Сергей Донской - Дикий фраер
Два миллиона долларов оказались химерой, бредовой фикцией, однако расставание с надеждой было таким мучительным, как если бы Роман все же отыскал клад, а потом безвозвратно его утерял.
– Купил ты меня, Костя, – шептал он, волоча ноги обратно с таким трудом, словно они были обуты в водолазные башмаки со свинцовыми подметками. – Задешево купил. На полную туфту.
«Лечь да и помереть?» – с отчаянием подумал он, добравшись до твердой почвы, где удалось кое-как соскрести с ботинок грязное месиво. Эта идея всегда приходила Роману в голову при столкновении с неразрешимыми проблемами, но каждый раз ему что-то мешало осуществить задуманное. Вот и теперь он не стал умирать на месте: холодно было в посадке, холодно и сыро – долго не пролежишь. Приходилось брести вперед, хотя там теперь не было ничего такого, что можно было бы назвать определенной целью.
Из зарослей Роман выбрался там же, где прежде в них углубился, – напротив грузового скандинавского чудища, имя которому было «Вольво». Серебристый фургон соперничал по размерам с железнодорожным вагоном, и диковато смотрелась эта махина в совершенно безлюдном месте, где никакие страховки груза не могли уберечь его от налета разбойников с большой дороги.
– Эй! Куда прешь?!
Возмущенный женский голос, прозвучавший в темноте, заставил Романа вздрогнуть и остановиться, выискивая его источник. Источник, между прочим, отчетливо журчал и находился в каких-нибудь трех шагах. От присевшей на корточки фигуры исходил такой крепкий сивушный дух, словно струйка, бившая из нее, состояла из неразбавленной водки.
– Извините, – буркнул Роман, возведя взор к ночному небу, где из мириадов звезд виднелась лишь одна, да и та явно не путеводная.
– Вежливый, – одобрила незнакомая барышня.
Судя по голосу, была она хмельной и бесшабашной.
– Маньяк, наверное? – предположила ночная фея, вырастая перед ним во весь рост. – Бродишь, бродишь в потемках… Жертву ищешь?
– Ага, – буркнул Роман. – Тысячную. Ей от меня специальный приз: упаковка обезболивающих таблеток и баночка вазелина.
– Юморист, – обрадовалась фея. – Водки хочешь, юморист?
Роман попытался разглядеть ее, но кроме копны темных волос и мешкообразной куртки, смахивающей на мужскую, так ничего в темноте и не увидел.
– Хочу водки, – заявил он с неожиданной решимостью. – И желательно без закуски.
– О, наш человек! Иди за мной.
Фея двинулась в направлении грузовика.
«Докатился», – подумал Роман на ходу, но никакого внутреннего протеста эта мысль у него не вызвала. Правда, в кабину он забирался с чопорным видом английского лорда, решившего от скуки наведаться в низкопробный бордель, и незнакомка, заметив выражение его лица, непринужденно предложила:
– Не понтуйся ты так, будь проще. Я не Хакамада какая-нибудь, чтоб от меня шарахаться. И вреда от меня никакого, одна сплошная польза.
Оказалась она тридцатилетней бабенкой, почему-то без фингалов, которые Роман ожидал увидеть у нее под глазами. Особый шарм ее улыбке придавала золотая коронка, одиноко мерцающая среди всех прочих прозаических зубов. Светящаяся зеленым и оранжевым приборная доска, приглушенная музыка из динамиков и шум разогретого воздуха создавали в кабине если не будуарную, то вполне интимную обстановку.
– Командир возражать не будет? – поинтересовался Роман, обернувшись назад, где на спальной полке мерно храпел мужским голосом неизвестный. Выхлоп от него шел такой, что даже прикуривать было боязно.
– Дрова, – беззаботно отмахнулась женщина. – Четвертые сутки пылают станицы. Запой у нас.
Она сказала это так гордо, словно речь шла о кругосветном свадебном путешествии, и, перегнувшись через спинку сиденья, загремела бутылками, выискивая полную. Роман, определив, что из всех нарядов на собеседнице присутствует лишь бордового цвета куртка, целомудренно отвел глаза и спросил:
– Это муж… твой?
– А-ха-ха! – обрадовалась женщина, отчего ее примечательный зуб засверкал в ночи игривым светлячком. – Таких мужей у меня на трассе знаешь сколько? Дальнобойщица я. Ну, плечевая. Зовут Маргаритой. – Она ткнула пальцем в желобок между грудями и попала туда с первого раза.
– Понятно, – кивнул Роман, украдкой проследив за взмахом облупленного ногтя. – Жрица любви.
– Да уж нажралась этой самой любви, – легко согласилась Маргарита. – Мало не покажется. Во! – Она сделала жест, означающий, что сыта любовью даже не по горло, а по самые ноздри.
Что касается водки, то ею Маргарита была готова заливаться по маковку и выше. Закончив бренчать тарой, она сунула в руки Роману непочатую бутылку, а сама вооружилась точно такой же. Он немного расслабился, убедившись, что пить с дальнобойщицей из одного стакана не придется.
– Ну, что загрустил, как памятник Пушкину? Поехали! – Свинченная с Маргаритиной бутылки пробка полетела на пол. Прозвучало задорное троекратное бульканье.
– Хух! – по-индейски откликнулся Роман, последовав поданному примеру.
Пойло оказалось скипидаристо-жгучим, но зато оно согрело нутро и замедлило лихорадочное течение мыслей до скорости ленивого потока. Мрак за окнами мало-помалу рассасывался, в голове приятно гудело, перед глазами болтались две голые сиськи, похожие на козьи. Хорошо Роману стало, уютно и спокойно. Он еще немного увеличил содержание алкоголя в крови. Машина по-прежнему стояла на месте, а показалось – плавно тронулась вперед.
– И долго вы еще праздновать собираетесь? – поинтересовался Роман, радуясь теплу, спокойствию и простому счастью человеческого общения.
– А пока водка не кончится, – беззаботно сказала обладательница выжатых сисек. – Или деньги. Или то и другое.
– Не скучно на одном месте торчать? – вежливо удивился Роман.
– А некогда скучать. То пьем, то похмеляемся. Вчера, правда, менты приперлись, весь кайф обломали.
– Понятное дело. – Роман сочувствующе покивал головой. – Эти, как водку унюхают, сразу тут как тут. Весело живут, потому и погулять любят.
– Пол-ящика водяры они, конечно, конфисковали, – подтвердила Маргарита. – Но вообще-то не за этим они приезжали, а по делу.
– Бабки сбивали? – догадался Роман. Другого объяснения появления стражей порядка на пустынном шоссе у него не было.
– Не-а! – Маргарита с интригующим видом покачала своей всклокоченной головой.
– Что же им еще могло понадобиться? – совершенно искренне удивился Роман. – Что, если не бабки?
– Тут неподалеку разбойное нападение произошло, вот у нас и допытывались: что, мол, слышали, что видели подозрительного… – Маргарита забулькала водкой, перевела дыхание и закончила: – А что мы могли видеть с пьяных-то глаз? Разве что белочку пушистую. А-ха-ха!
– Какое нападение? – тупо спросил Роман. – Где?
– Там. – Маргарита ткнула большим пальцем назад, в направлении аэропорта. – Мужика завалили и бабу. Из автомата.
– Где именно? – взвился Роман.
Почему-то ему припомнилась чуточку насмешливая интонация, с которой Костя назвал координаты местонахождения кейса. И теперь он был совершенно уверен в том, что дорожное происшествие напрямую связано с ночными приключениями, выпавшими на его долю.
– Да на тринадцатом километре, – просто сказала бедовая Маргарита, перепившая своего Мастера. – Я еще подумала: вот тебе и несчастливое число… Эй! Ты куда?
Роман уже отставил свою емкость и скользил задом к дверце, потеряв всякий интерес к обладательнице козьих сисек и целого арсенала бутылок, такого богатого, что даже ментам не удалось его опустошить в один присест.
– Желаю счастья в личной жизни, Маргарита! – крикнул он, прежде чем вывалиться из кабины на манер воздушного десантника.
Потом был марш-бросок по шоссе, когда мысли Романа сделались такими же сбивчивыми и короткими, как его дыхание.
«Повезло… Уф-уф-уф… Только бы успеть раньше братков Стингера… Уф-уф-уф… Уже совсем светло… Если меня опередили, на дороге должна стоять машина… Уф-уф-уф… И что тогда?.. Дурак, не отобрал у Кости пистолет… В рукопашной у меня никаких шансов… Почти никаких…»
Увидев далеко впереди темно-синюю иномарку, приткнувшуюся на обочине как раз там, где, по прикидкам Романа, должен был торчать искомый столбик с цифрой «13», он лихорадочно завертел головой по сторонам, выискивая увесистый булыжник, дрын – что угодно, лишь бы не бежать дальше с голыми руками. Проку от такого первобытного вооружения было, конечно, мало, но Роман готов был лучше умереть, чем еще раз пережить то разочарование, которое испытал недавно.
На глаза ему попалась табличка, приваренная к железному колышку, воткнутому в землю у дороги. Надпись, коряво выведенная черной краской, гласила: «К.Бр.120х60». Для Романа это была китайская грамота, но он и не собирался ломать голову над загадочным смыслом клинописной таблички. Если и ломать головы, то чужие – этой самой хреновиной на остром штыре. Перехватив ее наперевес, Роман побежал дальше, как одинокий демонстрант, отставший от общей колонны.
