Михаил Черненок - Посмертная месть
Левее стола, у стены, на широкой тахте лежали две небольшие подушки без наволочек, новое байковое одеяло и два матраса. Один из них — в бело-зеленом полосатем чехле, другой — без матрасника. Напротив окна была отгорожена туалетная комната с унитазом и умывальником. Рядом с закрывающейся на шпингалет дверью стояла переносная металлическая вешалка. На ней висели камуфляжный комплект армейского обмундирования и небольшого размера мужской пиджак светло-серого цвета с такими же брюками.
— Антон Игнатьич, это же костюмчик карманника Синякова, который Витя проиграл в карты Алтынову, — сказал Слава Голубев. — Потом в него нарядился Никита Куксин.
— Возможно, но во время нападения на автобус Куксин выступал в другом наряде.
— Вероятно, чтобы не засыпаться, сменил имидж. Зато, когда зарезал Солдата Солдатыча и умчался из райцентра на красноперовском джипе, по свидетельским показаниям, Никита был в сером костюме.
К разговору подключился Лимакин:
— Вот здесь Алтынов с Куксиным и жили.
— Удобное место, дьяволы, нашли, — добавил Таран. — Мы искали их по воровским малинам, а они под надежной крышей начальника вневедомственной охраны залегли. Трудно поверить, что родная милиция бережет находящихся в розыске преступников…
— Это моревские проделки! — возмущенно сказал Кетькалов.
Подполковник смерил его осуждающим взглядом:
— При твоем попустительстве или, скорее всего, в сговоре с ним.
— Ты наговоришь!
— Это же тебе и судьи скажут, — Таран указал на висевший на вешалке камуфляж. — Твой?..
— Мой.
— Для какой цели держишь?
— Для охоты на уток.
— Не с «калашниковским» автоматом охотишься?
— Нет, с ижевским гладкоствольным.
— А цивильный костюмчик чей?
— Не знаю.
— Скажи откровенно: кто здесь у тебя жил?
— Наверное, Морев каких-то заложников прятал.
При осмотре костюма обнаружили справку Никиты Куксина об освобождении его из исправительно-трудовой колонии, а из кармана камуфляжной куртки следователь Лимакин достал стреляную гильзу от пистолета Макарова. Таран тотчас спросил Кетькалова:
— Ты, кажется, не только на уток охотишься?
— Кто-то подсунул, чтобы скомпрометировать меня, — растерянно ответил майор.
— Надеюсь, не станешь утверждать, будто мы такую свинью тебе подложили?
— Не стану.
— Тогда выскажи хотя бы предположение, кому понадобилось запачкать твою репутацию.
— Наверное, Мореву или его соучастникам, которых, к сожалению, не знаю.
— А где они прячут награбленное, знаешь?
Кетькалов, недолго поколебавшись, сказал обреченным голосом:
— Хранили в подвале под замком.
— Где этот подвал?
— Лаз в него — под тахтой, но там сейчас ничего нет. Вчера, обнаружив тайник, я переложил матрасник со шмотками в багажник своей машины. Хотел отвезти в милицию, чтобы сдать как вещественное доказательство о преступной деятельностиMoрева.
— Почему же не отвез?
— Сегодня собирался это сделать.
— Легенда красивая, но малоубедительная.
— Не нравится — придумай лучше.
— Я не выдумщик, чтобы сказки сочинять. Открой, пожалуйста, у «ауди» багажник…
В полосатом матраснике оказались два японских магнитофона «шарп» в заводских картонных упаковках, два новых джинсовых костюма, хромовые офицерские сапоги и полиэтиленовый пакет с дешевой бижутерией в виде клипс, сережек, крестиков на цепочках, колец и перстней с разноцветными стекляшками. Ни денег, ни;дорогостоящих украшений не было. На вопрос — куда они подевались? — Кетькалов пожал плечами.
Зашедший в гараж из любопытства Федя Жильцов, разглядывая содержимое матрасника, усмехнулся:
— Некоторые вещи, которые «челноки» везли на барахолку для продажи, и бабулькины сапоги здесь. Поддельные цацки тоже тут, а моего фальшивого креста нету. Видать, кому-то из бандитов приглянулся.
— Денежки твои тоже плакали, — сказал Таран и сразу спросил: — С этим мешком бандиты были?
— С этим, — Жильцов показал на тахту, где один из матрасов лежал без чехла. — Вон откуда его стянули.
— Здесь, похоже, только доля Алтынова с Куксиным, — высказал предположение Бирюков.
— Негусто братья отвалили подельникам, — Таран встретился взглядом с Бирюковым. — Куда братки остальное запрятали? У них дома мы ничего не нашли. Не поискать ли у мамочки или в «Золотом петушке»?..
— В квартире Алевтина Тарасовна вряд ли будет хранить добычу сыновей. В казино может припрятать, чтобы в случае провала разводить руками и удивляться «неведомо» откуда взявшимся вещам, — подумав, отметил Бирюков.
— Мысли наши сходятся. Поэтому предлагаю такой план… Вы с Голубевым завершаете здесь начатое, а я с Лимакиным и Фомичевым, заручившись твоей санкцией на обыск, отбываю к «Золотому петушку». Высажусь там десантом и оперативную машину верну сюда, чтобы поддерживать между нами связь. Согласен?
— Согласен.
— Прекрасно, — Таран повернулся к словно опущенному в воду Кетькалову. — Леонид Юрьевич, не посоветуешь что-то иное?
— Мои советы для тебя выеденного яйца не стоят, — обидчиво проговорил тот.
— Не сердись. Чтобы не отягощать твою вину, изъятие награбленного оформим как добровольную выдачу.
— Табельный пистолет верни. Он же казенный…
— Не могу, Леня, этого сделать. Мы с прокурором тоже люди государевы. Проведем экспертизу ствола. Выясним, не запачкался ли он на каком-либо преступлении. Да и опасно тебе сейчас давать в руки оружие. Сгоряча можешь по примеру Вадима Морева неразумное совершить. — Таран глянул на Бирюкова. — Возьму я, Антон Игнатьевич, и пистолетную гильзу. Пусть эксперты срочно займутся исследованием.
— Бери. Постановление о назначении экспертизы напишет Лимакин.
После отъезда Тарана Бирюков попросил Кетькалова отомкнуть замок на крышке подвала. Для этого пришлось передвинуть тахту, и Слава Голубев с разговорчивым понятым спустились по бетонным ступеням в просторное со сводчатым потолком помещение, освещенное люминесцентными лампами. Вдоль одной из длинных стен были устроены дощатые закрома с решетчатыми настилами на цементном полу, видимо, для хранения овощей.
— Вот это бункер! — удивленно сказал понятой. — Козырно милицейский товарищ майор живет. Коррупционер, однако?..
— Разберемся — узнаем, — уклончиво ответил Слава.
— Тут и без разборки видно, что взяточник. Посчитай-ка, сколько деньжищ надо вбухать, чтобы дачный дворец да гараж наподобие аэропортовского ангара с таким вот правительственным бункером отгрохать?.. Мой зять в шахтоуправлении трудится хотя и не самой большой шишкой, но опухолью заметной. Получает неплохо, однако строительство дачной избушки еле-еле осилил.
— А у вас какая дача?
— У меня, как у пролетария, ни хрена нету. Пенсионер я. Зятеву избушку сторожу.
— Пенсию хорошую получаете?
— Очень хорошую! Только маленькую.
Голубев засмеялся:
— Что так?
— Всю жизнь в Кемеровском аэропорту заправщиком самолетов проработал. Получал с гулькин нос. Весной нынче жинку похоронил, а позавчера сам едва коньки в кювет не откинул.
— Это как?
— Считай, по дурости пьяного или бесшабашного водителя авто. Повадился я тут, в сосняке, рыжики собирать. Обожаю такие грибочки. Усаливаются быстро и вкус имеют отменный. Почти каждый день здесь шастаю. Позавчера, значит, вечерком тоже побродил. Полную корзину набрал. К дачному поселку возвращался асфальтовой дорогой. Задумался. Слышу, вроде встречная машина зверем ревет. Вскинул голову — прямиком на меня газует! Как успел в кювет соскочить, сам удивляюсь. Если б секунду проморгал — копец бы верный мне был под колесами.
— Какая машина? — заинтересовался Голубев.
— Огромный белый джип. Название и номер не успел разглядеть. Заметил только за рулем неумывшегося после смены шахтера. Одни зенки да зубы белели.
— Может, это негр был?
— Негры тут не живут, а шахтеров всяких хватает, — понятой вздохнул. — Главное, ведь что интересно… Шел я правой стороной дороги. Ему бы, чумазому клоуну, следовало по другой половине ехать, однако он на мою сторону зарулил. Как будто умышленно хотел меня задавить.
— Кроме водителя еще люди в джипе были?
— С перепугу только грязнулю запомнил.
— Джип из поселка ехал?
— Вроде бы от дачи майора вывернулся на дорогу. Хотя утверждать не берусь. Может, и из поселка газовал.
— Раньше у майорской дачи не видели его?
— На прошлой неделе вечером какой-то омоновец в пятнистой одежке на таком же белом джипе подъезжал. Отомкнул гаражную дверь и вроде бы сумку туда занес.
— Не «чумазый шахтер»?
— Лицо в сумерках не разглядел.
— Один в машине был?
