Владимир Колычев - Бугор
Неожиданно Демьян понял, что несется по встречной полосе, а на него надвигается многотонный грузовик с фургоном. Светло на улице, но фары у него светят ярко. И гудок угрожающий.
Демьян резко взял вправо, ушел на свою полосу, попытался выровнять машину, но заметил попутный «жигуленок». Если он повернет влево, то врежется ему в зад, а это его не устраивало, потому Демьян продолжил движение к обочине. Там он и выровнял машину, но при этом, притормаживая, въехал в железный столбик перед автобусной остановкой.
Машина не пострадала, пар из радиатора не взвился султаном, стекло ветровое не разбито, и двигатель работает – Демьян даже отъехал на метр назад. Отъехал и остановился. Перед глазами все плывет, в ушах гудит мотор уже скрывшегося из виду трейлера, руки трясутся, в ногах ватная тяжесть. В таком состоянии машину вести нельзя.
А ведь он и убиться мог… Нет, за себя ему не страшно. Разбился бы насмерть, и все, никаких больше мучений. Но ведь мог пострадать водитель грузовика. Что, если там женщина с ребенком с ним ехала?..
Передняя правая дверь вдруг открылась, и Демьян увидел женщину – без ребенка, не молодую, но и далеко не старую. Темно-русые волосы собраны в короткую толстую косу, спущенную с плеча на высокую грудь под невзрачной кофточкой, дешевые джинсы на ней. Ноги длинные, совсем не толстые, хотя и не худые, как спички. Широкое лицо, большие с кокетливой хитрецой глаза, маленький аккуратный носик, полные с расплывчатым контуром губы. Лицо смуглое, но загар это такой, что на поле или на огороде получить можно. И пахнет от нее не «Шанелью», а «Ландышем серебристым»… Какой-то поселок справа по борту, видать, оттуда это диво.
– Здравствуйте! А вы далеко едете? – с веселым смущением спросила женщина.
– Уже приехал, – натянуто и совсем безрадостно улыбнулся Демьян.
– Да ладно, чего уж там, бампер немного помяли, всего-то… Мой брат вам за три часа отремонтирует…
– Брат?
– У него мастерская, к нему со всей округи ездят… А отсюда вам уезжать надо, а то милиция приедет, будет вам…
– Что будет?
– Я же видела, вы на встречную выехали…
Демьян удивился, когда женщина стала усаживаться на переднее сиденье. Он, конечно, виноват, но если должен выплачивать компенсацию, то не ей. А она ведет себя, как будто он ей что-то должен.
А грудь у женщины полная, бюстгальтер ее удерживает, но колышется она так, как будто нет под блузкой никакого белья. И ноги у нее действительно длинные, коленки поднялись высоко, так что руку на них удобно класть, особенно на левую. И сумка не мешает, потому что незваная попутчица положила ее на заднее сиденье.
– Ну, выехал, и что?
– Если милиция подъедет, оштрафует… Мне в Васильевку, здесь недалеко. – И дверь она захлопнула, как будто так и надо.
– Ну, поехали, – пожал плечами Демьян.
– Хорошая машина, – сказала она.
– Меня Демьян зовут.
– Ах да! – Она махнула рукой, будто собиралась шлепнуть себя ладошкой по лбу. – Рада!
– Я тоже рад.
– Да нет, имя у меня такое, Рада зовут. Только не подумай, что это цыганское имя, – перешла на «ты» женщина.
– Да я и не думаю.
– Радислава меня зовут. Славянское имя.
– Вот этому я и рад…
– А ты откуда такой красивый?
Рада беспардонно смотрела на его синяк.
– Да оттуда.
– И фингал оттуда?
– Нет, отсюда. Вот, ударился.
– Да нет, не мог ты сейчас удариться. То есть удариться ты, конечно, мог, но ты раньше ударился… Или ударили тебя. Ударили, да?
– Тебе не все равно?
– Нет… То есть все равно. Просто любопытно… Да ты не переживай, я же не смеюсь, как раз наоборот, синяки украшают мужчину. Из-за чего хоть подрались?
– Да вот, машину неудачно угнал, – соврал Демьян.
Шустрая эта Рада, говорливая, и так вдруг захотелось ее напугать.
– Эту машину? – слегка растерялась она.
– Ну да.
– А зачем угнал?
– Любопытной Варваре… Домой еду.
– Откуда?
– Из мест не столь отдаленных.
– Освободился, что ли?
– Точно. Домой вот еду.
Демьян задумался. Действительно, отмотал он срок, возвращается в родное Приволье. Без Ларисы. Как будто и не было ее никогда. Транзитом прошел от зоны до этих мест, никого не прихватил на своем пути. Нет у него женщины, но в Приволье ждет его Катя, которую он когда-то любил. Да и сейчас он ее любит, потому что нет больше никакой Ларисы. И мужа у Кати нет. Пятеро детей у нее на руках, но ничего, ему не страшно. Он будет жить и воспитывать их как своих. Пахать будет и сеять, так как очень соскучился по родной земле. И в доме у них с Катей будет достаток, потому что работать он умеет. И любит…
– А сидел за что? – не унималась Рада.
– За изнасилование.
– Да ладно!
– Я понимаю, статья позорная. Только судили меня за убийство. Поэтому братва не предъявляла…
– Я знаю, в зоне насильников не жалуют, – кивнула Рада. – Брат рассказывал, что с ними делают… Тебе повезло, если не предъявляли…
– Это ты о ком? – усмехнулся Демьян.
– О тебе.
– А о себе ты думаешь? – Он заблокировал двери, но вовсе не для того, чтобы пленить Раду. Вдруг она со страху попытается выскочить из машины. – Я бабу изнасиловал. А потом ее убил.
Но ее, оказывается, так просто не проймешь. Страх, конечно, в ее глазах блеснул, но любопытства и жажды приключений в них все-таки больше.
– И что?
– А если я тебя сейчас изнасилую?
– Ну и?
– А потом убью.
– Да? Не надо убивать. Я тебе так отдамся… Ну, не сейчас, потом… Если хочешь… Хочешь, ко мне домой поедем? Я одна живу… А ты женатый?
Демьян озадаченно поскреб затылок. Ну, видел он глупых баб, но таких дур еще не встречал. Убийцу и насильника в дом к себе зовет. И еще про семейное положение спрашивает, потому что виды на него имеет.
– Уже нет.
– Я тоже в разводе… Я сначала с ним развелась, а потом он уже умер. Этиловым спиртом отравился. Алкаш, блин… Хорошо, что развелась, а то бы черной вдовой назвали…
– А что, до этого мужа еще кто-то умирал?
– Да нет. Но у нас в деревне так принято, если муж умер, значит, черная вдова…
– Дурная у вас какая-то деревня.
– Какая есть, вся наша, только мужиков мало…
– Я знаю одну деревню, туда племенных быков из Голландии привезли, голштинской породы.
– Так что, и нам голландцев завозить? – засмеялась Рада.
– Не знаю. Русский мужик водку пьет, а голландский – траву курит. Вопрос, что лучше?
– Не знаю, у нас траву не курят.
– Значит, не все еще пропало…
– Лучше таких, как ты, завозить. Насильников. А то у наших и не стоит! – в голос засмеялась женщина.
– Беда.
– Не то слово.
Рада вдруг стихла и озадаченно посмотрела на Демьяна.
– А ты правда ее убил?
– Кого?
– Ну, бабу, которую изнасиловал?
– Убил. Но не насиловал. Пытался, но не получилось.
– Почему?
– Потому что баба снежная была. Холодно у нее там внутрях…
– Да ну тебя! Я же серьезно!
– И я серьезно. Не убивал я бабу. И не насиловал… Пошутил я. Чтобы тебя немного попугать. А то ведешь себя как непуганая. Нарвешься на какого-нибудь урода, завезет он тебя в лес и… Ну, ты меня понимаешь.
– Да я-то понимаю, только с уродом не хочу. А ты не урод. Знатный ты мужик. И не сидел ты.
– Сидел. И за убийство. По неосторожности.
– Ты же не хотел убивать?
– Нет.
– Вот видишь… Здесь поверни.
Машина свернула с шоссе на гравийный проселок, пошла вдоль пролеска, за которым блестела на солнце река с камышистыми берегами. С другой стороны сначала тянулась пустошь, затем появилось кукурузное поле, которое сменило сенокосное угодье, и так до самой деревни.
– Не богато у вас тут фермеры живут, – заметил Демьян.
– Да какие тут фермеры, о чем ты! Пьянь одна. У Кольки Гракова хозяйство, так у него хутор. А мы здесь, в деревне варимся… Видишь барак, ворота синие, к ним и сворачивай.
Бараком Рада неблагозвучно назвала длинный одноэтажный из белого силикатного кирпича дом на два двора. Крыша шиферная, потемневшая от времени, но еще крепкая, не полопавшаяся, и вряд ли она течет, хотя всякое могло быть. Фундамент с трещинами, но стены без повреждений. Дощатая пристройка, скамейка перед ней и штакетник с воротами, недавно выкрашенными в синий цвет. Забетонированный подъезд к гаражу метрах в четырех от ворот. Березы перед забором, во дворе беседка из дикого винограда между гаражом и верандой. Трава скошена, мусор не валяется, чистота во дворе, порядок. Не похоже, что Рада вдовствует здесь одна, может, сожитель ей по хозяйству помогает? Гараж есть, возможно, в нем мастерская ее брата.
Рада ловко выскочила из машины, быстро открыла калитку, затем распахнула ворота и поманила Демьяна рукой, дескать, заезжай. А ведь сматываться надо.
Но куда ехать? Домой? К Кате? К той женщине, из-за которой он потерял жену? Лариса могла остаться в Приволье с детьми, дождаться, когда Демьян выйдет на свободу, но Катя поступила с ней жестоко, прогнала, бросила в объятия Алика… Как можно ей такое простить?
