Дэнни Кинг - Дневник грабителя
Я мчусь домой на сумасшедшей скорости. В моих карманах нет ничего, кроме единственной вещи — обручального кольца. Я забрал его с собой, чтобы быть уверенным, что оно не попадет в лапы Норриса. Я не намереваюсь оставлять его себе или продавать. Завтра рано утром я вернусь к дому этих людей и положу кольцо в их почтовый ящик.
А раз уж я решился на подобное, то вместе с кольцом положу и извинительную записку.
24
Простите
Этот случай напомнил мне об одной заметке, которую пару лет назад я прочитал в какой-то газете. Подробностей описанного я, естественно, уже не помню, так что расскажу вам эту историю в двух словах.
В шестидесятые годы в Лондоне или по крайней мере в Ист-Энде заправляли — вы наверняка об этом знаете — Ронни и Регги Крэй. Они избивали людей, отбирали у них деньги, в общем, творили полный беспредел.
Само собой разумеется, все их любили. В особенности богачи и разные знаменитости.
В их клубы приходили и здоровались с ними за руку поп-музыканты, кинозвезды, Барбара Виндзор и куча других известностей. Их фотографировал сам Дэвид Бейли, а их портрет писал какой-то старый болван, пользующийся огромной популярностью в те годы, — не помню имени. Ронни и Регги считались героями, богами, их обожали, ими восхищались.
Как-то раз эти ребята зверски замочили двух каких-то парней и были приговорены к пожизненному заключению. В тюрьме они провели лет тридцать, но сердцами своих обожателей продолжали владеть и там.
Все это предыстория, главное начинается только сейчас.
Несколько лет назад одну галерею ограбили, вынесли из нее половину хранившихся в ней картин. Одна из этих картин была портретом Ронни и Регги, написанным тем стариком.
Ронни и Регги узнали о случившемся и выразили по этому поводу свое крайнее недовольство.
И вот что я нахожу самым занимательным во всей этой истории — в течение буквально пары дней картину прислали им по почте с запиской, в которой приносились извинения и выражалось сожаление о произошедшем недоразумении.
Прислали двум стареющим гангстерам, просидевшим за решеткой более тридцати лет! Вот что значит уважение. Потрясающе, правда?
Кстати, так, для сведения, я к ограблению той галереи не имею никакого отношения.
25
Простите II
Расскажу вам об одном случае, когда я должен был попросить прощения, но так и не сделал этого.
Я страстный болельщик «Арсенала». В какой момент им стал, даже не помню. Еще мальчишкой, когда другие ребята рассказывали друг другу, что непременно станут пожарными, машинистами поезда и тому подобным, я мечтал только об одном: как выйду однажды на поле в знаменитом красно-белом костюме.
Я и по сей день, хоть больше и не ношу пижам и ни с кем не обмениваюсь наклейками, остаюсь фанатом этих ребят. А пару лет назад в одной из своих любимых пивнушек увидел одного из них, можете себе представить?
Я подхожу к нему, сажусь за его столик и начинаю говорить, что с раннего детства считаю их всех своими кумирами и все такое. В такие моменты меня переполняют самые приятные ощущения — я вспоминаю о том, как радовался забитым именно этим парнем голам, как впервые ездил в Хайбери, сколько мне было лет, когда я уже знал наизусть имена всех бывших и настоящих игроков «Арсенала» (я и до сих пор помню многие из них).
Ему нравится со мной общаться. Он сам мне об этом говорит.
— С тобой интересно поболтать.
Я трепался с ним и его женой полночи и был безумно этому рад. Потом взял у него автограф, мы обменялись рукопожатиями, и я спокойно удалился — вместе с сумкой этой дамочки.
Я взял ее себе на память в качестве сувенира, ну, вы понимаете.
Оказывается, этот чудак (его имени я называть не буду, почему — вам скоро станет ясно) совсем недавно купил в самой роскошной части нашего города огромный дом. А у меня — спасибо сумочке его жены — появился его адрес.
Я направляюсь к их дому дня два спустя и прощупываю почву — так, чисто из любопытства, — и возвращаюсь домой с ковриком для вытирания ног и сеткой для бутылок с молоком. Я вовсе не собирался их красть, но не смог с собой совладать.
Вы только задумайтесь: в эту сетку ставили когда-то молочные бутылки, которые опустошал сам великий футболист. А на коврике — сейчас он с гордостью красуется перед моим парадным — до сих пор сохраняются следы его знаменитых ног.
Класс!
Через три недели с небольшим ко мне перекочевывают и тяпка из его сада, и тележка, и каменная цапля, и столик. Я бесконечно ему благодарен.
Но всех этих вещей мне недостаточно. Я хочу заполучить какой-нибудь достойный сувенир, нечто такое, чем можно дорожить по-настоящему. В общем, в один прекрасный день, вернее, поздний вечер я беру отвертку, сажусь в фургон, заезжаю за Олли, и мы направляемся осуществлять мою мечту.
Для столь шикарного дома забраться в него нам удалось невероятно просто. Сначала мы проникли в гараж, дверь в котором едва держалась на петлях, потом — в сам дом через внутреннюю дверь, оказавшуюся незапертой. Я никак не ожидал подобной небрежности от игрока столь сильной команды. Увидев аккуратно сложенные у холодильника садовые инструменты — очевидно, он решил больше не оставлять их на улице, — я отметил, что перед уходом будет не лишним захватить с собой приспособление для подстрижки кустов.
— Вот это вещь, это я понимаю. Иметь в качестве сувенира что-нибудь такое — совсем другое дело, — говорю я, доставая из сушки для посуды кружку. — Наверняка это его кружка. Посмотри-ка.
— Кружка как кружка, — говорит Олли, абсолютно меня не понимая.
Он никогда не был футбольным болельщиком. Несколько матчей в своей жизни, может, и посмотрел, но больше от нечего делать. Не знаю, как вы, а лично я всегда считал, что в парнях, не увлекающихся футболом, есть что-то… странное.
Я ничего не имею против Олли, только не поймите меня неправильно. Но по личному опыту знаю, что те типы, которые равнодушны к футболу, почти всегда относятся к какой-нибудь из трех групп — трейнспоттерам[1], мальчикам-ботаникам или геям. Страстью к отслеживанию поездов и записыванию номеров локомотивов Олли, по-моему, не страдает. Уровень интеллектуального развития у него примерно такой, как у меня. Вот я постоянно втайне и переживаю за него — ничего не могу с собой поделать.
— Но ведь это не какая-нибудь кружка, а его кружка, — говорю я, но Олли по-прежнему меня не понимает.
— Значит, возьми ее себе.
— Конечно, возьму, черт побери! А в придачу еще и тарелку с ножом и вилкой, буду пользоваться ими во время ужина.
— Пожалуйста, — отвечает Олли. — А я прихвачу микроволновку. Его микроволновку.
— Постой, постой, — говорю я. — Мы не будем обчищать этот дом.
— Почему?
— Почему? Да потому что, потому что… Здесь живет он!
— Но мы уже обчищаем его дом, нравится тебе это или нет. И нет большой разницы в том, что́ именно ты или я здесь стащим, — коробку с печеньем или телевизор, видак и стереосистему.
Я задумываюсь над словами Олли и понимаю, что они не лишены смысла. Я знал, на что иду, когда выезжал сегодня из дома, хоть и тешил себя глупой мыслью, будто завариваю всю эту кашу ради ничтожной кружки.
— Ладно, — говорю я с неохотой. — Только давай все сделаем крайне аккуратно, я ведь смотрю на этого парня как на героя, понимаешь?
— Да, да, да, — отвечает Олли, направляясь прямиком в спальню.
Я достаю два чистых пакета для мусора и наполняю их чашками, тарелками, ножами, фотографиями с подписями, видеокассетами и так далее.
Ни одного другого дома за всю свою грабительскую бытность я не обрабатывал настолько тщательно. Мы забрали здесь все, что смогли: абажуры от светильников, одежду, фотографии. Даже зубную пасту и мыло из ванной.
Я говорю «мы», имея в виду «я». Олли подготавливал к выносу те вещи, которые мы берем в домах обычно, я же в течение всего этого часа набирал себе все больше и больше «сувениров». Вернее, не одному себе. Многие из моих приятелей тоже в восторге от «Арсенала», и я знал, что они будут только счастливы выложить денежки за те самые очки, в которых он смотрел телевизор.
С кружками, цветками в горшках и со всем остальным я быстро распрощался. Для себя оставил один сувенир, лучшее, что можно было придумать, — медаль «Победитель Кубка Футбольной Ассоциации».
Не копию, не подделку, а ту самую медаль, которую ему вручили в семьдесят девятом году за победу «Арсенала» над «Манчестер Юнайтед» в финальной игре на кубок мира.
Теперь эта медаль моя.
Ничем другим из всего, что у меня есть, я не дорожу так, как ею.
26
Блестящие планы: номер пять
Эта старая хитрость известна каждому. Именно она легла в основу одного эпизода «Терри и Джун». Ничего замысловатого в ней нет, но для претворения ее в жизнь требуются несколько ребят и приличное количество смелости.
