Татьяна Полякова - Строптивая мишень
— Чтоб тебе подавиться, — в сердцах пожелала она, разглядывая пустую бутылку. Верка была почти трезвой и жаждала добавки. — Во всем доме пусто, — вздохнула она, — и Гришку теперь часа три не поднимешь. Эх, тоска…
— Давай я сбегаю, — искренне предложила я. — Где у вас тут продают поближе?
— Нет, — нахмурилась Верка, — Лешка не велел тебя выпускать.
— Пойдем вместе.
— Гришка проснется, сбегает. Я пожала плечами:
— Как хочешь. Может, я тогда тоже прилягу? Что-то в сон клонит.
Верка кивнула. Я ушла в маленькую комнату и легла на диван, укрывшись чьим-то старым купальным халатом. Уснуть, конечно, не уснула, не до того было. Чутко прислушивалась к Веркиным шагам. Понять, что ее так томило, было нетрудно. Где-то через полчаса она заглянула в комнату. Я дышала ровно и даже посапывала. Верка постояла настороженно, потом позвала:
— Ты спишь?
Ответить «сплю» было неразумно, и я промолчала. Верка на цыпочках удалилась, еще немного побродила по квартире и наконец решилась. Хлопнула входная дверь. Я молниеносно вскочила и выскользнула вслед за ней.
Верка бодро трусила к магазину, не оборачиваясь и ничем вокруг не интересуясь. Я направилась в противоположную сторону и тоже спешила. К счастью, то, что мне было необходимо, имелось за углом.
Я послала Эдичке на пейджер короткое сообщение: «Привет, Иуда. Помнишь, какой завтра день?» Хорошо зная Эдичку, я не сомневалась: получив от меня весточку, он завтра непременно появится. Хотя бы для того, чтобы доказать самому себе, что он, Эдичка, умнее и удачливее всех. Лучший способ удачу отвадить — но он не был бы самим собой, если б думал иначе.
Еще я собиралась сигнализировать родным органам, пора и им узнать, что у них под носом творится. Но этот звонок можно было отложить на завтра. Решив так, я бросилась обратно — не хватало столкнуться с Веркой возле подъезда. Через несколько минут я уже спала под халатом. А Верка, заглянув в комнату и успокоившись, засела в кухне. В бутылке, надо полагать, быстро убывало, Верка развеселилась и исполнила несколько русских народных песен, правда, все больше в отрывках. А потом притихла — наверное, заснула. К вечеру, когда Алексей вернулся, выглядела она молодцом. Гришка пробудился и застонал, Алексей вручил ему бутылку, посидел с родными в кухне и в полной уверенности, что с меня глаз не спускали, поехал со мной на дачу.
День, которого я ждала больше месяца, стремительно приближался. Я не боялась — если честно, испугать меня непросто, — но беспокойство ощущала. Гера, конечно, технический гений и предусмотрел как будто все, но… никогда нельзя быть уверенным, что события будут развиваться по плану. Ладно, так или иначе, завтра все кончится.
Утром меня ждал сюрприз: я проснулась от стука молотка. Открыла глаза и увидела, как Алексей вколачивает в оконную раму здоровенный гвоздь.
— Это зачем? — удивилась я.
— Это затем, чтоб ты окно не открыла.
— А зачем мне его открывать? — удивилась я еще больше, туго соображая спросонья.
— Кто тебя знает. Мне с гвоздями спокойнее. Если стекло вдруг разобьется от того, что по нему ветка стукнула, я с тебя шкуру спущу. Так что подумай хорошенько…
Мелькнула смутная догадка, но верить я отказывалась. Потянулась, взглянула на часы и заметила:
— Пять утра, вскочил в такую рань и стучишь.
— В шесть за мной приедут.
— Что значит «за тобой»? — насторожилась я.
— То и значит. Ты никуда не едешь.
Я вытаращила глаза, села (или в обратной последовательности), открыла рот и сразу закрыла, совершенно растерявшись.
— А я? — только и спросила жалобно.
— А ты подождешь меня здесь.
— Это крестный так решил?
— Это я так решил. И он согласился. Уж больно ты сюpпpизы любишь.
— Послушай, — начала я как можно мягче, но он меня перебил:
— Все. Вопрос решен. Считай, уже обсудили, проголосовали и приняли единогласно.
— Без меня у вас ничего не выйдет, — сказала я. — Вдруг возникнут какие-то вопросы.
— Мы их сами решим. Тебе там делать нечего. Сама говорила: Эдичка явится… Зачем мне лишняя головная боль, свою бы шкуру сберечь, а тут еще о твоей хлопочи… Как только крестный деньги получит, я тебя заберу.
— И мы уедем? — спросила я.
— И мы уедем, — кивнул он. За это я могла простить ему многое. Я встала, натянула футболку и к нему подошла.
— Бронежилетом ты, конечно, не разжился? — Он усмехнулся. — Зря. Полезная вещь. Ладно, если я, по — твоему, должна сидеть здесь, посижу… а нельзя тебе тоже не ездить? — Лешка опять усмехнулся, а я вздохнула. — Жаль… Вот что, я в тот раз, когда от Эдичкиных ребят бежала, с кирпичным заводом неплохо познакомилась…
— Мы его осмотрели, — сказал Алексей.
Много вы увидели, хотелось съязвить мне, но я воздержалась. Нашла лист бумаги, авторучку и стала чертить план.
— Ты уже объясняла, — нахмурился Лешка, а я сказала:
— Вот здесь под старыми поддонами люк. По нему можно спуститься в туннель, или подземный ход какой — то, и выйти возле поселка, тоже через люк.
Алексей настороженно в мои глаза уставился и спросил:
— Что там есть еще, о чем я не знаю? Я вздохнула, игнорируя вопрос.
— Я бы предпочла быть рядом с тобой, мало ли что…
— А я предпочитаю, чтоб ты была как можно дальше. Меня терзают смутные сомнения…
— В моей любви? — Было немного обидно.
— Нет, в твоей искренности. Ты, дорогуша, левая — перелевая, как дешевая водка. Потому под замком посидишь, покуда все не кончится.
И он посадил меня под замок. Приехал братан Колька на своей машине, которую он со страстью русского человека все называть на свой лад кликал «бээмвухой». Перед отъездом мы с Алексеем успели еще раз сцепиться. Проверив оконную раму на прочность, он поцеловал меня в нос и пошел к двери, на ходу извлек из кармана ключ и напомнил:
— Никаких разговоров про случайно разбитое стекло.
— Ты что, меня в комнате запрешь? — вытаращила я глаза.
— А как ты думала?
— Постой, ты ж не на пять минут уезжаешь. А в туалет? А завтрак?
— Я обо всем позаботился, возьми на кухне термос с бутербродами и ведерко на случай крайней нужды.
— Еще чего…
— Значит, без бутербродов и без ведерка.
Свирепея, я сходила на кухню. Колька в компании с каким-то уродливым парнем сидел на веранде и пpоникновенно мне улыбался. Алексей наблюдал за мной с таким видом, точно каждую секунду ожидал, что я превращусь в облачко пара или в мотылька, а скорее всего в ядовитую змею и прошмыгну в узкую щель на волю. Я же, со своей стороны, сожалела, что подобные превращения мне не по силам. Убедившись, что крылья у меня не выросли и юрким мышонком я не стала, Алексей запер дверь и, крикнув: «Не скучай!» — отбыл с дачи.
А я стала отодвигать шкаф. Лешка, хоть и мнил себя крутым, но, как я успела заметить, грешил некоторым верхоглядством. Я же все делаю основательно, потому как никогда с уверенностью не знаешь, что в жизни пригодится. К примеру, эту комнату я не зря избрала своей. Понравилась она мне тем, что в ней был люк в подпол. Подпол располагался под всем домом, в его вели три люка: из кухни, с веранды и из моей комнаты. Прежние хозяева были людьми запасливыми, и всему у них было свое место. Под комнатой, судя по многочисленным полкам, хранились соленья и варенья, под кухней размещались контейнеры с картошкой, а под верандой были сделаны длинные лавки. Немного пораскинув мозгами и вспомнив, что я видела в саду на лужайке, я решила: зимой здесь держали пчел.
Излишне говорить, что попасть из одной части подвала в другую было делом пустяковым. Поэтому, отодвинув шкаф, я через пару минут воевала с крышкой люка в кухне, а спустя еще минуту отряхивалась от пыли и паутины. Проложила входную дверь газетой, чтобы она случайно не захлопнулась, и бросилась к гаражу, сняв ключ с гвоздя в кухне. Алексей отправился к крестному на Колькиной машине, и у меня был шанс значительно облегчить себе жизнь. Алексей оказался верен своим привычкам: ключи от «Нивы» лежали под водительским сиденьем. Я завела машину.
Поселок кирпичного завода тихо и сладко спал, что было неудивительно в воскресенье. Две бабульки выгуливали собак, дворничиха подметала участок перед магазином, разбрызгивая из ведра воду. Съехав с асфальтовой дороги, я затормозила возле кустов сирени. Машина здесь никому не помешает и в глаза не бросается. Я взяла сумку с заднего сиденья и зашагала через пустырь.
Люк был почти целиком скрыт в траве. Если о нем не знать, то, пожалуй, и не заметишь. Впрочем, и заметишь, так не придашь значения: обыкновенный канализационный колодец, каких тысяча по городу. Я достала из сумки ножницы и сдвинула люк в сторону. Включила фонарик и начала спускаться. Единственное, что меня беспокоило, — крысы. Гера клялся, что их здесь нет, потому как питаться нечем, но я почему-то его клятвам не верила. Маршрут был пройден мною неоднократно, необходимое расстояние я преодолела за десять минут и замерла перед металлической дверью. На ней был нарисован череп с костями, а надпись гласила: «Посторонним вход воспрещен». Я себя посторонней не считала, достала ключ и дверь открыла. Комната с хаотичным переплетением труб. С некоторым волнением я устремилась к противоположной стене. Угол темный, и для крыс место просто идеальное… Крысы отсутствовали. На стене щиток с двумя кнопками. Я нажала обе, раздался щелчок, открылась еще одна дверь, и я протиснулась в узкий проход, больше напоминающий тpубу. Идти здесь было невозможно, пробиралась я на четвереньках. Неудобство временное — труба скоро закончилась, и я оказалась в другой комнате, почти точной копии предыдущей. Отсюда был выход в бесконечное хитросплетение переходов. Меня это не пугало. Во-первых, есть карта, во-вторых, целый месяц Гера исправно гонял меня данным маршрутом, так что я могла двигаться здесь с закрытыми глазами.
