Татьяна Светлова - Место смерти изменить нельзя
— Вот как? — неприязненно спросил Максим.
— Ты разве не заметил?
Максим лишь пожал плечами, не ответив.
— А почему ты спрашиваешь? — поинтересовался Вадим.
— Думаю, имею ли я право тебе рассказать то, что мне вчера сказала Соня.
— О том, что Пьер за ней следил? Меня это не удивляет. Она в ресторане была с Жераром?
— Это тебе Реми сказал?
— Реми хранит чужие секреты. Что, в точку попал?
— Попал.
— Я просто догадался. Соня мне говорила как-то о ее отношениях с Жераром. И тебе, стало быть, Соня призналась?
— Да. Только мне она сказала, что никаких отношений у нее с Жераром нет и она просто принимает его ухаживания, — с излишней напористостью проговорил Максим.
Вадим еле заметно усмехнулся:
— Так оно и есть. — И, помолчав, добавил:
— Она ребенок, понимаешь?
Такой Питер Пен женского рода, уцепившийся изо всех сил за детство. И играет в детские игры, но не в пиратов и не в дочки-матери, а в «роковую женщину», принимающую дань от разбитых сердец. С кокетством, но с холодным носом, без драм и без потрясений. Пьер, бедолага, этого не понимает и ревнует ее смертельно.
— Соня находит, что ее муж не способен на ревность, — заметил Максим, желая услышать комментарий Вадима.
— О, он это просто от нее удачно скрывает.
— Видимо, — излишне сдержанно ответил Максим.
— Похоже, что для тебя его ревность тоже является секретом? Меж тем это достаточно заметно. Если иногда смотреть и на Пьера…
Максим покраснел и стал молча перебирать исписанные листы на столе.
— Соня тоже не понимает своего мужа, только и всего. Это безнадежный случай, этот супружеский союз, — продолжал Вадим, отводя с улыбкой глаза от пылающего Максима. — Безнадежный, но крепкий, — добавил он. — Пьер — подходящая оправа для такой драгоценной штучки, как Соня…
— Ты зачем мне это говоришь? — сухо осведомился Максим.
— Просто так, — невозмутимо ответил Вадим. — Разговор зашел. А что, не надо было? — с еле заметной иронией спросил он.
Максим хмуро протянул стопку страниц Вадиму:
— На, читай вот отсюда!
" — …Наташа, Наташенька, — шептал Дмитрий Ильич, гладя остриженные после тифа волосы жены. — Все хорошо, не волнуйся, все будет хорошо… Меня большевики оставили в пароходстве работать, в прежней должности… Зарплата у меня теперь меньше, зато паек дали… Им нужны квалифицированные специалисты.
Государству, даже рабоче-крестьянскому, всегда нужны специалисты… Все оказалось не так уж страшно, знаешь…"
Глава 14
Объездив нескольких коллекционеров по списку Пьера, Реми понял, что действует не правильно. Все знали об антикварном туалетном столике Арно, но никто не имел понятия о попытке его украсть год назад.
До обеденного перерыва, в который у Реми было назначено свидание с Мадлен в кафе недалеко от парка Монсо — она работала поблизости в одном рекламном агентстве, — оставался еще час, и Реми решил использовать его более продуктивно. Он набрал номер одного своего собрата по профессии, с которым они иногда сотрудничали.
Тот, к счастью, оказался на месте.
— Дидье? Салют, Реми. Мне нужна консультация. Ты вел недавно дело с антикварами, так что я тебя теперь держу за специалиста.
— Что нужно, говори.
— Существует антикварная вещица, туалетный столик, дорогой. Год назад его пытались украсть. На месте застукали грузчика, который испарился без следа.
Мне нужно понять, кто его мог нанять.
— Записывай адрес: набережная Лувра, шестнадцать. Месье Фредерик Жантий, владелец антикварного магазина. Скажи, что от меня. Он мне кое-чем обязан… Даст тебе консультацию.
— Это очень мило с твоей стороны. Я в долгу.
— На этот счет не беспокойся, я его тебе не забуду.
— У тебя как дела-то, я даже не спросил!
— Как и у тебя, я надеюсь: по горло.
— Да уж, верно замечено. Я тут в полном дерьме со своим антиквариатом…
Месье Жантий был низенький, опрятненький, пожилой мужчина в очках, с остатками седых волос вокруг загорелой лысины и сладким улыбчивым лицом. Реми долго следовал за ним по лабиринтам среди старой мебели, пахнущей чужими жизнями, уже законченными; мимо стеклянных витрин, уставленных оббитой и не раз склеенной посудой, с темными щербинами и стертой позолотой; мимо прилавков с ювелирными украшениями, подслеповато глядевшими на покупателей пустыми глазницами пазов, похожих на паучьи лапки, некогда державших потерянные ныне жемчуга и бриллиантики, обвивавшие прелестные шейки и запястья ушедших в небытие красавиц.
"Что за чудные люди покупают все это! — думал Реми, пробираясь через мебельные заставы. — И охота им тащить к себе в дом весь этот тлен и прах?
Ладно бы еще по наследству досталось, но платить за него бешеные деньги? Не понимаю. Мне заплати — и то подумаю, прежде чем у себя дома поставить эти кладбищенские призраки…"
Реми добрался наконец до двери, которую уже распахнул услужливый хозяин, и вошел в небольшой, дорого убранный кабинет. Не переставая сладко улыбаться, антиквар усадил Реми в старинное кресло (Реми не взялся бы определить, к какому стилю и к какой эпохе его отнести; для него все вещи делились — на современные, старые и старинные), предложил ему напитки, достал их откуда-то из стенки, разлил по хрустальным стаканам и забрался наконец за громадный старинный письменный стол, из-за которого был едва виден.
— Не подумайте, что я от вас что-то скрываю, месье Деллье, — говорил он, выглядывая из-за стола и потягивая свой коньячок. — Ваша рекомендация, так сказать, служит ключом ко всем замкам моих секретов. Я наслышан об этом, так сказать, «русском наследстве», хотя самолично его никогда не видел. Но — поверьте мне! — моего слуха никогда не касались разговоры о желании его продать или приобрести, так сказать.
— То есть украсть? — уточнил Реми.
— Боже упаси, нет! Так у нас не выражаются.
— А как у вас выражаются?
— Я же вам сказал «продать или приобрести». — Улыбка не сходила с лица Фредерика Жантия. — Если бы кто-то решил его украсть, мне бы об этом не стали докладывать. До меня могла дойти информация, допустим, в виде того, что его желают продать. Или, допустим, что кто-то знает, что он будет в продаже и желает приобрести. Но такой информации до меня не доходило. И никто из моих коллег меня также об этом не информировал.
— Кто-нибудь из самих антикваров мог заказать кражу?
— Что вы! Это абсолютно невозможно. На этом можно только погореть!
— А купить краденое?
— Это дело совести каждого, так сказать.
— То есть такое не исключено?
— В данном случае — нас ведь интересует данный случай, не правда ли? — в данном случае я не думаю, что кто-нибудь из моих собратьев пошел бы на подобный риск. Всем довольно хорошо известно, откуда вещь, кто ее владелец, и никто бы не осмелился выставить ее у себя в магазине.
— А если не выставлять? Если заранее известен покупатель?
— Тогда и антиквар не нужен. Зачем им посредник? Такие вещи делаются напрямую: есть продавец — есть покупатель, из рук в руки, — сиял по-прежнему антиквар.
— Продавец и покупатель могли не знать друг друга. Допустим, они из осторожности действовали инкогнито, через антиквара. Но сделка могла пройти неофициально, без регистрации в магазине. А?
— Чисто теоретически, так сказать, я не исключаю такой возможности, — покивал антиквар. — Но только теоретически. Практически это нереально. Какой покупатель посмеет поставить у себя дома краденый столик? Эта мебелишка слишком знаменита… А наши клиенты — уважаемые люди, солидные, знакомые между собой по большей части… Кто ж посмеет?
— А если в другой город, например?
— Вы забываете, что сообщение о краже было бы опубликовано в газетах…
Месье Дор — человек известный, на виду. Полиция бы расстаралась… Я не вижу человека, который отважился бы на подобный шаг, так сказать.
— За границу?
— Трудно. Трудно вывезти без надлежащих бумаг. Кроме того, за границу обычно вывозят ювелирные изделия, картины, небольшие скульптуры — словом, дорогое и компактное. В одной маленькой картине или ювелирной безделушке можно вывезти три, а то и тридцать таких столиков по цене. Понимаете?
— А на аукцион его могли бы выставить?
— Краденый? Абсолютно невозможно. Там контроль еще строже, чем в магазинах. Я, разумеется, имею в виду приличные аукционные заведения. Но такую вещицу и не могли бы поставить на торги где попало. На мелких провинциальных аукционишках нет покупателей, которые могут дать достойную цену.
— Вы меня ставите в тупик, «так сказать», — улыбался в ответ Реми.
Месье Жантий покивал ему с радостной улыбкой из-за стола, как китайский болванчик.
— Я был бы рад вам помочь, но увы…
Реми встал, и антиквар выкарабкался из-за своего блиндажа.
— Что, вы думаете, исчезновение месье Арно Дор связано с этим столиком? — спросил на пороге своего кабинета Жантий.
