Владимир Колычев - Не жди меня, мама, хорошего сына
Матвей выскочил из машины, но тут же оказался под прицелом пистолета, который наставил на него минер. Из подъехавшей «Газели» выскочили люди в таких же, как у него, комбинезонах, сбили Матвея с ног, обыскали, заломили руки за спину, сковали их наручниками.
Потом он ехал на «Газели» с завязанными глазами, в неизвестном направлении. Затем было придорожное кафе, где Матвея уже ждали. Длинный стол, вытянутый вдоль фронтальной линии, по центру московский законник — молодой, фасонистый, но при этом очень серьезный человек. Справа и слева от него чуть менее уважаемые воры и мэтры преступного мира. Одним словом, авторитетный президиум. И Сафрон тоже здесь — смотрит на Матвея, кривит губы в презрительной улыбке.
Матвея посадили на стул напротив стола, сняли с него наручники.
— Нехорошо, брат, себя ведешь на чужой земле, — осуждающе покачал головой «председатель президиума». — Хочешь проблем? Будут тебе проблемы, по самый нож в горло…
Угроза была подкреплена не только силой воровского авторитета. Неспроста Матвея ткнули мордой в грязь, прежде чем доставить на сход. Развели так же картинно, как он это проделал с Сафроном. Достаточно убедительная демонстрация ответной силы. С такой же легкостью, с какой Матвея вытащили из машины, его могли и убить…
— Я так понимаю, это предъява? — подавленно спросил он.
— Абсолютно верно…
Выдержав паузу, вор продолжил:
— Нам с сибирской братвой ссориться не резон, но и твои выходки, Биток, терпеть не будем. Еще одно неосторожное движение с твоей стороны, и мы объявим тебя гадом. Ты этого хочешь?
— Нет.
— Предупреждать тебя больше не будем. Сразу в расход. Ты меня понимаешь?
— Да.
— Оплатишь судебные издержки, — надменно продолжал вор. — Двести пятьдесят тысяч евро. Это раз. Сафрон ничего тебе не должен. Это два. Ну, а в-третьих, знай свой шесток…
На этом разговор был закончен.
Матвею обидно было осознавать, что никто из воров даже не попытался выяснить, прав он был в своих претензиях к Сафрону или нет. Все было решено заранее, и его всего лишь поставили перед фактом. И вдобавок к этому накрутили четвертьмиллионный штраф…
Матвей мог бы возмутиться, послать всех, чтобы затем занять круговую оборону, а со временем, подтянув силы из колымской тайги, вырезать весь сегодняшний президиум. Но, во-первых, он потеряет свой бизнес — клуб или сожгут, или закроют на карантин. Во-вторых, не так уж велика вероятность того, что предполагаемая война закончится для него победой… Лучше заплатить четверть миллиона, отстать от Сафрона и жить себе спокойно в рамках дозволенного. Тем более что никто не потребовал от него извиниться перед Сафроном…
А деньги — дело наживное. Клуб-казино исправно выдаивает карманы клиентов. К тому же скоро должна подойти очередная партия золота…
* * *Вчера лил дождь, а сегодня снова тепло и солнечно. Вчера Рита воспринималась как развратная Мессалина, сегодня — то же самое, но в более пристойной упаковке. Скромная прическа, легкий макияж, платье модное, но длинное, ниже колен, и светлое, как душа девственницы. Дорогие, но без вычурностей босоножки на среднем каблуке. Но зря она пыталась казаться непорочной Офелией, Косыгин уже точно знал, кто она такая.
Рита действительно исполняла стриптиз в «Пьедестале», более того, по некоторым сведениям, она была любовницей самого Биткова… Косыгин не мог знать, из каких источников черпал информацию его начальник, но ему хватало того, что майору Кулику он доверял вполне.
Он ждал ее за столиком летнего кафе. В одной рубашке, без пиджака, под которым можно было бы спрятать оружие. Она появилась точно в срок, притягательно красивая и обольстительная.
— Я думала, ты уже и не позвонишь, — нежно улыбнулась она.
Косыгин взял на себя роль галантного кавалера, выдвинул из-за столика пластиковое кресло, подал Рите руку, помог ей сесть. Заметил, как плотно девушка сомкнула ноги, прежде чем поставить на них сумочку.
— Но позвонил же.
Он тоже сел, достал из пачки сигарету, закурил.
— Вчера не звонил.
— Вчера я работал. А сегодня у меня выходной.
Суббота, нормальные люди отдыхают. Но Косыгин, как всегда, в этот день — на задании. Одно утешает, миссия у него хоть и опасная, но приятная — настолько, насколько красива Рита…
— У меня тоже.
У него появился повод уличить ее во лжи. Отгул у нее был всего два дня назад, значит, сегодняшней ночью она должна танцевать в клубе. Но Юрий промолчал. Тем более что у нее действительно мог быть выходной. Он позвонил ей, назначил свидание, и по этому случаю Битков отпустил ее с работы.
— Прекрасно, — натянуто улыбнулся он.
— Я тоже так думаю…
Рита играла роль, и, стоило признать, ей это удавалось очень хорошо. Косыгин подозревал, что в этом плане значительно уступает ей.
— Что будешь заказывать? — спросил он, взглядом показав на ламинированный лист меню.
— Только сок. Один стакан, и похолодней. Любой, только не ананасовый.
— Аллергия?
— Что-то вроде того, — весело улыбнулась Рита. — Три года на необитаемом острове жила. Жуй кокосы, ешь бананы — жуть…
Она говорила так убедительно, что хотелось верить.
Косыгин сначала сделал заказ, затем спросил:
— Насчет острова пошутила?
— Да. Создаю настроение. А то ты какой-то грустный…
— Да заработался, наверное…
— Наша служба и опасна, и трудна?
— Моя служба да, и опасна, и трудна. А твоя?
— Тоже… — уязвленно глянула на него Рита. — Поверь, не так-то просто крутиться вокруг шеста…
— Знаю, видел…
Разумеется, Косыгин знал, что такое стриптиз, видел, как танцовщицы забираются высоко на шест; цепляясь за него ногами, откидывают назад и вниз тело… Действительно, если с такой высоты сорвешься, можно и костей не собрать…
— Но тебе не нравится сам факт, что я кручусь. Я права? — не скрывая обиды, спросила она.
— Ну, почему не нравится… — для вида замялся он.
— Потому что не нравится… — отрезала Рита. — А сама я тебе нравлюсь?
— Да.
— И ты мне тоже нравишься. Очень.
Это было сказано так искренне, что Косыгин непременно поверил бы, не знай он всей подоплеки.
Официант подал чашку кофе — для него, сок и мороженое — для нее. Рита сухо поблагодарила его кивком головы, достала из сумочки тонкую пачку французских «Вог», взяла сигарету. Опомнившись, внимательно посмотрела на Косыгина.
— Ты парень правильный, тебе, наверное, не нравится, что я курю.
— Да нет, все равно, — пожал он плечами.
— А не надо, чтобы все равно…
Она сломала сигарету, бросила ее в пепельницу.
— Я, между прочим, из клуба уйти могу. Если тебе не нравится.
— А если нравится?
— Все равно уйти хочу.
— Не уйдешь, — покачал он головой.
— Ты же не думаешь, что стриптиз — это призвание?
— Нет.
— И я так не думаю… Захочу и уйду.
— Куда?
— Если ты мне поможешь, то в милицию.
— Куда?! — Косыгин поперхнулся кофе, закашлялся.
— Я, между прочим, институт закончила, эколог по образованию. Могла бы работать в экологической милиции…
— А насчет полиции нравов ты не думала?
— Издеваешься? — оскорбилась Рита.
Она достала из сумочки пятисотенную купюру, небрежно бросила ее на стол, резко поднялась.
— Иди ты, Юра, знаешь куда!
Косыгин не мог позволить ей уйти. Догнал Риту возле машины.
— Извини.
— Что? — спросила она, пренебрежительно глянув на него.
— Прости.
— Уже лучше… Теперь ты прими мои извинения. Мне домой надо ехать. Спать после вчерашнего хочу…
— А что было вчера?
— Как обычно, оргия, кутеж, вакханалия… Продолжать?
— Нет.
Косыгин действительно не хотел слышать, чем Рита занималась вчера. Как бы он к ней ни относился, она ему определенно нравилась.
— Точно не надо?
— Не надо.
— Ну тогда давай в машину, дурачок, — смягчилась она.
Юрий послушно сел в ее коробчонку.
— Раньше говорили, что самая тихая машина — это «Запорожец», — чтобы заполнить гнетущую паузу, сказал он. — Когда садишься, коленки поднимаются так, что уши закрывают — едешь, и ничего не слышно…
— Это ты к чему?
— У тебя машина не больше «Запорожца». А коленки до ушей не дотягиваются.
— И все равно не поняла: зачем ты мне это говоришь?
— Хорошо бы не слышать, что было с тобой вчера.
— Теперь понятно, — снисходительно усмехнулась Рита. — И не надо уши коленками затыкать. Потому что слушать нечего. Ничего из ряда вон выходящего вчера не было. До четырех танцевала, в пять была уже дома, спать легла в полном одиночестве. И так всегда, если тебе это интересно… Пойми, садовая твоя башка, стриптиз и проституция совсем не одно и то же. Во всяком случае, для меня… Поехали ко мне?
