, именно за курортную зону, за подчинение местных группировок и продвижение собственных бригад.
После того, как империя «башмаков» зашаталась и начала распадаться, власть на побережье начала сосредоточиваться у ребят «с маслом в голове».
Результаты и, косвенно, показатель степени проникновения не замедлили проявиться: очень грамотно, без излишнего шума, с помощью чиновников, заставили раскошелиться и государство, отведя в свои карманы ручейки всяких там курортных налогов, оплаты пляжей и прочее.
Существенно? Еще как! Недавно в прессе приводился сравнительный анализ: оказывается, в 1997 году менее посещаемая и, естественно, со значительно меньшим реальным оборотом Евпатория, бывшая «всесоюзная детская здравница», приносила в бюджет чуть ли не вдвое больше, чем «жемчужина Крыма»!
Но самое главное богатство, большую недвижимость, санатории, турбазы и дома отдыха, построенные за последние сто лет усилиями целой огромной страны, еще предстояло поделить.
Юридическая база приватизации весьма неоднозначна, принципы и нормы менялись неоднократно и, пусть это будет нашим прогнозом, еще будут меняться.
В самом деле, как-то естественно разделить заводы по территориальному признаку, разделить даже армейское имущество или, скажем, флот; но санатории строились в Крыму не потому, что так удобнее или выгоднее, а потому, что природные условия ЮБК уникальны, неповторимы, на всем земном шаре подобные места можно по пальцам пересчитать, а на «одной шестой суши» — и тем более. И вдруг все передать в вечное владение тех, кто всего-то навсего имел счастье вовремя оказаться прописанным в Крыму и с суммою, достаточной для приобретения пакета акций…
Достаточно долго официальная «большая приватизация» не производилась; тем не менее это, возможно, было на руку преступным формированиям: они «делили» все заранее, обрабатывая администрацию и персонал, и при этом не затрачивали серьезных денег, необходимых для приобретения больших пакетов даже искусственно «заваленных», удешевленных акций.
Настоящей приватизации еще не было, а Ялту уже делили и переделивали — специфическими средствами.
Итак, после ослабления «башмаков», долгое время единолично державших львиную долю доходов с Южного Берега (как «башмаки» в свое время «брали» побережье, можно живописать много, вспоминая, например, в каких райских заповедных уголках находили обезображенные трупы; но практика эта, полагаем, общеизвестна), произошел передел сфер влияния, и в качестве главного патрона территории выступил «Сейлем».
В течение нескольких лет в Ялте произошла большая ротация в структурах местной исполнительной власти: свои посты оставили многие исполкомовские чиновники, кто добровольно, как, например, мэр Ялты Николай Дискин (в интервью после отставки он сказал, что не может больше выдерживать давление), кто — не совсем, а кому вместе с креслом пришлось расстаться и с жизнью.
Постепенно основные рычаги местной власти оказались в руках все той же Партии экономического возрождения, получившей, таким образом, ключевые позиции перед началом приватизации санаторно-курортного комплекса, которая должна была вот-вот стартовать.
Кажется, все было продумано и подготовлено, нужные люди расставлены по стратегическим точкам, неугодные устранены или запуганы, предварительные договоры заключены и даже авансы выплачены.
Прежние «потенциальные хозяева», те, кто готовил позиции, чтобы сразу же по команде перехватить санатории, пансионаты и просто участки драгоценного побережья, были весьма недальновидны. Их стратегического предвидения хватало только на то, чтобы «заваливать» курортный комплекс, занижать цену объектов на момент приватизации, чтобы, как это принято у временщиков, купить подешевле и перепродать подороже.
(Не исключено, что шумные статьи о бедах, дороговизне и непрестижности отдыха на ЮБК, появлявшиеся с постоянством весеннего обострения шизофрении в столичной прессе, были инспирированы не только и не столько турфирмами, ориентированными на дальнее зарубежье, но и крымскими бандитами, «заинтересованными» в убыточности уникального комплекса.)
Последующие потенциальные хозяева, «Сейлем — ПЭВ, начали смутно понимать, что прямая „экономия“ обернется колоссальными потерями: маршруты туризма и отдыха в одночасье не восстанавливаются, и завершение передела не станет командой для поворота потоков отдыхающих. Потребуются годы и деньги, намного большие, чем „сэкономленные“, для восстановления прошлого положения. И вот в последние два года курортный комплекс стал возрождаться — насколько это возможно в удушающих объятиях мафии.
Однако новые хозяева Южного Берега не учли еще одного, и главного в своей судьбе: на столь крупный кусок имелись и другие претенденты.
Это была влиятельная группа крымских политиков и бизнесменов, тесно связанная с высшими эшелонами государственной власти Украины.
А Киев, разумеется, не собирался так просто уступать кому-то неисчерпаемый кладезь, совершенно искренне рассматриваемый как свое достояние.
Журналисты связывали интересы этой группы с именами Анатолия Франчука, премьер-министра правительства Крыма и одновременно свата президента Украины Леонида Кучмы, и сына Франчука Игоря — депутата Верховной Рады Украины и зятя президента.
Последние давно вынашивали план превращения Большой Ялты в свободную экономическую зону, контроль над которой, конечно, рассчитывали осуществлять сами.
С нарастающим недовольством, если не с раздражением смотрели они на активность пэвковских структур на Южнобережье.
К конкуренции примешивалась и личная неприязнь между Франчуками и Шевьевым. Последний в свое время инициировал первое смещение старшего Франчука с поста премьера, и ни последующие примирительные шаги, ни прежнее долговременное сотрудничество, ни „деловые беседы“ с Воронком, о которых рассказывал генерал Кириченко, так и не смогли загладить трещину.
СНОВА СЕРИЯ ПОКУШЕНИЙ И ПРОЧИХ НАКАЗАНИЙУже осенью 1997 года стало ясно, что ситуация начала накаляться.
В начале октября было совершено покушение на заместителя министра курортов и туризма Автономной Республики Крыма Дмитрия Гольдича.
Гольдич, который успел проработать на этом посту всего две недели, был убит, когда выходил из квартиры бывшего вице-премьера правительства Крыма Андрея Сенченко, с которым его связывала дружба и деловые интересы.
После гибели Гольдича Сенченко, имя которого неоднократно мелькало в связке ПЭВ — Сейлем», исчез. Впоследствии он оказался в Москве, откуда по телефону дал несколько интервью, в которых обвинил неких «влиятельных крымских политиков, опирающихся на правоохранительные структуры Украины и имеющих большие связи в высших эшелонах государственной власти», в убийстве Гольдича и организации покушения на него, Сенченко.
«Я могу, — говорил Сенченко журналисту, — с почти стопроцентной гарантией утверждать, что заказано мое убийство. Более того, я уверен, что Диму Гольдича убили по ошибке — на его месте должен был быть я».
Вскоре, ноябрьским вечером, в Симферопольскую больницу имени Семашко привезли с огнестрельным ранением ялтинского предпринимателя Лесникова. Ночью в палате, где лежал Лесников, раздался мощный взрыв.
Поскольку накануне кровать раненого была переставлена в глубь комнаты, он отделался лишь незначительными ссадинами, зато в результате взрыва погибла медсестра этой больницы. По данным следствия, она приняла от неизвестного передачу для Лесникова, невинный с виду пакет, но не передала его сразу, а задержалась на несколько минут в коридоре, о чем-то своем, о девичьем, разговаривала с санитаркой. Пакет, адская машина, взорвался, едва девятнадцатилетняя девушка переступила порог палаты.
