Валерий Ефремов - Плёвое дельце на двести баксов
Был ли у нее мотоцикл, я точно не знал. Но у Ольги имелся гараж, где она держала свою «Опель-Астру». Что ей мешало хранить там и байк?
Трудно ли ей было узнать о моей встрече с Жунтом? Я звонил из ее квартиры, когда она лежала в постели в другой комнате и сама разговаривала по телефону.
Впрочем, разговаривала она, когда я зашел в ее комнату, а чуть раньше Ольга могла делать все что угодно. Например, меня подслушивать. Или у нее имелось прослушивающее устройство — в таком деле ей надо было страховаться всерьез.
В общем, что она шлепнула своего супруга, — сомнений уже не оставалось.
Кто там у нас еще? Светлана Васильевна!
Та, по авторитетному мнению Ольги, просто ненавидела своего сына так же, как он ненавидел ее. Уж и не знаю, с чего там у них все началось, но я слышал нечто подобное и от других общих знакомых — от тех ребят, с кем доводилось быть в чеченской командировке.
То есть убить собственного сына она могла попросту из мести, а может быть, и имела материальный расчет. Не факт, что от богатства Максима Крайнова вообще ничего не осталось.
И здесь у нее были общие с Ольгой интересы. Вполне возможен сговор между свекровью и невесткой против сына и мужа, которого они в одинаковой степени ненавидели. А очевидная нелюбовь Ольги к Светлане Васильевне, которую моя подруга подчеркивала в разговорах со мной, всего лишь игра и не более того.
Впрочем, они, похоже, и вправду без особой симпатии относились друг к другу, что, однако, никогда не мешает двум лицам провести обоюдовыгодную комбинацию против третьего лица.
В общем, итог моего расследования таков: замазаны могут быть все окружающие меня люди.
А может, все они вообще ни при чем. На самом-то деле ни против Толяна, ни против Ольги, ни против Светланы Васильевны никаких серьезных улик нет.
Убийца же — некий незнакомый мне субъект, о котором я ничего не знаю и вообще не ведаю о его существовании.
Однако возможно и другое: попав в тяжелую жизненную ситуацию, Максим Крайнов собрал все свои денежки и смотался к чертовой матери, куда-нибудь за кордон.
Но если дело обстоит действительно так, за что же тогда убили Циклю и Жунта?
Ну, а за что киллер в том же стиле шлепнул других братков?
Может, действительно все эти убийства вместе взятые — фрагменты разборок между криминальными группировками? А то, что завалили Циклю и Жунта при назначении стрелки со мной, — не более чем совпадение?
Черт его знает…
Ясно только одно — в своих поисках Макса Крайнова я оказался в полном тупике.
Я допил кружку пива и набрал номер домашнего телефона Толяна. Редкие гудки. Понятно — Толян на какой-нибудь благотворительной акции, проводимой итальянцами.
Номер его мобильника я наизусть не помнил и достал записную книжку. Против его фамилии располагались не только номера телефонов, но и число — 13 августа. Сегодняшнее, между прочим, число! Выходит, у Толяна нынче день рождения!
— Привет, именинник! — бодро приветствовал я его по сотовику. — Прими мои категорические поздравления!
— Спасибо, — уныло отозвался он. — Ты вообще где сейчас?
— Да недалеко от твоего дома. В пивном зале на «Алексеевской».
— Подожди меня! — оживился Толян. — Я как раз домой еду. Через пяток минут буду.
Пока его ожидал, вспомнил о свежем «Криминальном вестнике», который я купил по дороге, когда ехал на встречу с Жунтом, и сунул газету в карман, но так и не успел ее просмотреть.
Об убийстве дочки Вельтмана сообщили достаточно скупо, упомянули и о катастрофе на Сколковском шоссе: из джипа «Лендровер» спасатели извлекли четырех мужчин, все они в тяжелом состоянии доставлены в больницу.
Что ж, я не желал их смерти, но, если бы исход автокатастрофы оказался летальным, я бы несильно опечалился.
Подъехавший на своей старенькой, но еще прилично выглядевшей БМВ Толян выглядел грустно, совсем не так, как именинник.
— Что с тобой, приятель? Ты разве из тех оригиналов, которые страдают от того, что стали на год старше?
— Не в этом дело, — вздохнул он, присаживаясь за мой столик — Очередное мочилово: теперь вот Жунта завалили.
— Что ты говоришь? — вскинул я брови. — Ах, беда-то какая! Но разве он был твоим корефаном?
— Опять-таки — не в том суть. Теперь разбор между пацанами Угрюмого и Коха неизбежен.
— Думаешь, перешмаляют друг друга? Сказать по совести, по мне — так печаль невелика.
Толян окинул меня укоризненным взглядом:
— Как ты можешь так говорить, Игорек? Ведь это же живые люди!
— Ну извини. Да и бог с ними. Лет до ста расти им без старости. Скажи лучше, как день рождения отмечать собираешься?
— Никак, Игорь. Разбор назначен на семь утра. Мне в полном порядке быть требуется.
Я не сразу вникнул в смысл его слов:
— Разбор в семь утра… Тебе надо быть в порядке… Причем тут вообще ты!?
— Когда я уходил из бригады, меня отпустили только с одним условием: в случае разбора я должен явиться на него с волыной. Меня только что предупредили по телефону: завтра в семь утра я должен быть в районе автополигона под Дмитровом.
Я замолчал, и причем надолго. Мне было совершенно очевидно, что отговорить его участвовать в этом убийственном мероприятии совершенно невозможно. Толян дал слово, а он за свои слова отвечает. А кроме того, если он не прибудет на разбор, то, по законам блатного мира, разберутся уже с ним. Хотя в последнем я очень сомневался — им всем, браткам этим, потом не до того будет.
— Не ходил бы туда, — тоскливо произнес я, без всякой надежды, но все-таки пытаясь отговорить своего приятеля. — Ведь погибнешь просто не за хрен собачий.
— Мне надо там быть — так по закону положено. Да и разбор будет мирный.
— Разборы мирными не бывают, — махнул я рукой.
— В этот раз будет по-другому. Угрюмый с Кохом договорились: во всем разобраться без стрельбы. — Я промолчал, и Толян спросил меня: — А что у тебя за проблемы? На что ты мне по телефону вчера намекал?
Я действительно хотел рассказать ему о том, что случилось со мной в Ромашково-2 и обо всей этой истории с подорванным джипом «Шевроле». Обрадовать Толяна, что его дружок Санчо отомщен. Хороший, однако, был бы подарок моему приятелю ко дню рождения!
Но сейчас, пока оставались хоть какие-то шансы отговорить его участвовать в разборе, я решил эту информацию до Толяна не доводить. Если он узнает, что Санчо подорвали люди Вельтмана, то Толян поедет завтра на Дмитровский полигон уже просто по велению души, поскольку для него Гарри Вельтман и Кох — можно сказать, одно юридическое лицо.
— Да так, есть кое-какие проблемы с законом, но я хотел с тобой обсудить все это за бутыльком. Тем более у тебя нынче день рождения…
— Ну я вообще-то сегодня целый день дома буду. Заходи ближе к вечеру. Стаканчик я с тобой могу пропустить.
Прямо скажу: произнес он это как-то нехотя. Видно, завтрашний разбор не выходил у него из головы.
— Слушай, кореш, а как у тебя дела с женским полом? — спросил я его с потайной мыслью, негаданно-нежданно посетившей мою голову. — Ты ведь не женат, а ни с одной девицей я тебя что-то не видел. Или дела божественные и всякое там бабье — вещи несовместные?
Толян усмехнулся:
— Ну почему же? Мужской организм своего требует. Но знаешь, я не хочу ни с кем личную жизнь связывать.
— И как же ты тогда?
— Да все очень просто. Есть же девочки по вызову. Один раз в две недели — сто баксов: дешево и сердито.
Я призадумался: кажется, моя абстрактная идея начала принимать конкретный образ. Я бы сказал — предельно конкретный.
* * *Ближе к полуночи Артюхов покинул свое рабочее место, приемную Льва Долинского, и отправился отдыхать в личные апартаменты в Розовом доме, состоящие из большой гостевой комнаты, спальни, рабочего кабинета, кухни, туалета и ванной.
Он зашел в кабинет, где имелся небольшой бар, извлек из него бутылку итальянского красного вина «Кьянти классико» знаменитой фирмы «Пиччини», откупорил и налил напиток в бокал.
Артюхов сидел за столиком, потягивал благородное винцо из благословенных тосканских виноградников и думал о своем бедственном положении. Надо наконец отвлечься от эмоций и реально оценить создавшуюся ситуацию.
Судя по некоторым нюансам в поведении босса, которого его секретарь за десять лет совместной работы очень хорошо изучил, он понял, что Андрей догадался о его решении. То есть Долинский знает, что Андрей знает о вынесенном приговоре. А также босс знает, что Андрей знает, что Долинский знает, что Андрей догадался… Ну и так далее. В общем, обоим все совершенно понятно.
Что же из этого следует, если учесть, что Андрей до сих пор живой и здоровый?
Да все то же самое, о чем он думал, еще сидя в приемной: в особняке его не тронут. Единственное — могут отравить каким-нибудь препаратом, вызывающим остановку сердца и не оставляющим в организме следов. Сейчас таких специальных химикалиев много понаизобрели. И это Андрею надо иметь в виду при приеме пищи — есть и пить только из своих запасов, что имеются у него на кухне. Картофель в пакетиках, арахис, консервы из крабов, селедка в винном соусе, шпроты, минералка, пиво. Все продукты в заводской упаковке.
