Аркадий Адамов - Черная моль (сборник)
– Скажи, что это за передача?
– Это безобразие, а не передача! – сердито откликнулся тот. – Они так наш радиоузел опробовают. Понимаете, вместо того, чтобы как полагается говорить: один, два, три, четыре и так далее, а потом назад – четыре, три, два, – они тут балаган устроили. Вот я сейчас…
Но Сергей его удержал:
– Погоди. Они уже кончили. Ты мне лучше скажи, у вас есть драмкружок?
– Драмкружок? Нет. У нас есть ШТИМ, – с гордостью ответил мальчик и, улыбнувшись, добавил: – Непонятно? Это сначала никому не понятно.
– Что же это такое? – поинтересовался Сергей.
– ШТИМ – это школьный театр интермедий и миниатюр. Здорово? Театр! В прошлом году у нас ничего не ладилось. Но недавно горком комсомола новую руководительницу прислал. Студентка. Мировая девчонка! То есть она уже, конечно, не девчонка. Но ШТИМ придумала она. Сейчас первую программу готовим.
– Действительно, здорово, – подтвердил Сергей. – А скажи, кто у вас староста кружка?
– Да кружка-то у нас нет. У нас театр. А директор его Игорь Пересветов из десятого «Б» – парень, прямо скажем, дрянь.
Сергей насторожился.
– Постой, постой! Я его, кажется, видел. Такой высокий, худой, белобрысый, да?
– Точно. Это он и есть.
– А почему он дрянь?
– Я с ним в одном классе учусь. Подлец и эгоист.
– Ишь ты!
В это время к ним подошел еще один мальчик.
– Валька, это ты о ком так? – с любопытством спросил он.
– О Пересветове, о ком же еще.
– Так ведь он гениальный артист! – с восхищением произнес паренек.
– Ты бы с этим гением за одной партой посидел. Узнал бы.
– Ну, это я не знаю. Но как он играл тогда в спектакле! Зал стонал от оваций.
– Это он любит, овации, – презрительно заметил Валя.
– Но ведь заслуженно. Признайся, заслуженно?
– Допустим.
– То-то. Он рожден для театра. Второй Качалов, честное комсомольское.
– Ну, это ты, положим, загнул.
– Нисколько. Погоди, он себя еще покажет.
– Пророк…
– А с кем он дружит? – спросил Сергей.
– Да ни с кем он не дружит, – возмущенно ответил Валя. – Очень ему нужна наша дружба. Ну и мы об этом не жалеем. Подумаешь!
– Отталкиваете от себя парня?
– Кто его отталкивает? Я, как член комитета, официально могу заявить: он сам оттолкнулся.
– Он комсомолец?
– Горе он, а не комсомолец.
– Так возьмите его в оборот, втяните в работу. Узнайте, чем он дышит.
– Мы не няньки. Кто с ним дружить согласится? Я член комитета, но не могу же я заставить ребят дружить с ним.
– Но артист-то какой, – улыбнулся Сергей. – Так может всякий талант погибнуть.
– Без поддержки коллектива как пить дать погибнет, – снова вмешался второй паренек.
– Ну, вот ты его и спасай, если можешь. А мне к нему подойти и то противно.
В это время в репродукторе снова что-то зашипело, потом раздался знакомый, все такой же веселый голос:
– После короткого отдыха, дорогие товарищи, я с новыми силами вам заявляю: без алюминия – нам гроб. Как сказала одна знаменитая чеховская героиня: «Так жить нельзя, надо удавиться»!
– Это же Каштанка сказала! – снова вскипел Валя. – Безобразие. Нет, мне надо бежать, они еще черт знает что наговорят.
Сергей снова расхохотался, а мальчик, увлекая за собой товарища, ринулся к лестнице, на бегу крикнув Сергею:
– У нас завтра в семь репетиция! Приходите!
Оставшись один, Сергей перестал смеяться, лицо его стало серьезным. Итак, неизвестный мальчик, кажется, установлен. Это Игорь Пересветов. «Гениальный актер» и «подлец». И никто с ним дружить не хочет. Еще бы! Приятного мало. Конечно, тошно возиться с таким типом, что и говорить. Но комсомольская работа – это же нелегкое дело. Об этом стоит потолковать в райкоме. А пока что надо осторожно, очень осторожно собрать о Пересветове самые подробные сведения.
Сергей вспомнил: в школе сегодня «родительский день» – так ему сказала старушка, дежурившая внизу около вешалки. Надо разыскать класс, где занимается десятый «Б».
Когда Сергей подошел к неплотно прикрытой двери с табличкой «10-й Б», он услышал нестройный гул голосов, а в щелку увидел пожилых мужчин и женщин, со смешной неуклюжестью разместившихся за партами. Учительницы видно не было, Сергей только слышал ее голос, молодой и взволнованный.
Сергей не спеша прошелся по коридору раз, другой, третий, потом снова подошел к двери класса и нетерпеливо прислушался. Нет, и не думают кончать. Теперь говорят об успеваемости. Вдруг Сергей насторожился: учительница назвала фамилию Пересветова. Ее немедленно перебил чей-то женский голос:
– Это неправда! Он очень способный. Но мальчик требует особого подхода, он нервный, впечатлительный!
«Мамаша», – подумал Сергей.
Где-то на лестнице раздались шаги, и Сергей поспешно отошел от двери.
Прошло еще не меньше получаса, прежде чем собрание кончилось и родители стали расходиться. Мимо Сергея прошла высокая, полная дама с чернобуркой на плечах. Расстроенное лицо ее было густо напудрено. «Мадам Пересветова», – усмехаясь, подумал Сергей, провожая даму глазами. Потом он зашел в класс.
Учительница, худенькая женщина в скромном черном платье с белым отложным воротничком и гладко зачесанными назад волосами, держа в руках журнал, что-то терпеливо говорила окружившим ее родителям. Она вопросительно поглядела на Сергея.
– Мне надо поговорить с вами, Зинаида Ивановна.
– Одну минуту. Сейчас освобожусь, – охотно отозвалась та.
Наконец ушли последние родители. Учительница жестом пригласила Сергея сесть за одну из парт и сама опустилась рядом.
– Слушаю вас.
– Я из райкома комсомола, – начал Сергей. – Знакомлюсь с работой драмкружковцев. Хочу узнать, кто из учеников вашего класса там работает, не мешает ли это их учебе. Вот я случайно услыхал здесь разговор об Игоре Пересветове. Он, кажется, староста там?
– Староста, – кивнула Зинаида Ивановна и устало добавила: – Трудный мальчик.
– Чем же?
– Родителями. Да, не удивляйтесь, вся трудность в родителях. Отец у него крупный архитектор, человек заносчивый, нетерпимый. Вот вы мать слышали, а послушали бы его. Он даже при сыне спорит со мной, выгораживает его, говорит пренебрежительно. Кажется, интеллигентный человек, а такта и чуткости – ну, ни на грош.
– Да. Тяжело вам с такими, – искренне посочувствовал Сергей. – Ну, а как сам Игорь ведет себя в школе?
– Его не любят. Он заносчив, скрытен, жаден.
– А как учится?
– Неважно. Много троек. Но он уверен, что в институт его папа устроит. Даже хвастает этим.
– Почему же его старостой драмкружка выбрали? То есть извините, – Сергей улыбнулся, – директором театра.
Зинаида Ивановна устало и серьезно ответила:
– Это очень удачная идея, с театром. Прекрасная форма внеклассной работы. Да, так старостой? Только потому, что так посоветовала их руководительница. Ее мальчики очень уважают. Славная девушка. Почему-то уверена, что Игорь талантливый актер. Правда, он умеет хорошо притворяться.
– А где Игорь живет, как зовут его родителей? Признаться, он меня заинтересовал.
– Отца зовут Всеволод Андреевич, а мать – Роза Ивановна. Живут они… одну минуту…
Зинаида Ивановна раскрыла последнюю страницу классного журнала и прочитала адрес и телефон.
– Живет на Песчаной, а учится здесь? – удивился Сергей.
– Они туда прошлой зимой переехали. Ну и решили, чтобы мальчик десятый класс кончил в этой школе. Он на отцовской машине в школу приезжает.
Адрес был знаком Сергею. Он сейчас же вспомнил: в этом доме живет Антон Захарович Шубинский.
Они еще поговорили о других членах кружка, и Сергей стал прощаться.
– Хорошо, что вы зашли. Почаще бы, – сказала Зинаида Ивановна. – Нам одним очень трудно, времени не хватает. Уж директор и так чуть не сама все планы работ для комитета составляет. Мы присутствуем на всех собраниях комсомольских групп. Комсомольцы у нас все-таки еще дети. Приходится следить буквально за каждым их шагом.
– Так, по-моему, тоже нельзя, – не утерпел и возразил Сергей. – Девятый, десятый класс – разве это дети?
– И, однако, все подсказывать приходится, – с легкой ноткой раздражения ответила Зинаида Ивановна. – Ни одного серьезного вопроса сами решить не могут.
– Не приучили, вот и не могут.
– Ну, знаете. Тут вину надо делить, по крайней мере, пополам – вам и нам. Райком комсомола совсем нас забыл. В прошлом году оттуда приходили всего один раз и то лишь на отчетно-выборное собрание. Да и звонят только, если плохо с уплатой членских взносов или кто-нибудь не снялся с учета. И кому звонят? Конечно, директору. Долго это будет продолжаться, я вас спрашиваю?
– Нет, – энергично ответил Сергей. – Теперь они… то есть мы вас не забудем.
«Опять ввязался в спор, – с досадой подумал он. – Что у меня за характер? А впрочем… я это секретарю тоже, черт возьми, выложу. В самом деле, она же права».
