Сергей Донской - Конь в пальто
– Еще как возможно! Смотря как отыгрываться и на ком… Сдавай карты, Асланчик.
– Что фрау ставит на кон? – осведомился Адвокат. Взгляд у него был совершенно пустой и бессмысленный. Учитывая количество спиртного, которое он вылакал за сегодня, можно было рассчитывать, что он вот-вот свалится под стол, но он никак не хотел падать. Сидел довольно прямо, слова выговаривал подчеркнуто-отчетливо. – Девичью честь? Надеюсь, расчет будет произведен натурой и сразу?
– Это уж как карта выпадет. Если повезет – оденусь и уйду. Проиграю… Что ж, нам не впервой проигрывать, господин прокурор.
– Я Адвокат, – напомнил он, – но остальное излагаешь верно.
Олежка встал и демонстративно отошел от стола.
– Лично я не играю, – сказал он. – Сдавайте на троих. И в последний раз. Потом отыгрывайтесь и расплачивайтесь где хотите, только не в моей квартире.
– Пересдай на троих, Аслашка, не велика потеря.
– Нет! – возразила Адвокату Ленка. – Или играем вчетвером, или никак.
– Вы доиграете втроем! – отрезал Олежка.
– Вчетвером!
– А вот и нет!
– Лучше оставить его в покое, пани, – рассудительно посоветовал Ленке Адвокат. – Он уже трижды отрекся, как Петр из Евангелия.
– Правильно, – поддержал Аслан. – Не хочет, не надо. – Он хотел что-то добавить, но гортань предательски дрогнула, утопив недосказанное внутри.
Ленка даже не удостоила обоих взглядом. Она смотрела только на Олежку, напоминая змею, гипнотизирующую мышонка.
– Знаешь, родственник, в чем главное отличие между тобой и моим горячо ненавидимым супругом? – спросила она обманчиво ласковым голосом, совершенно игнорируя возбужденное присутствие посторонних.
– И в чем же? – напряженно осведомился Олег, упорно глядя в пол.
– В том, что ты слабый, но своего все равно не упустишь. А Женька – он сильный, очень сильный. Но свою законную добычу только провожает взглядом. Не скуля при этом из гордости.
– Ты к чему это ведешь?
– А к тому, что он меня упустил. А ты мальчик деловой, хваткий. Неужели откажешься от приза?
Олежка покосился на замерших гостей и жалобно сказал:
– Лена, в какое ты меня положение ставишь?
– В положение сообщника. Хватит строить из себя святошу. Смотри, я ведь все равно не пойду на попятный. Упустишь свой выигрыш, родственник. Ты же торгаш. Перед тобой товар лицом… – Ленка картинно выпятила грудь. – Играешь? Или уступишь меня без боя?
Так ничего и не ответив, Олег вернулся на место. Развернув перед собой карточный веер, он понял, что обязательно выиграет.
7
Сортируя карты по мастям, Олежка даже взмок от волнения. Перспектива разыгрывать в карты жену двоюродного брата ошеломила его, раздвоила сознание. Такое шизофреническое состояние не могло не отразиться на его лице, то сминающемся в скорбную маску, то расплывающемся в клоунской гримасе. Изо всех сил стараясь подавить эмоции, Олежка принялся разыгрывать нехитрую, но выигрышную комбинацию, без труда опередив соперников на две карты. Но в тот самый прекрасный момент, когда, открывая Олежке прямой путь к победе, ходить выпало Адвокату, выяснилось, что ходить он не способен. Перестал Адвокат интересоваться не только картами и спиртным, но и двумя женскими прелестями, расположенными напротив. Уйдя в себя, Адвокат сидел на диване с закрытыми глазами, как бы прислушиваясь к глубинным процессам, происходящим в его организме. При этом он все еще героически удерживал голову вертикально, хотя и чуточку набекрень.
– Эй, – осторожно окликнул его Аслан. – Бойченко! Ты не спи, ты играй. Спать дома будешь.
Адвокат протиснул мутный взгляд сквозь веки, страстно замычал и с неожиданной прытью ломанулся в направлении ванной комнаты, откуда тут же донеслись утробные стенания и всхлипы. Так Адвокат оплакивал собственную глупость, из-за которой его чрево оказалось переполненным немыслимой смесью из антагонистических напитков.
– Заканчиваем без него, – безапелляционно заявил Олежка. – У кого на руках останется меньше карт, тот и выиграл.
Аслан кисло сверился со своим раскладом и проголосовал против: он хотел начать партию заново. Ленка не поддержала ни одного, ни второго. Метнула свои карты на стол, взяв в руки бутылку и бокал.
– В чем дело? – спросил Олежка.
– Надоело.
– Так нечестно! – по-детски возразил он.
– А как честно?
Ленкин взгляд прошелся по нему с презрительным любопытством, и Олежка потупился, словно голым был он, а не она.
Аслан забеспокоился, засучил ногами в белых грязных носках.
– Как же теперь? – спросил он, пожирая глазами заупрямившуюся гостью, причем взгляд его уперся не в ее лицо, а как раз туда, откуда никакого ответа последовать не могло.
Ленка развернулась к нему боком, сердито забросила ногу за ногу и ответила:
– Теперь хочу увидеть турнир, вот что. Победитель получает все. Ну?
– Какой-то сумасшедший дом, – рассердился Олежка и демонстративно развалился на диване, показывая всем видом, что в подобных дурацких затеях участвовать не намерен.
Пристально глядя на него, Ленка встала, приблизилась к Аслану и положила руку на его голову. Он не шелохнулся. То ли боялся спугнуть удачу, то ли остался доволен открывшимся обзором. По-прежнему не отводя от Олежки глаз, Ленка медленно намотала на пальцы иссиня-черную прядь Аслановых волос и потянула обладателя вверх, следом за разворошенной прической, затем – в направлении входа в призывно темнеющую спальню. Покорно влекомый Аслан на ходу успел извинительно улыбнуться хозяину дома, показывая мимикой: что я могу поделать, если женщина просит?
Оба скрылись из виду так резко, словно их втянула в спальню какая-то неведомая сила. Они даже не потрудились закрыть за собой дверь, а уж лакеем работать Олежка им не нанимался. Может, со свечечкой еще рядом постоять? Дрожащими руками он выудил из натюрмортных развалин сначала одну бутылку, потом другую, неодобрительно изучил их на свет и полез в бар.
В спальне сквозь страстное бормотание Аслана прорезался веселый смешок Ленки. Стереосистема выдавала мягкий блюз, с которым плохо гармонировали утробные всхлипы уединившегося Адвоката. Олежка свернул крышечку с бутылочного горлышка и сунул его в рот, больно задев верхние зубы. Никакого вкуса он не ощутил, даже не разобрал, что именно пьет жадными глотками.
– Подожди… Подожди, говорю, успеешь, – донес-ся до него приглушенный Ленкин голос. – Ты сначала скажи, ты крутой?
Хрюканье, похожее на утвердительное.
– А твои товарищи, они тоже крутые?
Хрюк!
– Это хорошо, – паясничала невидимая Ленка, слегка задыхаясь. – Вот мой – не крутой. Один раз в жизни собственной тачкой обзавелся, так его тут же и кинули.
Хрюк! – уже насмешливо.
– Дай хоть полюбоваться на крутого… Ну-ка? Ой, не могу! – расхохоталась за стеной Ленка. – Такой коротенький! Это где ж его так обкорнали?
– Ты замолчи лучше, – распорядился Аслан и добавил строго: – Женщина!
– Ой, какие мы… дикие, какие грозные… Прямо горный ослик… И-а!.. А!.. А-а-а!
Олежка упорно ввинчивал бутылочное горлышко в рот. Затянувшийся блюз никак не кончался. Адвоката все еще выворачивало наизнанку в ванной, хотя он уже пытался заглушить свои страдания шелестом во-ды, пущенной из душа. Бесполезное занятие. Все было отлично слышно. Особенно гортанные рыканья Аслана и уже совсем не иронические восклицания Ленки.
Пытка завершилась одновременно с содержимым бутылки. Закурив, Олежка ничего не выражающим взглядом встретил появление Аслана, который, воротя виноватую физиономию, развел руками и шепнул:
– Прямо изнасиловала, честное слово.
Из незастегнутой ширинки Аслана кокетливо выглядывал край черной рубахи, которую он бессменно носил для сходства с мафиози. Сочувственно вздохнув, Олежка направился на кухню, поманив за собой нашкодившего завмага. Тот не переставал корчить из себя невинную жертву, перемежая жалобы с претензиями и обвинениями в Ленкин адрес:
– Нет, ну ты только вникни! Ослом обзывается, а сама – блядь, последняя блядь! Как только муж такую терпит?
– Извини, – сказал Олежка. – Это я, как хозяин, недоглядел. Отдал тебя на поругание, бедненького… Чаем так и не попотчевал… Но чашка – вот она, видишь? Моя самая большая, самая любимая чашка.
Аслан заглянул в фарфоровую посудину и осторожно напомнил:
– В ней нет чая.
– Знаю. Так что ты еще раз извини. Придется так…
– Как?
– Так!
Чашка звучно впечаталась в голову Аслана, частично осыпалась на пол, а частично ощетинилась осколками, впившимися в лоб. Из посиневшей кожи выступили первые капельки крови. Закатившиеся глаза Аслана диковато блеснули белками. Он попытался упасть, но Олежка не дал, заставляя стоять прямо.
– Это за сахар, – пояснял он, встряхивая безвольного Аслана. – Я хотел сразу, но как-то руки не дошли. Ты меня слышишь? Хорошо слышишь?
– Да, – прошептал Аслан, но этим и ограничился: его язык был занят слизыванием струек крови, перечеркнувших его запрокинутое лицо.
