Рудольф Кальчик - Рассказы
— Знаете что? Позвоню-ка я еще раз в больницу, — сказал старший лейтенант с тихой яростью.
Однако неправильный номер уже не отвечал. Время тянулось все так же мучительно. Одного из троих, кто был сейчас в канцелярии, через несколько десятков минут ждала смерть.
Сообщение от шофера Тихого в оперативном штабе принял заместитель начальника районного отделения общественной безопасности подполковник Гавел, который в тот день руководил всей операцией.
— Он направил на них пистолет! — прокричал, вбегая, запыхавшийся шофер.
— Где?
— Внизу, в канцелярии.
Задав несколько вопросов, Гавел понял, что точной картины всего происходящего в «трехсотке», особенно в канцелярии, он от шофера не получил. Где стоит нападающий? Как можно подойти к канцелярии? Как вообще могло случиться, что они так попались? Стоят там с пустыми руками перед пистолетом, и это его люди!
— Едем, — решил Гавел.
Сотрудники общественной безопасности взяли автоматы, бомбы со слезоточивым газом и хорошую служебную собаку. Потом сели по двое в автомобили и, лавируя между колоннами демонстрантов, помчались к «трехсотке».
Перед зданием общежития собралось много народу. Заведующая заметила их издали и предупредительно подняла руки, чтобы они не подъезжали к месту, откуда Барта мог бы увидеть их и открыть по ним огонь. Потом показала на зарешеченные окна на первом этаже, они там.
«Что я могу сделать? — подумал подполковник. — Впрочем, нет времени прикидывать, что да как. Надо действовать».
Вестибюль, куда он вошел, выглядел как во время конференции. В подобных случаях нехватки в зрителях никогда не бывает. «Только мешаются тут. Если начнется стрельба…»
— Всем уйти, — приказал он. — Расходитесь по комнатам или идите на демонстрацию.
Попросил остаться только заведующую. Ему нравилась ее решительность. Она знала, что делать в нужную минуту. Другая, впрочем, и не смогла бы справиться с этой должностью: мужчины здесь, в «трехсотке», отнюдь не святые.
Гавел присел на ступени лестницы, ведущей на второй этаж, и стал смотреть на дверь канцелярии. Что происходит за этой дверью с матовым стеклом? Здена Томечкова подробно описала ему свою служебную комнату и подход к ней. Узкий коридорчик подполковнику совсем не понравился. Что если подскочить к окну, молниеносно разбить стекло и выстрелить? А если попадешь в Якеша или Коуржила? Нет. Этот вариант годится только в крайнем случае. Они мне нужны живыми. Все трое.
— А как они там размещаются? Где стоят или сидят?
— Не знаю, — сказала Томечкова.
Плохо. Это Гавелу необходимо было знать, чтобы принять решение. За-глянуть в окно нельзя — это может вызвать у Барты нежелательную реакцию. Лучше всего было бы, чтобы кто-то туда вошел и вышел. Причем это должен быть человек, чье появление не спровоцировало бы Барту на стрельбу, Кто? Подполковник посмотрел на Томечкову,
— Я боюсь говорить об этом… У меня к вам большая просьба. У вас семья, муж, дети, и жизнь — прекрасная штука. Можете спокойно отказаться, найдем другое решение… В общем, нужно, чтобы вы туда зашли. Подумайте.
— Ну, голову он мне не оторвет, — улыбнулась заведующая.
А подполковник так же медленно, спокойно продолжал:
— Первую дверь за собой закроете и остановитесь. В коридорчике спросите, можно ли зайти — вам якобы нужно устроить в общежитие нового работника и выдать ему постельное белье. На оружие не обращайте внимания: вы ничего не видите, ничего особенного не происходит. А теперь главное: запомните как можно лучше, где все трое стоят.
Здена Томечкова пошла и исчезла за первой дверью. Подполковник услышал из-за двери ее голос. Гавел поймал себя на том, что ему трудно дышать— так напряженно он вслушивался. А Якеш и Коуржил находятся в этом состоянии уже почти два часа!
Когда женщина снова появилась в дверях, подполковник облегченно вздохнул. Пани Томечкова подошла к нему, запыхавшись.
— Он стоит напротив двери, в углу, оттуда направил пистолет на ваших двоих. Один из них находится слева, в конце стеллажа, другой — справа, под окном, у телефона. Дверь в коридорчик открыта. Барта видит каждого входящего.
Итак, в прямоугольнике в конце узкого коридора, если смотреть от этой двери, находится только преступник. Стрелять из автомата сквозь дверь? Или быстро разбить ее, взять двух автоматчиков, предложить ему сдаться и, если не сдастся, открыть огонь? Нельзя. Барта нужен живой. Открыть дверь и впустить собаку? Но она не знает, кто преступник, и может броситься на нашего человека. Проклятая работа! Бросить бомбу со слезоточивым газом? Это не помешает ему стрелять, «Нет, пойду сам, — решил наконец подполковник. — Это мои люди, я за них отвечаю. Обезвредим его на месте. Теперь, когда я представляю себе, как там все выглядит, это не будет проблемой. Точнее, не должно быть очень сложной проблемой».
Приняв решение, он почувствовал облегчение и поверил в то, что все будет хорошо.
— Спасибо вам большое, — сказал Гавел заведующей. — А теперь поточнее опишите, что вы там, в служебном помещении, делаете, когда принимаете нового жильца.
Он выслушал все подробности: где Томечкова сидит, как делает запись в регистрационную книгу, проверяет гражданское удостоверение, выдает белье и ключи, как сопровождает вновь прибывшего до отведенной ему комнаты. Он уже знал, как попадет туда, к тем троим, — как новый жилец «трехсотки». Правда, есть риск: Барта мог его узнать, ведь он уже несколько раз побывал в районном отделении. Но ничего не поделаешь, приходится рисковать.
Итак, в пьесу вводится новая сцена, призванная стать финальной. Она называется «В общежитие приходит новый жилец». Но подполковнику еще раз нужна была помощь женщины, которая и так уже проявила большое мужество. Она должна снова появиться перед дулом пистолета и сыграть вместе с подполковником оформление нового жильца в «трехсотку».
— Пойдете? — спросил он.
Она без слов согласилась.
— Мне для этого нужно чье-нибудь гражданское удостоверение. У работников нашей службы оно совсем иное. И еще нужна большая сумка или чемодан, где бы у меня были веши.
Удостоверение для него быстро нашлось — оно принадлежало смуглому парню Андрею Хорвату, который вместе с другими наблюдателями оказался в вестибюле. От заведующей подполковник получил чемодан, к счастью не отличавшийся изяществом, кто-то одолжил ему поношенный коричневый замшевый пиджак.
— Почти как на маскараде, — засмеялся Гавел, положив в нагрудный карман пиджака удостоверение, а в боковой пистолет. — Можно начинать представление.
Первой на опасную сцену снова входила Здена Томечкова. Гавел подождал минуты две за дверью. В канцелярии слышался разговор, но нельзя было разобрать ни слова. Никто, однако, не повышал голоса, и это было хорошо. Гавел взял чемодан в левую руку— правая должна быть свободной. Два-три раза проверил, легко ли вытаскивается оружие. Затем открыл дверь. Идя по коридору, он видел перед собой Барту, который направил на него пистолет. Не обратил на это никакого внимания, словно в общежитии такие игры — обычное дело.
Барта докурил очередную сигарету и раздавил окурок каблуком, на паркетном полу лежало уже пять или шесть окурков.
Подполковник направился к заведующей. На Якеша и Коуржила старался не смотреть. Пани Томечкова сидела посреди комнаты за письменным столом, на угол которого Коуржил клал Барте зажженные сигареты; перед нею была книга регистрации жильцов общежития. Гавел поставил чемодан в сторону, чтобы он никому не мешал, и начал:
— Пани заведующая! Пришел сообщить, что меня поселили в ваше общежитие. — Хорошо, если бы нашлась тихая комната на одного или двоих.
— Это попозже. А пока покажите свое удостоверение.
На минуту спина подполковника закрыла от Барты обоих криминалистов, став для убийцы единственной мишенью. Наконец Гавел смог посмотреть в глаза старшему лейтенанту и младшему лейтенанту. «Внимание, ребята!» — просигнализировал он им взглядом. Затем медленно достал удостоверение, раскрыл его и повернулся так, чтобы хоть немного видеть Барту и определить расстояние между собой и им. Расстояние хорошее, достаточно одного прыжка.
— Имя? — спросила заведующая общежитием.
— Хорват Андрей, родился 4 ноября 1921 года.
Здена Томечкова писала как во сне. Знала, что сейчас произойдет что-то, что останется в памяти на всю жизнь. «Хорват Андрей» все диктовал: женат, имею двоих детей, жена Мария, девичья фамилия Бобокова…
— Помедленнее, — попросила Томечкова.
«Золотая женщина», — подумал подполковник. Он слегка расслабился и чуть-чуть повернулся к Барте, который пока еще ничего подозрительного не замечал. Сейчас, именно сейчас нужно, чтобы кто-нибудь из тех двоих привлек к себе взгляд убийцы. И Якеш все понял. Он резко положил телефонную трубку и произнес раздраженно;
