Ирина Уланова - Моё чужое имя
— Сережа, ты куда?! — непонимающе взвизгнула Женька и засеменила следом.
Она искренне понимала, что здесь такого — пусть бы себе целовались!
Когда она вбежала в полутемный подъезд, то первое, что увидела — этого Дениса, которого Сергей, держа за ворот рубашки, с силой ударял о стену:
— Урод, она малолетка! Ей пятнадцать! — выкрикивал Сережа, не давая парню перевести дух. Он ударил его сперва под ребра, отчего тот начал задыхаться, потом по лицу, потом снова в живот — еще и еще…
Женька никогда не видела, чтобы так били: даже в кино дерутся всякими спецприемами, вполне аккуратно, в чем-то даже красиво, и крови почти не бывает. А Сережа просто бил — безыскусно и страшно. Денис, который действительно был на голову выше Сережи, уже кривился на полу, пытаясь защититься от града ударов, а Сережа бил его теперь ногами. Рядом все это время суетилась Катька в расстегнутой наполовину блузке, она то и дело пыталась схватить Сергея за руку, истерично просила прекратить. Когда Сережа, наконец, бросил на нее взгляд — бешеный и полный ненависти — Женя подумала, что сейчас он ударит и сестру, но тот только выплюнул зло и тихо:
— Дура!
Потом перешагнул через тело на полу и вышел.
А Катька упала на колени и, плача и причитая, начала приводить в чувства Дениса.
Да, наверное, Сергей действительно способен на убийство.
Боязливо Женя положила пистолет на место. Она хотела уже с горечью захлопнуть дверцу сейфа, но вдруг увидела рядом с пистолетом сотовый телефон. Откуда он здесь?.. У Жени задрожали руки — модель точно такая же, как у Кати! Он был выключен, но покрутив его в руках, жена убедилась, что сотовый действительно Катин. Был. Но почему он здесь, в сейфе?
Уже теперь она увидела документы, лежавшие на нижней полке — было их немного. Лицензия на оружие, еще какие-то бумаги, в которых Женя ровным счетом ничего не понимала. Вот.
Увидев неприметный листок с плохо отпечатанным словом «Свидетельство», Женя перестала дышать, а перед глазами снова поплыли образы металлического стола с мигающей под потолком лампой, выпавшая из-под простыни закостеневшая рука, покрытая сажей, ворох оплавленных и спутанных рыжих волос… Нет-нет-нет, только не сейчас! Усилием воли отгоняя воспоминания, она начала читать. Но тут же страшно удивилась: в графе имени значилось «Шорохова Татьяна Леонидовна»…
— Это не тот документ, — произнесла Женя вслух, раздумывая, что может связывать ее мужа с какой-то Шороховой. Может, дальняя родственница?
Изучить документ детально Женя не успела, потому что внимание привлекла потасканная записная книжка в выцветшей голубой обложке. Ну да! Это ее записная книжка, куда Женя еще с института вписывала телефоны и адреса знакомых. Женя уже весь дом перерыла в поисках ее. На одной из страниц был записан номер телефона в каирской гостинице…
* * *
Следующий день был выходным.
Ночью Женя долго не могла уснуть, перебирая в памяти все события, пытаясь хоть что-то для себя решить. Лишь под утро, уже когда небо стало нежно-сиреневым, а москвичи-собаководы начали выводить питомцев на прогулку, она провалилась в сон. Проснулась поздно, но хорошо
отдохнувшей, и даже настроение не было как обычно подавленным. Она не могла усидеть на месте: столько планов было на сегодня, столько мыслей. Женя наспех и с аппетитом позавтракала, обдумывая все, что узнала накануне, потом тщательно накрасилась — чего не делала уже давно — не вызывающе, а лишь подкрасила глаза и выделила румянами скулы. Потом набрала номер Киры. Признаться, у нее совсем не было желания продолжать вчерашнюю тему сейчас, но, зато, безумно хотелось просто поговорить. О чем-нибудь легком и отвлеченном. Может, даже поддаться уговорам Кирюши и вечером поехать с ней в какой-нибудь ночной клуб развеяться? Или узнать у нее телефон того милого психолога, с которым Кира ее мельком познакомила.
Женя и сама не ожидала от себя такой прыти.
Вообще, и в семье, и среди знакомых Женя слыла скромницей. Обе сестры Астафьевы со школы были влюблены в соседа Сережу, но если Катька предпочитала привлекать внимание соседа — то провоцируя его короткими до неприличия юбками, то бесцеремонно вваливаясь в его холостяцкую квартиру с учебниками по криминалистике — «чтобы Сережа разъяснил во-он тот параграф»; то Женя даже не всегда решалась первой начать разговор.
Сейчас же она сама себя не узнавала: к чему этот макияж? К чему эти облегающие «гуччевские» брючки? Напоследок она отрепетировала перед зеркалом пару очаровательных, скромных полуулыбок, которые так шли ей, опрыскалась духами и поехала на встречу с подругой.
Как будто для равновесия с сегодняшней энергичной Женей, Кира, напротив, была напряжена и неразговорчива. В каждой ее брошенной фразе угадывалась попытку расспросить о сестре. Намеки же, что у Жени нет желания об этом говорить, не замечались.
— Я искала вчера свидетельство о смерти — и не нашла, — поддалась, наконец Женя. — Что это может значить?
Ей показалось, что Кирюша была немного разочарована. Может быть, она ждала услышать что — то более сенсационное?
— Скорее всего, это означает лишь то, что свидетельство Салтыков держит в другом месте. В квартире твоей матери, например. Ведь у него есть ключи?
— Да, есть…
Женя сразу растерялась — почему ей самой не пришел в голову такое простое объяснение? Кира, наверное, это заметила, потому ее голос чуть потеплел, и она поспешила добавить:
— Зря я вчера про свидетельство сказала. Менты вообще, и твой Сережа в частности такие ушлые, что запросто это дело могут провернуть вовсе без опознаний. Я вчера у мужа уточнила — он говорит, это вполне возможно. А из-за меня ты теперь думаешь, что раз свидетельства нет, то Катя не погибла…
Женька робко кивнула — она действительно теперь так думала. Мысль, что Катя жива, казалась шокирующей, но вполне вероятной.
— В самом деле, что мне показали в том морге? Чью-то руку и рыжие волосы — сейчас я уже даже не уверена, что оттенок рыжины был тот же, что у сестры. Лица я не видела! Гроб во время похорон был закрыт. Муж все это время был, конечно, мрачнее обычного, а эмоции он проявлять вообще не умеет, но… Я же знаю, чем для него была Катя. А он вел себя так, словно вообще ничего из ряда вон выходящего не произошло. И — главное — Сережа не сказал маме Катиной смерти. Мало того, он сделал все возможное, чтобы и я этого не сделала. А почему? У мамы больное сердце и такая новость ее доконала бы. Но это не просто трусость — у Сережи есть голова на плечах, он понимает, что через пару дней мама вернется — и что он ей скажет? Забыли вам сказать, мы тут без вас вашу дочку похоронили? Нет, конечно! Это было бы еще хуже. Вывод?
— Наверняка есть какое — то разумное объяснение, — осторожно добавила Кира.
— Сергей знает, что Катька жива и здорова, поэтому не стал зря травмировать маму!
Грустно усмехнувшись, она подумала, что это знание не помешало ему травмировать ее, Женю. Почему он не сказал ей? Не доверяет? Считает настолько никчемной что боится, что она их выдаст?
Тут Женя вздрогнула: а что если Сергей удерживает сестру где-то не по ее воле?.. Странно, но сейчас и эта мысль казалась вполне вероятной — не шокировала. Если он сумел разыграть спектакль с Катиными похоронами, то уж точно мог бы скрыть от Женьки, что он какой-нибудь маньяк, или извращенец, или псих…
Сквозь пелену собственных, почти сумасшедших мыслей, Женя снова услышала голос Киры:
— Женя, ты не боишься, что придумаешь себе что-то, обнадежишь себя — а потом лишний раз убедишься окончательно, что твоя сестра погибла?
Услышав ее, Женя вернулась в реальность. О чем она думает? Что человек, за которым она замужем, и которого знает с детства — маньяк? Чушь какая-то. Но и выдумать ситуацию, при которой понадобилось бы «делать» Катю мертвой, она, как ни силилась, не могла.
Катя погибла, а Сергей лишь пытается уберечь ее от лишних переживаний — вот и все.
— Мне нужно найти свидетельство о смерти, — твердо сказала Женя, поднимаясь из-за столика. — Ключи у меня с собой — сейчас поеду домой к маме.
Кира на мгновение задумалась, но тоже решительно поднялась.
— Я тебя подвезу.
* * *
Мама по-прежнему жила в квартире на Соколе, где прошло Женино детство, и где по соседству до сих пор жили Салтыковы-старшие. Женя время от времени навещала родителей мужа, но сегодня заходить к ним не собиралась. Более того, старалась прошмыгнуть под их окнами незаметно — ей не хотелось ни с кем говорить, они приехала по делу.
Попав домой — четырнадцать лет из своих двадцати девяти Женя называла эту квартиру домом — она снова была окутана знакомыми запахами и звуками. Как истинная мамина дочка Женя жила с родителями до самого замужества. Это Катька спала и видела, как бы поскорей от родителей смыться — подальше от их контроля, а Женю вполне устраивали нестрогие мамины запреты не гулять позже одиннадцати и необходимость представлять родителям каждого своего молодого человека. Она и позже девяти-то редко где задерживалась, а молодые люди… одно название. Какие могут быть молодые люди, если она могла представить рядом с собой только Сережу Салтыкова? Так что запреты родительские Жене не мешали, а несколько консервативные мамины нравоучения за вечерней чашкой чая Женя считала милыми и сейчас даже скучала по ним.
![Ирина Сыромятникова - Город, которого нет [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
