Владимир Колычев - Неподкупные
Но из толпы вдруг появились крепкие парни в кожаных куртках. Богдан узнал их. Ученики Ковалькова. Есть информация, что сэнсэй этот со своей бригадой обложил данью всех торговцев на городском рынке. Оперативная информация есть, а жалоб и официальных заявлений – нет…
Все бы ничего, но ученики Ковалькова тащили к Богдану долговязого. Парень упирался, но каратисты легко справлялись с ним.
– Вы из милиции? – вроде бы уважительно, но вместе с тем и надменно спросил один из них.
– Да, лейтенант Городовой.
Богдан уже окончательно закрепил шарф на руке задержанного, поэтому мог позволить себе достать удостоверение. Но «бык» махнул рукой, дескать, он и без того знает, с кем имеет дело.
– Я так понял, вы карманника задержали? – спросил он.
– Точно.
– Он с этим работал, да? – Каратист с силой тряхнул долговязого.
– Работал.
– А мы тут за порядком смотрим. Нам не надо, чтобы здесь воровали…
– Козлы! Подстилки ментовские! – взвыл долговязый.
И тут же за это поплатился головой. Причем в прямом смысле. Каратист резко согнул его в поясе и врезал коленкой в лицо. Долговязый поплыл, но на ногах устоял. Правда, вякать больше не решался.
А «быки»-каратисты продолжали изображать из себя народных дружинников. Они помогли оказать пострадавшему помощь – раздобыли воду, чтобы хоть как-то вымыть остатки кислоты, и вазелин, которым смазали рану. Следуя за Богданом, вывели долговязого за пределы рынка, остановили попутную машину, помогли затолкать туда задержанных. А один из них даже поехал вместе с Богданом.
К зданию РОВД они подъехали одновременно с полковником Измайловым. Разумеется, начальник отдела не мог не отреагировать на задержанных преступников, один из которых скулил от боли. Увы, но даже под слоем вазелина кислота продолжала разъедать раны на лице.
– Городовой, что случилось?
– Да вот, карманника с поличным взял. Сейчас понятых вызовем, все оформим…
– Зачем кого-то вызывать? – изобразил удивление каратист.
Богдан совершенно не желал с ним знакомиться, но раз уж тот навязался в помощники, пришлось выяснить его имя. Парень назвался Женей.
– Я могу быть понятым. И Костя все видел. Мы же не уголовники какие-то, мы легко под протоколом подпишемся.
Измайлов понял, что здесь что-то не то, но промолчал. Пожав плечами, он отправился к себе, Богдан повел задержанных в дежурную часть. Долговязого заперли в обезьянник, а вора он отправил к себе в кабинет. И Женя увязался за ним. Что ж, если он желает засвидетельствовать под протокол, то глупо будет отказываться от его услуг.
По пути к себе Богдан встретил незнакомую девушку с короткой стрижкой, увлек ее за собой. Она не хотела быть понятой, но Женя уже вжился в роль народного дружинника. Он помог ему договориться с девушкой. На глазах у понятых Богдан развязал шарф на руке у задержанного и показал на бумажник с мечеными купюрами, официально обратив на все это внимание. Пока он составлял протокол, Женя занимал разговорами девушку.
Богдан сразу вызвал «Скорую помощь». Он уже заканчивал оформлять задержанного, когда появился врач со своим чемоданчиком. Парню обработали рану на лице и под одеждой по всем правилам, но увозить в больницу не стали: необязательно это.
Врач оказал вору помощь по правилам одной науки, а Богдан оформил его по законам другой. Понятые поставили под протоколом свои подписи, и Женя увел девушку, с которой у него, похоже, наметились деликатные отношения.
Богдан отправил в КПЗ одного преступника, собрался заняться другим, когда появился Ревякин.
– Ну, как охота? – спросил он, включая чайник.
– Прикольно, – усмехнулся Богдан.
– Не понял.
– Взял одного крадуна, а второй серной кислотой в меня плеснул. Хорошо, что я уловил момент.
– Ну, если реакция есть, то дети будут… Обоих задержал?
– Да нет, для второго тебя не хватило.
– Ты же знаешь, чем я занимался…
Как и ожидалось, дело об убийстве Зонтика взял на себя уголовный розыск ГУВД и городская прокуратура. Поначалу никто, в общем-то, не препятствовал тому, что капитан Ревякин и лейтенант Городовой также пытались найти убийцу. Но вдруг взбесился Измайлов. Сказал, что пора прекращать это бессмысленное занятие и заниматься своими делами. А «глухарей» по кражам накопилось немало, и чтобы хоть как-то растащить этот птичник, операм приходилось выходить на вольную охоту, ловить воришек с поличным. Богдану это удавалось лучше всего. И опыт из прошлого помогал, но, самое главное, еще далеко не все городские воры знали его в лицо. Чего нельзя было сказать про Ревякина. Этого в районе каждая собака знала.
– Да нет, дело не в том, – усмехнулся Богдан. – Не задерживал я второго. Его мне помогли задержать. И знаешь кто? Народные дружинники.
– Да? И что здесь такого?
– А то, что это были люди Шурина. А если точней, то Коваля. Ты же в курсе, кто на городском рынке паразитирует. Я так понял, у Ковалькова там своя охрана. И его ребята очень хотят с милицией дружить…
– Неплохой ход, – саркастически усмехнулся Ревякин. – Думаю, начальство это оценит…
Как в воду он смотрел. И начальство тут как тут.
Ревякин пил чай стоя, а Богдан сидел, поэтому ему пришлось встать на ноги с появлением Измайлова. Полковник сделал жест, дескать, сиди. Но Богдан все равно поднялся.
– Поздравляю, Городовой! – пожав ему руку, громыхнул басом Евгений Павлович. – Отлично сработал!.. Кстати, кто помог тебе преступника задержать?
– Одного я сам взял, с другим бандиты помогли.
– Кто?! – слегка оторопел от такого заявления Измайлов.
– Бандиты Шурина. Они по городскому рынку ошиваются, вроде как за порядком там смотрят. А сами торговцев обирают…
– Да нет, не похож был тот парень на бандита, – покачал головой полковник.
– Да, на лбу у него, конечно, не написано.
– Сам ведь помощь предложил… Я не знаю, может, это и правда бандиты. Но разве плохо, если эти бандиты будут помогать нам?
– Плохо, – без тени сомнения ответил Богдан. – Вот если они друг друга начнут ловить и сажать, тогда хорошо. Но ведь не начнут…
Какое-то время Измайлов напряженно, в раздумье смотрел на Богдана, а потом, махнув рукой, вышел из кабинета.
– Чего это с ним? – озадаченно спросил Ревякин. – То мы не теми делами занимаемся, то бандиты – это хорошо… Может, потому вдруг бандиты за порядком смотреть стали, что кому-то угодить хотят… Кто у нас за порядок в районе отвечает?
– Есть один человек.
– Вот и я о том же… В девятнадцатой школе я был, с физруком говорил, – съехал на главную тему Ревякин.
Увы, Захаркин не помог им найти девушку с раскосыми глазами. Ревякин ездил к нему в следственный изолятор, но узнал только то, что заключенный Шарков покончил с собой. Все-таки добрался до него Шурин… А Захаркин, увы, не знал ничего про девушку с длинными и узкими глазами, которая хорошо стреляла. И на куртке Толика Шустова не обнаружились микрочастицы пороховых газов, и его девушка ни при чем.
Но Илья и Богдан не сдавались. Они взялись за женское окружение Шурина, но вскоре поняли, что это направление безнадежно. Этот человек оказался настоящим бабником, и только за последний год в его постели перебывало столько женщин, что работа с ними могла затянуться до пенсии.
Тогда Богдан предложил искать убийцу среди женщин, когда-либо занимавшихся пулевой стрельбой, и Ревякину эта идея понравилась. Он побывал во всех городских тирах, где занимались таким спортом, но так ничего и не выискал. А сегодня он вдруг вспомнил, что в Юбилейном районе есть девятнадцатая школа, при которой когда-то работал досаафовский тир. Богдан отправился повышать показатели раскрываемости, а он – в школу. И, судя по азартному блеску в его глазах, принес кое-что в своем клюве.
– Там большая школа, и спортзал отличный. Шуринов там в свое время преподавал, – сказал Илья.
– Пулевую стрельбу?
– Да нет, карате. У него секции по всему городу были, в том числе и платные. На том и погорел… Короче, тир уже закрыт вроде как на ремонт, хотя понятно, что его просто никто не финансирует. Да и директору не нравится, когда под боком стреляют… Но раньше-то тир функционировал. И Шуринов там стрелять любил. Кстати, говорят, стреляет он отлично. Ну, если навык не потерял… И девочку он к стрельбе приобщил. Он с тренером в хороших отношениях был, ну, и ключи от тира у него брал. Там с этой девочкой и тренировался. На пару. Сначала из одного пистолета с ней постреляет, затем из другого… Она тогда в девятом классе училась, совсем еще девчонка, а он с ней… Сволочь он, короче, хорошая. Тренера этого уже нет, пропал куда-то, а физрук все помнит. И девочку эту, и как Шурин с ней зажигал… История эта на поверхность всплыла, правда, ее постарались замять. Свечку никто не держал, а Катя эта ни в чем не призналась. Сказала только, что безумно любит Шурина…
– Безумно? Безумство – это диагноз.
