Марио Пьюзо - Дураки умирают
В конце месяца, перед самой отправкой в Форт Ли, я купил Фрэнку подарок. Часы со всякими прибамбасами, включая компас. Ударопрочные, водонепроницаемые. Они обошлись мне в двести баксов, но Фрэнк очень мне нравился. И, наверное, я чувствовал себя виноватым в том, что он уходил, а я оставался. Подарок растрогал его, он крепко меня обнял.
— Ты всегда сможешь их заложить, если не повезет со ставками, — сказал я. И мы оба рассмеялись.
Последующие два месяца в арсенале царила мертвая тишина. Укомплектованные подразделения отправились на армейскую службу. Шестимесячная программа приказала долго жить: она уже никого не привлекала. Взятки как отрезало. От нечего делать я писал роман на работе. Майор часто отсутствовал, так же как и армейский сержант. Фрэнк отбыл в армию, и кабинет был в полном моем распоряжении. В один из таких дней ко мне заглянул молодой человек, сел у моего стола. Спросил, помню ли я его. Я помнил, но смутно, и тогда он представился. Мюррей Наделсон. «Вы оказали мне большую услугу. У моей жены был рак».
Вот тут я все вспомнил. Случилось это два года тому назад. Один из осчастливленных мною клиентов устроил мне встречу с Мюрреем Наделсоном. За ленчем. Клиент, Бадди Стоув, был преуспевающим брокером на Уолл-стрит. Уговаривать он умел. Растолковал мне ситуацию. У жены Мюррея Наделсона обнаружили рак. Лечение стоило дорого, и Наделсон не мог попасть в Армейский резерв обычным путем, то есть дав взятку. Он боялся до смерти, что его призовут на военную службу и отправят за океан. Я спросил, почему он не пытается добиться освобождения от службы по причине тяжелой болезни жены. Оказалось, что он подавал такое заявление, но получил отказ.
Одно как-то не складывалось с другим, но я не стал заострять на этом внимание. Бадди Стоув отметил, что одним из главных достоинств шестимесячной программы является возможность проходить службу на территории Соединенных Штатов, поэтому жена Мюррея Наделсона сможет переехать в городок, находящийся рядом с базой, где будет служить Мюррей. А после шести месяцев в армии они хотели, чтобы я определил Мюррея в контрольную группу, чтобы он мог не ходить на еженедельные занятия, а проводить с женой как можно больше времени.
Я кивнул. Почему нет, я мог это сделать. Вот тут Бадди Стоув внес существенное добавление. Все должно быть сделано забесплатно. Потому что все деньги его друга Мюррея уходили на лечение жены.
За ленчем Мюррей не мог смотреть мне в глаза. Так и сидел с опущенной головой. Я решил, что меня хотят надуть, хотя и представить себе не мог, что кто-то ради того, чтобы не платить, может сослаться на мнимую смертельную болезнь жены. И тут меня словно громом поразило. Я представил себе, что вся афера вскрылась и газеты печатают историю о том, как я беру деньги с человека, у жены которого обнаружен рак. Да меня вывели бы сущим злодеем. Сделаем, сказал я, и выразил надежду, что жена Мюррея поправится. На том и разошлись.
Меня, конечно, взяло зло. Обычно я включал в шестимесячную программу тех, кто говорил, что денег у него нет. Такое случалось довольно часто. Я расценивал свои действия как благотворительность. Но перевод в контрольную группу, позволяющую пять с половиной лет числиться в резерве и бить баклуши, требовал особых усилий и стоил немало денег. Впервые меня попросили сделать это за так. Сам Бадди Стоув выложил пять сотен, не считая двухсот долларов, уплаченных за включение в шестимесячную программу.
Так или иначе, я выполнил все свои обещания. Мюррей Наделсон отслужил шесть месяцев, а потом я перевел его в контрольную группу. Его фамилия осталась в списках, но ни на какие занятия он не ходил. И я не понимал, каким ветром его занесло в мой кабинет. Я пожал ему руку, ожидая объяснений.
— Мне позвонил Бадди Стоув. Его вытащили из контрольной группы. В одном из подразделений понадобился специалист с его ВУС.
— Бадди не повезло. — В моем тоне не было сочувствия. Я не хотел, чтобы Мюррей подумал, будто я могу чем-то помочь.
Но Мюррей смотрел мне в глаза, словно не мог заставить себя произнести то, что должен. Я откинулся на спинку стула.
— Я ничего не смогу для него сделать.
Наделсон мотнул головой.
— Он это знает. — Мюррей помолчал. — Так уж получилось, но я не поблагодарил вас за все то, что вы для меня сделали. Только вы мне и помогли. И я хочу сказать, что никогда этого не забуду. Поэтому я здесь. Возможно, я смогу помочь вам.
Теперь меня охватило раздражение. Не хватало только, чтобы он начал предлагать мне деньги. Что сделано, то сделано. Добрые дела грели душу.
— Забудьте об этом.
Я все еще не понимал, что к чему. Я не хотел спрашивать, как здоровье его жены. Я так и не поверил, что он говорил правду. И мне было как-то не по себе, когда он благодарил меня за сочувствие, которого в действительности я не испытывал.
— Бадди просил меня зайти к вам. Он хочет предупредить, что ФБР ведет расследование в Форте Ли, допрашивает парней из ваших подразделений. Задают вопросы о вас и вашем друге Фрэнке Элкоре. И, похоже, у вашего друга Фрэнка Элкоре большие неприятности. Около двадцати человек дали свидетельские показания о том, что он брал у них деньги. Бадди говорит, что через пару месяцев в Нью-Йорке соберется Большое жюри, которое признает его виновным. Насчет вас точной информации у него нет. Он просил меня предупредить вас, чтобы вы вели себя с предельной осторожностью. Если вам понадобится адвокат, Бадди его вам найдет.
Мгновение я даже не видел его. Свет померк у меня перед глазами. К горлу подкатила тошнота. Я представил себе свой арест, отчаяние Вэлли, гнев ее отца, стыд и разочарование во мне, охватывающие Арти. Мои оправдания, что я мстил обществу за сиротское детство, показались бы детским лепетом. Но Наделсон ждал моего ответа.
— Святой боже! — выдавил я из себя. — Как они про это прознали? После приказа о призыве резервистов ни о каких взятках нет и речи. Кто навел их на след?
— Некоторые из тех, кто давал деньги Фрэнку, так разозлились, получив повестку, что направили анонимные письма в ФБР, в которых написали, что их включили в шестимесячную программу лишь благодаря взятке. Они хотели подставить Элкоре, они винили его в своих бедах. Некоторые злились на него и за то, что он мешал им, когда они пытались получить освобождение от службы. И в лагере, будучи главным сержантом, он никому не давал спуска. Это тоже многим не нравилось. Они хотели его подставить и добились своего.
В голове моей мысли налезали одна на другую. Прошел почти год после моей поездки в Вегас. У меня накопилось еще пятнадцать тысяч долларов. В самом ближайшем будущем я собирался переехать в новый дом на Лонг-Айленде. Все произошло в самый неподходящий момент. Если ФБР начнет допрашивать в Форте Ли всех подряд, они возьмут показания почти у сотни человек, от которых я получал деньги. Сколько из них признаются, что платили, чтобы попасть в шестимесячную программу?
— Стоув уверен, что Фрэнка вызовут на заседание Большого жюри?
— Должны вызвать, — ответил Мюррей. — Если только государственные органы не захотят спустить это дело на тормозах. Вы понимаете — положить под сукно.
— Есть на это шанс?
Мюррей Наделсон покачал головой:
— Скорее всего, нет. Но Бадди думает, что вы сможете выйти сухим из воды. Все парни, с которыми вы имели дело, говорят, что вы очень хороший человек. Никогда не вымогали деньги, как Элкоре. Никто не хочет доставить вам неприятности, и Бадди делает все, что в его силах, чтобы уберечь вас.
— Поблагодарите его от меня.
Наделсон поднялся, протянул руку:
— Я хочу еще раз сказать вам спасибо. Если вам понадобится свидетель, которые даст показания в вашу пользу, или вы захотите, чтобы ФБР допросило меня, я готов.
Я пожал ему руку, переполненный чувством благодарности.
— Могу я что-нибудь сделать для вас? Вас не вытащат из контрольной группы?
— Нет, — ответил Наделсон. — У меня маленький сынишка. И моя жена умерла два месяца тому назад. Так что я в полной безопасности.
Мне не забыть выражения его лица, с которым он произносил эти слова. И голос его переполняло презрение к самому себе. А на лице отражались стыд и ненависть. Он винил себя за то, что жил. Однако ему не оставалось ничего иного, как следовать курсу, проложенному для него судьбой. Заботиться о маленьком ребенке, утром идти на работу, выполнять просьбу друга, приходить сюда, чтобы предупредить меня о надвигающейся беде и поблагодарить за деяние, которое когда-то казалось ему очень важным, а теперь ничего для него не значило. Я выразил ему соболезнования в связи со смертью жены. Теперь-то я ему верил. И чувствовал себя полным дерьмом, потому что поначалу принял его за лжеца.
Всю неделю я провел под дамокловым мечом. Нить перерезали в понедельник. Майор удивил меня, придя на работу в положенное время. Проходя в свой кабинет, он как-то странно посмотрел на меня.
