Сергей Высоцкий - В интересах следствия
— Наверное, в отпуск, — добавил он мечтательно.
— Почему так думаете?
— Пс-с! Я с лету определяю. Одежда на вешалочке, сам — налегке. На заправке рядом бензинчику залил под завязку. Я теперь насобачился — могу по звуку определить, кто сколько заливает.
— И настроеньице у отпускников особое, — поддержал разговор сыщик. — Рот до ушей.
— Вот тут неувязочка получилась. Парень был мрачней тучи.
— Бывает, — философски заметил Фризе. — Один едет с веселой душой. Другой думает, не подвела бы машина. Не чинят ли дорогу?
— Ой! И правда! — обрадовался охранник. — Спросил у меня парень, как дорога на Питер? Да откуда ж я знаю?! Сижу тут как проклятый. А отпуск и не обещают.
«Ну вот и ладненько! — веселея, подумал сыщик. — Проявился любовничек! Потянулся на запад, вслед за Ириной Георгиевной. И мне пора! Посажу их рядком, поговорим ладком».
Он выехал в Питер вечером. Не на любимой ласточке — «БМВ», а на «Жигулях». Зачем привлекать к себе внимание?
НА ЗАЛИВЕ
Наверное, случается, что человек страдает или даже гибнет от собственной осторожности. Фризе такие примеры известны не были. Поэтому, когда он готовился что-то предпринять, а из дальнего уголка сознания неожиданно поступал тревожный сигнал «стоп», сыщик этому сигналу беспрекословно подчинялся. А уж потом проводил доскональное разбирательство. Выяснял, подвела его интуиция или нет? Не проявил ли он излишней осторожности?
Вот и сейчас, подруливая к инспектору дорожно-постовой службы, коварно пристроившемуся за одним из крутых поворотов Приморского шоссе, Фризе внезапно передумал расспрашивать его о белой «ауди» с московскими номерами.
Этого инспектора он приметил еще несколько дней тому назад. С завидным постоянством старший лейтенант выбирал крутой изгиб шоссе между Комаровой и Зеленогорском. Спрятав свой «жигуленок» за кустами, он успешно охотился на любителей быстрой езды. Владимир был уверен, что «ауди» с московскими номерами попадала в поле его зрения. Инспектор, возможно, даже останавливал Горобца. Если не за лихачество, так ради любопытства. Питерские гаишники недолюбливают москвичей. Особенно тех, кто раскатывает на дорогих иномарках.
Фризе даже придумал для инспектора сюжет: дескать, он разыскивает приятеля-москвича, но позабыл название улицы, на которой тот остановился. Помнит, что название военное: не то улица Танкистов, не то Артиллеристов. Но, получив из подкорки сигнал тревоги, лишь спросил:
— Не подскажете, как. проехать на озеро Красавица?
Вместо того чтобы ответить Владимиру, лейтенант выскочил из своего укрытия на шоссе и тормознул жезлом новенькую «Ладу». И только потом обернулся к Фризе:
— Прямо! — Он подкрепил свой лаконичный ответ взмахом жезла. Таким величественным, словно указал направление к резиденции министра внутренних дел.
Где находится озеро Красавица, Фризе и без него хорошо знал. Настоящее озеро Красавица, а не то, что расположено сразу за Зеленогорском и называется Суходольское. По какой-то странной прихоти питерцы упорно величают его Красавицей.
«Ладно! — подумал Фризе. — У меня в запасе красивая молодая женщина. Гораздо приятнее разыскивать Вячеслава Николаевича с ее помощью. А не привлекать внимание милиции к ее любовнику. И к себе тоже».
Он улыбнулся, представив себе длинноногую красотку, всегда опускавшую глаза при случайных встречах с ним в столовой или на пляже. «Подловлю-ка я Ирочку на берегу залива. И познакомлюсь поближе. А там видно будет». Назад он ехал по прямому, как стрела, Верхнему шоссе. Лейтенанту, охотившемуся на Приморском, незачем было знать, что озеро Красавица не сильно заинтересовало владельца московской «семерки».
Фризе добрался до пляжа, к которому спускалось тенистое шоссе от Дома творчества, поставил «Жигули» под соснами и вышел на берег.
Таким спокойным Владимир не видел Финский залив никогда. Сравнение с зеркалом ничуть бы не погрешило преувеличением. Сейчас в этом зеркале отражались Кронштадт с Морским собором, заводские трубы и даже лес на западе острова Котлин.
Двоились на серо-голубой глади форты, рыбачьи лодки. И застывшие совсем близко от берега гранитные крутобокие валуны. Они напомнили Фризе стадо фантастических морских овец, кормившихся на глубине и теперь заспешивших на берег, погреться на желтом раскаленном песке.
Над Кронштадтом застыла золотая гряда кучевых облаков и, сколько Владимир ни следил за нею, не собиралась никуда сдвигаться.
В прибрежном кафе еще не было ни одного посетителя. Хмурый усатый грузин, разговаривая сам с собой на родном языке, разжигал огонь на большом мангале.
Две черные дворняги, постоянно обитавшие возле кухни, злобно щерясь, прижимали к воде понурого лохматого пса, притрусившего в поисках еды. Но лишний рот здесь был не нужен. Дворняги, загнав пришельца в воду, улеглись у самой кромки залива и следили за каждым движением дрожащего сородича. Любая попытка незваного гостя выскочить на берег пресекалась стремительными наскоками черных дворняг. Пес снова отступал в воду. И оттуда с такой тоской глядел на Фризе, что сыщик не выдержал: поднялся со скамейки и пошел наперерез мучителям. Поджав хвосты, дворняги отступили. Лохматый мокрый пес выскочил из воды, стремительно пересек пляж и скрылся в сосняке.
— Вечером опять вернется, — прокомментировал усатый грузин, наблюдавший за полем битвы. — Голод не тетка. — Потом внимательно посмотрел на Владимира, вернувшегося на скамейку, и спросил: — Чего зря сидишь? Выпил бы пива?
— Так у вас еще закрыто. — Фризе посмотрел в сторону легкого сооружения на стекла и металла, возвышавшегося посреди пляжа. На дверях сооружения висел замок.
— Открыто, закрыто! — Грузин картинно вскинул руки. — Для хорошего человека открыто всегда.
— «Туборг» найдется?
— Пс-с! «Туборг»! Там одни консерванты! — Грузин поправил весело потрескивающие на мангале березовые полешки и скрылся за зданием кафе. А через несколько минут появился с двумя бутылками пива и стеклянными стаканами. Сел рядом с Владимиром на скамейку, поставил стаканы и ловко открыл одну из бутылок:
— «Балтика»! Номер шесть. Лучше не бывает.
Пиво и правда было очень приличным. И еще Фризе порадовался, что грузин принес стеклянные стаканы, а не бумажные. Пить пиво из бумажных стаканчиков Владимир считал кощунством.
— Какая благодать, послушай. — Грузин широким жестом обвел пустынный пляж, спокойную водную гладь, Кронштадт, купающийся в заливе. Рука, обнаженная по локоть, была покрыта густой порослью. — И зимой хорошо. Только делать нечего. Шашлык никто не покупает. Как будто у них пост круглую зиму.
— Ты сам, значит, не питерский?
— Из Кутаиси. Здесь у брата живу. Он женат на русской. — Собеседник вздохнул тяжело. Опять обвел взглядом залив. — Правду говорю — хорошо. Только осень очень длинная. И шашлыки мало едят.
Он опять поправил огонь на мангале, принес белоснежный эмалированный бачок и шампура. Судя по запаху уксуса и лука, в бачке лежало мясо для шашлыка.
Откупорив вторую бутылку и разлив пиво по стаканам, повар спросил:
— Где отдыхаешь?
— На Кавалерийской улице. В Литфонде.
— Хорошо?
— Хорошо. И спокойно.
— Приходи шашлык вечером покушать. Я видел — он вчера тебе понравился. И вино кинзмараули ты пил. Молодец! — Повар поднялся со скамейки. Протянул Фризе руку: — Степан.
— Владимир. А почему вечером? Шашлык вкуснее?
— Послушай, что говоришь? Шашлык всегда вкуснее. Вечером такие девушки сюда заглядывают!
— Так ведь, наверное, не одни?
— Одни, не одни! Не ломай голову. Если понравится — придумаешь, как отбить.
Фризе улыбнулся.
— Верно говорю. Ты еще молодой. Я бы… — Степан махнул рукой. — Жаль, летом работы много. А зимой девушки дома сидят. Знаешь, генацвале, из твоего Литфонда сюда каждый вечер такая козочка приходит… — Он сложил пальцы и, поднеся к губам, сочно чмокнул. — Высокая блондинка, глазищи — во! Попка, талия — лучше не придумаешь.
— Зовут Ирочка. — Портрет, нарисованный грузином, был точный.
— Знаешь?! — Степан восхищенно поцокал языком. — Красуля. Но… У нее — сопровождающий. Круто упакованный тип. И злой! Что тебе мхедриони.
Фризе насторожился. Вот почему Карташева исчезает каждый вечер! И без особого интереса относится к его попыткам познакомиться поближе. У нее уже есть мужчина. И как это ему до сих пор не удалось засечь их встречи? Он не сомневался: этот мужчина — Вячеслав Горобец, которого сыщик не смог отыскать в Москве.
— Я уже пытался к этой шалунье подкатиться, — сказал Владимир.
— И как?
— Улыбается загадочно. И только.
— Вот видишь. Тебе улыбается, а другим язык показывает. Я видел. — Степан хоть и подпустил туману, по его обиженной интонации Фризе понял, что так пренебрежительно Ирочка обошлась именно с ним.
