Сергей Зверев - Дикий опер
Хорошая новость для старших братьев. Они объявят всему миру через «Аль-Каиду» о геноциде кавказского народа, идею которого новый Президент позаимствовал у своего далекого предшественника. Кремль хочет потопить юг России в крови. Из администраций областей и городов изгоняется руководящее звено, национально принадлежащее к кавказским народностям! Приезжайте, лорд Джадд! Посмотрите на этот жуткое, бесчеловечное нарушение человеческих прав!.. И эта страна хочет добиться уважения в мире… Она объявила всем, что выбралась из непролазных дебрей беззакония и организованной преступности и наконец-то вышла на правовое поле…
Вот оно лицо кремлевской правовой «целесообразности». А вы, члены ЕЭС, уже начинаете сомневаться в своей недавней уверенности, что эта страна недостойна статуса демократической. Вы напрасно сомневаетесь. Поезжайте на Кавказ – и вы поймете, что без оружия и охраны туда ехать небезопасно. Федеральные войска расстреляют вас, как кроликов.
А вы, члены ООН, до сих пор сохраняете за представителями этой дикой страны право вето…
«Вот это хороший тезис для вступительной речи специалистов по идеологии старших братьев, – согласился Магомед-Хаджи, когда самолет с ним на борту стал стучать шасси по посадочной полосе Шереметьево. – Они взяли в плен низовое уголовное звено, не могущее прояснить весь масштаб происходящих явлений. Пусть будет так. Деньги потрачены все равно не напрасно, главное, чтобы картина происходящего в Мирнске укладывалась в рамки обычной схемы преступного сообщества, коих в России бесчисленное множество».
В Москве у Магомеда-Хаджи была группа людей, без колебаний преданных делу. Они тоже не в состоянии постигнуть величие цели. Они не посвящены, это преданные, как домашние животные, люди. Но Магомед-Хаджи каждого из них вытянул из жерновов следственной машины Следственного комитета, когда они в этом нуждались. И сейчас они должны вспомнить, каких сил Магомеду-Хаджи это стоило.
В Гороховском переулке случился переполох. Устроил его не Урицкий со своей ЧК, а молодой парень лет тридцати на вид, на ходу выпрыгнувший из троллейбуса, следующего сорок пятым маршрутом.
За парнем выскочил другой, и оба они помчались по переулку, сбивая в сторону пешеходов встречных и попутных. При этом ни у кого не закрадывались сомнения относительно того, что один убегает, а второй изо всех сил старается его настичь.
В районе следующей остановки второй парень уже почти догнал беглеца, но тот вырвал из его цепкой руки рукав толстой кожаной куртки и зарядил еще быстрее. Пробегая мимо стальной урны, он по-футбольному, изящно откинул ее за себя, и упорный преследователь врезался в нее, как регбист в чужой строй.
Прохожие услышали брань и коллегиально изменили свое отношение к происходящему. Сначала им казалось, что полицейский догоняет преступника, и даже пытались оказать преследователю содействие, но после выражения тем своих чувств вслух мнения наблюдателей полярно разделились. Первым понравился финт с урной, и они болели за увеличение расстояния между молодыми людьми, другие жаждали, когда второй догонит первого и набьет ему морду. За что тот будет бить морду первому, никто, конечно, не знал, да и не было это столь важно. Главное, чтобы морду стали бить. Среди постоянно случающихся пожаров, взрывов и захватов заложников москвичам все сильнее хочется прикоснуться к исконно русскому и ощутить себя частью могучей империи. А империи этой без битья морд никогда не существовало.
Уже не осталось никого из тех, кто видел, что эти двое выскочили из сорок пятого троллейбуса. А потому наиболее живучей по-прежнему оставалась версия о хищении сотового телефона и желания этот телефон не отдавать.
На пересечении Гороховского переулка с Басманной улицей, как раз перед входом в храм Никиты Мученика, молодым человеком, выпрыгнувшим из троллейбуса вторым по счету, была предпринята очередная попытка финишного спурта. Он уже почти догнал выдыхающегося в агонии погони беглеца, но тот на ходу вырвал из рук крестящейся на купола бабушки пакет с пластмассовой бутылью святой воды и с разворота врезал ею надоедливому погонщику в голову.
Бабушка дико закричала, второй парень изменил направление, его занесло, и он со всего маху влетел в сидящий перед храмом, как воробьи на проводе, строй попрошаек. Еще некоторое время по асфальту звенела, раскатываясь в разные стороны, мелочь. Ее уверенно собирали, вскочив на ноги, безногие и слепые калеки. И, когда строй, наконец, вновь принял привычный вид, безногие снова спрятали ноги, а слепые уставились в небо, из кустов из-за их спин, сдирая с одежды паутину и отряхивая пыль, появился тот самый, сквернослов.
Проводив глазами с каждой секундой уменьшающуюся в размерах спину преследуемого, он вытянул из кармана пачку «Мальборо» и, задыхаясь в рваном дыхании, уселся рядом с убогими.
Убогие тут же захотели курить. Отказывать им в этом перед церковью парень не решился и стал выдавать по одной, с каждым разом замедляя движения.
Наконец, это ему надоело, и он с размаху бросил пачку на асфальт.
– На, на! Курите на здоровье!.. – вытянул из кармана блестящий сотовый телефон (значит, дело было все-таки не в краже) и выпустил в серое небо струйку белого дыма. – Коростылев? Коростылев? Это Саликов… Ушел, гад.
Ему на голову, по-видимому, сыпался град проклятий, он ждал, пока они закончатся, и его губы дрожали. Наконец, его прорвало:
– У меня семь разбоев нераскрытых, а я за коридорными бегаю!..
Заинтригованные каличи превратились во внимание и склонили головы. Последним, почти к дороге наклонившимся, был убогий, на груди которого висела табличка, призывающая всех бросать ему мелочь для операции на позвоночнике.
– Бегаю по Москве, как кенгуру! – возмущался парень с липкой паутиной в волосах, брызгая слюной в телефон. – Что?.. Да плевать, что она прыгает, а не бегает! Поставили бы ей задачу на такого фигуранта, побежала бы!..
Захлопнув трубку, он с ненавистью посмотрел на сидящего рядом слепого и резко выбросил в сторону его черных круглых очков пальцы.
Слепой такой провокации перед церковью, конечно, не ожидал, поэтому тут же откинулся в сторону. После этого сидящий рядом с ним хромой зачем-то спрятал за спину костыли, а следующий, с проказой, раскатал штанину, обнажающую чудовищную рану. Парень был явно не из тех, кто в Светлое Христово Воскресение и на Покров метает гривенники в чужие кепки.
– Удрал, гад, – сказал он собравшимся.
– Может, помочь? – предложил безногий.
Парень сориентировался в своем местонахождении, развернулся и пошел в сторону остановки.
Следующий инцидент спустя два часа случился на улице знаменитого летчика Талалихина, который, по мнению меньшинства знатоков летного дела, прославился тем, что совершил первый воздушный таран. Вторая часть из указанной категории склоняется к документальной версии и настаивает на том, что летчик Талалихин в свою бытность был не совсем искусным пилотом, а потому столкновение в небе трактует как банальное ДТП (ВТП, в данном случае). Оставшиеся просто утверждают, что этот таран далеко не первый, каким его хотят представить.
Как бы то ни было, именно на этой улице появился, разметывая прочь от себя население Москвы, все тот же молодой человек в кожаной куртке из толстой кожи. Оглядываясь назад и быстро переставляя ноги, он бежал по тротуару, перепрыгивая через сумки граждан на остановке, а за ним мчался, свистя в футбольный свисток, полицейский в форме.
Капитан полиции, держа в одной руке фуражку, во второй держал пистолет и при сложившихся обстоятельствах никак не мог не только прицельно выстрелить, но и даже грохнуть из табельного ПМ в воздух. Все пространство над погоней было перемотано проводами троллейбусной линии, и ставить ГУВД в неудобное положение перед мэрией участковому уполномоченному явно не хотелось.
– Стой! – кричал он, пять минут назад узнав в прохожем разыскиваемое Следственным комитетом лицо. – Стой, стрелять буду!..
Этой фразой он уже примерно с километр пугал не преследуемого, а прохожих. Тот же, к кому это обращалось, после каждого предупреждения искал места полюднее или клочок земли, где небо с проводами.
На пересечении с Брошевским переулком появился он, герой.
Правильно вычислив маршрут движения погони, герой лет сорока на вид встал на пути уходящего от погони человека, широко расставил ноги и раскинул руки. Не было до конца понятно, что он в таком своем положении хотел делать – то ли получить соразмерный его позе орден из рук начальника ГУВД Москвы, то ли напрячься и встретить преступника железным брюшным прессом, да только свидетелем событий у Никиты Мученика два часа назад он не являлся, а потому сам больше нуждался в помощи, нежели был в силах ее оказать.
– Держи его! – срывая от счастья голос, закричал капитан. – Дер!..
