Кирилл Казанцев - Галера для рабов
– Минуточку, полковник, куда это вы так разогнались? – обнаружив, что Костровой не желает тормозить, а глаза его как-то странно блестят, он прыгнул в стойку, замахнулся ножом. – Да стойте вы, черт возьми! Что случилось, Федор Иванович? Вы же не думаете, что это я?
– Бросьте нож, Роман Сергеевич, у вас все равно нет шансов. – Костровой вскинул ракетницу, прицелился в лоб визави. – Представляете, какую вселенную прожжет в вашей умной голове эта штука?
Вышинский в страхе попятился, запнулся о край рундука, потерял равновесие. Схватился за лебедку, выронил нож. Полковник стремительно прорвал оборону, треснул рукояткой по лбу. Вышинский еще сопротивлялся, хватался за его рубаху, пришлось добавить. Кровь хлестала из рассеченной кожи, заливала мятый пиджак, он свалился, как куль. Покосившись за спину, Федор Иванович выволок стонущее тело на открытое место, сорвал крышку с рундука. Моток пеньковой веревки, валяющийся тут с сотворения мира, пришелся очень кстати. За несколько минут он связал постанывающего заместителя губернатора. Руки за спиной и вывернутые ноги стянул дополнительно. С удовольствием обозрел свое творчество и отправился на вторую палубу.
Он медленно шел по полутемному коридору. Отдельные каюты были открыты, и сквозь проемы просачивался тусклый свет. Костровой сделал несколько шагов по ковровой дорожке, и тут чутье ему что-то подсказало. Полковник встал и обернулся. Загулял желвак, зашевелились ноздри – казалось, он превращался в волка. Он оскалился – почувствовал добычу, тихо вернулся назад, припал к двери 12-й каюты. Для верности посмотрел на номер – ну, точно, данная территория Евгении Дмитриевне уже знакома… Кто сказал, что он хреновый мент? Он отличный мент, если дело касается его жизни и собственного благополучия. Нюх, как у собаки…
Он поскребся в дверь и вымолвил приглушенно, с придыханием:
– Евгения Дмитриевна, я знаю, что вы здесь, откройте, пожалуйста, это очень важно… Я поймал его, Евгения Дмитриевна, он больше не причинит никому вреда, теперь мы можем быть спокойны.
– Вы серьезно? – сработал фактор «внезапной радости», женщина провернула собачку и открыла дверь. – Господи, Федор Иванович? – она осеклась. – Вы так улыбаетесь, вы просто на себя не похожи…
– Я кот Борис, Евгения Дмитриевна, – простодушно объяснил Костровой, – весел, энергичен и полон сил.
В женских глазах мелькнуло беспокойство, но он не дал ему укрепиться. Шагнул вперед, надавив на дверь, чтобы добить врага на его территории. Схватил женщину за грудки, да с такой силой, что порвался лацкан пиджака и отлетели пуговицы на блузке. Женщина ахнула, обнажился бюстгальтер. Полковник подкрепил импульс удара толчком ноги – стоит ли выдумывать что-то новое, если голова пока работает? Хлестнула кровь из рассеченной переносицы, он отпустил женщину, и она стекла под ноги, разлеглась на спине, разбросав руки. Ее грудь почти оголилась, и какое-то время полковник получал эстетическое удовольствие от созерцания обнаженных частей женского тела. Мелькнула дерзкая мыслишка… Но он отказался от этой затеи, как-то чересчур. Все-таки как бы прокурор, мало ли что… Удар был настолько силен, что женщина мигом лишилась сознания. Напевая под нос: «Для остановки нет причин, иду, скользя…» – полковник выдернул из-под покрывала простыню, затем пододеяльник, принялся скручивать их жгутами…
Он вновь полюбовался на плод своих усилий, осторожно высунулся в коридор, поместив палец на спусковой крючок. Оставалась лишь блондинка Статская, она тоже находилась где-то здесь. Он верил в свой звериный нюх, и опять он его не подвел. Полковник прошел, крадучись, в конец коридора бизнес-класса. Обостренное чутье подвело его к каюте номер два. Только эта дверь в данной части судна была закрыта. Федор Иванович придирчиво поводил носом, остался доволен витающим в воздухе ароматом женщины. Приложил ухо, различил за дверью шорох и радостно осклабился. Он надавил на ручку – дверь не поддалась. Тогда он деликатно постучал. Шорох оборвался.
– Маргарита Юрьевна, – учтиво сказал Костровой. – Я знаю, что вы здесь, не могли бы вы открыть? Это я, Федор Иванович, вам ничто не угрожает.
– Чего надо, полковник? – проворчала блондинка. – Прием окончен.
– Поговорить надо, Маргарита Юрьевна.
– Да шли бы вы…
– Вы в чем-то меня подозреваете? – удивился Федор Иванович. – Всю дорогу считал, что на этом судне я единственный порядочный человек вне подозрения.
– Это вы-то? – натянуто рассмеялась Маргарита Юрьевна. – А чем вы лучше остальных? Тем, что морду отъели, живот отрастили, выдаете себя за полковника и козыряете тем, что якобы не соответствуете приметам? Кто их помнит, эти приметы? Чем вы докажете, что не являетесь их сообщником?
Пускать полковника на свою территорию белобрысая бестолочь, похоже, не собиралась. Ладно, если гора не идет к Магомету… Полковник выбил дверь одним ударом ноги. Не помог даже лом, которым Маргарита Юрьевна ее подперла. Когда дверь стала ломаться, полковник с лучезарной улыбкой вторгся в убежище. Маргариту Юрьевну подбросило, словно на пружине. Она сидела на кровати, а спустя мгновение уже стояла на ней, пятилась к стене, нащупала канделябр – имитацию под бронзу. Полковник подошел к кровати. Женщина умирала от страха, она прижалась к стене, жирный пот заливал чумазую мордашку.
– Боже правый… – шептала она. – Так это все-таки вы…
– Не понимаю, о чем вы, Маргарита Юрьевна, – пожал плечами Федор Иванович, и дьявольская улыбка разверзлась от уха до уха. – Намерены сквозь стену пройти? Не получится, дорогая, иди же к своему сладенькому поросеночку… – он утробно заурчал. – Пора, Маргарита Юрьевна, не будем тянуть резину.
– Господи, полковник, вам нужна помощь психолога. Посмотрите, на кого вы похожи…
Полковник надрывно загоготал. И вдруг с необычайной легкостью запрыгнул на кровать. А блондинка с аналогичной легкостью с нее спрыгнула. Прижалась к иллюминатору, когда над ней зависла туша.
– Какая вы подвижная, Маргарита Юрьевна, – веселился полковник. – Вы и в постели такая же подвижная?
Он уже набрасывался на нее, когда женщина сорвала со стены канделябр и швырнула полковнику в морду. Но размахнуться было негде, да и силенок маловато – осветительный прибор ударил полковника по носу, пролилась кровь. Он рассвирепел, а блондинка, истошно визжа, нырнула ему под руку, прокатилась кубарем по кровати. Но он уже летел ей вдогонку, вульгарно хохоча, схватил за пояс. Она извивалась, как крупная рыбина, попала пяткой в ухо. Но полковник от этих потуг только больше заводился. Он отжал ее от кровати, точно штангу, одновременно вскакивая на колено, швырнул головой в висящее на стене зеркало. На этом все и закончилось. Зеркало покрылось паутиной разводов, Маргарита Юрьевна рухнула без чувств, на лбу ее красовалась розовая шишка.
– Какая экспрессивная особа… – бормотал полковник, со скрипом поднимаясь на ноги. Устал он сегодня – как никогда в жизни не уставал. Угрюмо уставился на свое изображение в покореженном зеркале. Ощипанный, как говорится, но не побежденный. Из носа сочилась кровь, пропитывала рубашку. – Где-то я уже видел этого малого… – задумчиво вымолвил полковник и подмигнул отражению. Отражение не подмигнуло в ответ. Полковник удрученно качнул головой – хреново, когда в семье согласия нет…
Он снова скручивал простыни, безжалостно вязал постанывающую женщину. Затем подобрал оброненную ракетницу, прислушался и задумался. Все четверо товарищей по несчастью находились в разных концах этого горем убитого судна. Можно запереть их в трюм, оттуда точно никто не выберется. В голове полковника уже посвистывал ветер, мысли делались какими-то разрозненными, выскальзывали из сознания. Но пока он точно знал, что должен сделать. В последующие двадцать минут полковник на открывшемся втором дыхании стаскивал свои жертвы в трюм. Последнего, самого тяжелого – Вышинского – он практически катил по настилу, сил уже не было кантовать эту тяжесть. Схватил за шиворот, поволок по лестнице. Ноги «бывшего» красавчика безвольно колотились по ступеням. Он бросил их всех недалеко от входа. Нашел в себе силы опуститься перед каждым на колени и в качестве дополнительного наркоза двинуть по черепу. Теперь крепкий сон им был гарантирован. Полковник добрался до двери, ведущей в носовой люк, запер ее, оценив добротность и качество стали. Выбрался через кормовую часть, заперев вторую дверь – теперь уже снаружи. Постоял у машинного отделения – там кто-то угрюмо бурчал и возился.
– Вот кретины, все еще не могут развязаться, – презрительно фыркнул полковник и побрел на свежий воздух.
Он чувствовал себя заново рожденным, и, невзирая на чугунную усталость, был в приподнятом настроении. Теперь он один на судне, а те, что внизу – в трюме и в машинном отделении, – не помеха. Им не выбраться. Теперь он может спокойно вздохнуть и расслабиться. Скорость ветра нарастала, но сгустившаяся на востоке мгла еще не накрыла пляшущий по волнам «Ковчег». Он выбрался из кают-компании с бутылкой недопитого рома, доковылял до носа судна, развалился в шезлонге, подставив лицо суровому морскому ветру.
