Андрей Анисимов - Ужин с аристократом
Отсюда до Вороньего холма быстрым шагом можно было добраться минут за сорок. Но Олег спешил оказаться у дома до восхода солнца и припустил бегом. Тропинка пролегла через заросли кустарника, иногда раздваивалась и петляла. Небо светлело, но внизу, возле реки, оставалось сумеречно, и чтобы не споткнуться о валежник или не угодить в яму, бегуну требовалась осторожность. Миновав мост к деревне Щеглы, он перешел на шаг. Теперь от глаз богатеньких соседей путника скрывал обрыв. С этого обрыва Голенев когда-то любил прыгать в воду. Он взобрался на Вороний холм и замер.
Некогда прекрасный его дом в свете предрассветного утра выглядел жутко — почерневшие стены, пустые глазницы окон, провисший балкон у дверей спальни. Даже если бы он не поверил глазам, запах пожарища не оставлял почвы для сомнений. Его маленький Рай, в котором он мечтал прожить остаток жизни в окружении большой семьи, огонь превратил в прах. Первым его порывом было броситься туда, чтобы убедиться в реальности происходящего. Но Олег знал, что этого делать нельзя. Развалины его жилища представляли собой идеальное место для засады. И он заставил себя успокоиться и действовать осторожно.
Спустившись метров на пять с обрыва, внимательно огляделся, затем, пригнувшись, добрался до небольшого, поросшего крапивой, овражка, прыгнул в него, и исчез. Даже самые близкие друзья не знали подземного лаза, который при строительстве дома вырыли для него рабочие. Только они могли выдать его тайну. Но Голенев не сомневался, что бригадир строителей Ашот никогда бы так не поступил, и его ребята тоже. Поэтому протиснулся в узкую щель без опаски. Несколько шагов пришлось сделать, согнувшись в три погибели, дальше ход расширялся и позволял человеку его роста, передвигаться, лишь слегка склонив голову. Длина туннеля равнялась двенадцати метрам и заканчивалась стальной дверью. Олег помнил, что кольцо, запускавшее механизм замка, находится справа, на уровне его плеч. Свет сюда не проникал, и пришлось действовать на ощупь. Пошарив рукой по гладкой поверхности стали, обнаружил кольцо и, взявшись за него, три раза повернул на себя. Сталь медленно отошла в сторону, и он шагнул внутрь. Запах пожарища тут держался гораздо сильнее, чем на улице, и Голенев с трудом погасил позыв кашля в горле. Пока стоял и прислушивался, стальная дверь бесшумно закрылась. Механизм автоматически возвращал ее на место ровно через тридцать секунд. Работала машина на электричестве, и к ней от подстанции вел отдельный кабель. На этой предосторожности настоял бригадир строителей Ашот.
Не услыхав ничего подозрительного, Голенев шагнул к лестнице. Здесь он в свете не нуждался, поскольку помнил каждый метр своего жилища. Привычным движением протянул руку и взялся за перила. На улице рассвело, и, поднявшись на несколько ступеней, он уже мог разглядеть конец лестницы и почерневший потолок кухни, по середине которой пол провалился, оголив обуглившиеся балки. Выбравшись наверх, снова остановился. Какой-то звук его насторожил. Этот звук донесся со второго этажа. Его могла произвести птица или какой-нибудь зверек. Олег помнил, что стекол в окнах нет, и проникнуть в дом представителям местной фауны труда не составляло. Но он решил выждать. И дождался.
— Отлить надо. Схожу на улицу, — отчетливо прозвучало над ним.
— Ссы здесь, Корявый. Хули светиться, — ответили страждущему.
— Как-то неловко. На воздухе привычнее. Да и продышаться не грех. — Настаивал совестливый квартирант пожарища.
— С лестницы не ковырнись, она на одной сопле держится, — предупредил другой: — И ствол прихвати. Хер его знает, вдруг объявится.
— Как? Он же не летает?
— Неважно. И бей по ногам. Замочишь, Ибрагим нам шеи свернет. Он его живым хочет…
— Знаю, Тузик. Не доставай.
После чего сверху раздались шаги. Голенев моментально прижался к стене и затих. Скрипнула лестница. Олег сначала ощутил приближение человека, затем на него упала тень, он увидел удаляющуюся спину и прыгнул. Захватив шею, почувствовал, как хрустнули позвонки, обыскал карманы, извлек пистолет и медленно опустил бездыханное тело на пол. Опуская, понял, что Корявый, наконец, облегчился.
Олегу показалось, что все произошло беззвучно. Но сверху что-то услышали.
— Корявый, ты чего там? — Не получив ответа, наверху зашевелились.
Олег слышал, как щелкнул предохранитель пистолета и увидел, как второй «жилец» нагнулся и через дыру разглядывал кухню. Голенев мог легко его пристрелить, но решил не торопиться: «Интересно, Тузик там один, или их целая компания»? Ждать пришлось долго. Видимо, что-то насторожило бандита, и он спускаться не спешил.
— Корявый, ты где? — Голенев понял, что Тузик высунулся в окно и пытается вызвать напарника с улицы.
— Чего орешь? Не выходил он. — Ответ прозвучал из сада.
«Еще один голубь нашелся», — отметил Голенев и похвалил себя за выдержку. У него сильно чесались руки шлепнуть бандита через дыру в потолке.
— Монета, зайди в дом, глянь, куда Корявый задевался?
«Он еще и Монета», — усмехнулся Олег и вспомнил, что клички, связанные с денежными знаками, давал своим шестеркам Кащеев. «Старые кадры. Ей по наследству перешли», — догадался Голенев и в принадлежности бандитов к клану Маки больше не сомневался.
Монета тем временем матюгнулся и двинул в дом. Олег глянул в дыру на потолке и, не обнаружив сверху наблюдения, метнулся к парадному. Монета, не торопясь, поднялся на крыльцо и вошел в пустой проем. Двери в парадном или выгорели, или их выбили пожарные. Голенев дождался, когда бандит переступит порог, и ударил его ребром ладони по горлу. Удар получился такой силы, что бандит упал, и у него изо рта фонтаном забила кровь. Теперь оставалось дождаться Тузика. Голенев решил переждать на лестнице подвала, куда свет еще не проникал. Наверху слышалось сопение бандита, но он больше голоса не подавал. Внезапно там раздались глухой удар и сдавленный хрип. Затем все стихло.
— Голенев, не стреляй. Я его шлепнул. Мы здесь одни. — Олег никак не ожидал помощи и растерялся.
Наверху снова заговорили:
— Я сейчас спущусь. Стволы бросаю тебе. Тут «Макар» Тузика и моя Тэтэшка. — И вниз полетели два пистолета: — Не стреляй, говорю. Базар есть.
— Выходи, если не шутишь. — Разрешил Олег, продолжая удивляться появлению нежданного союзника. Но пистолеты поднял.
— У меня нога не очень, поэтому я по ступеням медленно. — Предупредил незнакомец.
— Спускайся. Мне спешить некуда.
По лестнице раздались грузные шаги, и Голенев на слух определил, что человек сильно хромает.
— Лестница того гляди навернется. Не поймешь, на чем держится. — Продолжал причитать хромой незнакомец. Наконец, он появился. Голенев схоронился в тени подвала и выходить на свет пока не стал.
— Ты кто, парень? И откуда меня знаешь?
— Я Гришка Тимофеев, по кличке Пятак.
— Кащеевский, что ли?
— Был Кащеевский, да стал ничей.
— Чего тогда с ними?
— Видишь, ногу подтаскиваю. Мака меня в упор из ствола в коленку. Пригласила в спальню, а потом пальнула. С тех пор инвалид.
— Эту историю я, кажется, помню. — Усмехнулся Голенев: — Но ты мне не все ответил.
— А с ними я из-за тебя.
— Не понял?
— Сейчас поймешь. Я этой сучке давно хочу козу сделать. Да руки коротки. Одному не справиться. А тут ребята шепнули, что она на тебя травлю начала. Я и объявился. Прости, мол, жрать охота. Дай заслужу твою любовь да прощенье. Вот и вошел в банду. А дальше по ходу песни. Что скажешь, то и сделаю. Может, вместе мы ее уроем.
Голенев вышел на свет:
— Поешь складно. Но я верить бандитам не привык.
— А я давно завязал. Можешь в городе спросить. Десять лет сапожником на рынке сижу.
— За желание помочь, спасибо. И за Тузика тоже. — Поблагодарил Олег. Пятак посмотрел на часы:
— Тут долго рассиживаться нечего. В десять сменка объявится.
— До десяти еще времени много. Этих припрячем, может, и тех встретим. А пока расскажи, что про мою травлю знаешь?
— Закуришь? — Пятак достал сигареты:
— Можно. Только давай так устроимся, чтобы калитку видеть. Кто его знает, что они там надумают? — Предложил Олег. Они затянулись и уселись на обгорелую раму окна. Пятак знал много. Он рассказал Голеневу, что за ним ведет охоту не только Мака:
— Ты со своими ребятами Алехана Казиева замочил. Его брат твоей крови хочет. У него сила большая. А вместе с Макой они вообще не подарок. Она теперь девушка крутая. В Кремль надумала на белом коне. Так что одному тебе не справиться.
— Они мой дом сожгли?
— Они газ открыли. Твоя Верка Вислоухова пришла и спичкой чиркнула. Все и взорвалось.
— Вера? — Голенев побледнел.
— А ты не знал? От нее одни угольки и туфелька осталась. Все это в понедельник и схоронили.
Олег рванул с места. Пятак едва успел прихватить его за рукав:
