Михаил Черненок - Брызги шампанского
– О себе я рассказал все честно, а о Куделькине плести лапти не буду, – упрямо сказал Андрей.
– Ну, что ж… Принуждать допрашиваемых к даче показаний не в моих правилах. Оставим Куделькина в покое и вернемся лично к вам… – Бирюков помолчал. – Вы, наверное, слышали о так называемых заказных убийствах?
Андрей усмехнулся:
– Нынче о них не слышат только глухие.
– Так вот, Андрюша, у нас есть достоверные сведения, что за устранение Падунского Семен Максимович заплатил киллеру двадцать миллионов.
– Неужели правда?! – удивился Андрей. – Чем Падунский помешал Семену Максимовичу?
– Инициатор этого убийства – Володя Гусянов, а яблоком раздора явилась Лиза.
– Серьезно?..
– К сожалению, да, – хмуро сказал Бирюков. – На Падунском Гусяновы не успокоились. В прошлую пятницу Володя взял у отца еще двадцать миллионов. По нашим предположениям, они хотели устранить либо вас, либо Куделькина…
– Это уж вообще какая-то несуразица… – с еще большим удивлением проговорил Андрей и задумался. – Нет, меня убивать у Володьки не было резона. Он знал, если со мной что-то случится, то Лизу ему не видать как собственных ушей. А в отношении нее, насколько я понял, Вовик не терял надежды до последнего дня.
– Но Куделькину в последний вечер, по вашим словам, он пригрозил…
– Да, Володька сказал Богдану: «Пожалеешь»… Однако Богдан с ним, насколько мне известно, никаких дел не имел. Неужели Семен Максимович хотел расправиться с Куделькиным ради того, чтобы стать в Раздольном единственным хозяином, каким раньше был?.. Ну, Капелька…
– Поэтому и приходится выяснять их взаимоотношения, – сказал Бирюков.
Андрей опустил голову:
– К сожалению, ничем помочь вам не могу.
– Не из-за Упадышева ли с Замотаевым сыр-бор разгорелся?
– Да что вы…
– Это исключено?
– Конечно. Закадычные друзья могли стать лишь поводом для разборки, а причина, по-моему, в неимоверном властолюбии Семена Максимовича.
– Вам он претензий не предъявляя?
– За что? Ханыга меня надул на половину стоимости новых «Жигулей», да еще и какие-то претензии бы имел. Это я на него хотел в суд подать, но Богдан отсоветовал.
– Почему?
– Сказал: «Не связывайся с Капелькой. У него и в милиции, и в суде друзья. Тебя же и обвинят. Придется еще судебные издержки платить». Поразмышлял я так да сяк и отказался от судебной волокиты.
– Семену Максимовичу не говорили, что хотите обратиться в суд?
– Никому вообще об этом не говорил. Только с Куделькиным посоветовался. Откровенно признаться, первый раз в такой сложный переплет попал.
– С Гусяновым?
– И с Гусяновым, у которого правды никогда не сыщешь, и на допросе впервые. Чувствую себя, как без вины виноватый. Лишнего слова сказать боюсь.
– Лишнее мы отсеем. Нам истина нужна.
– Если бы я знал истину, честное слово, не утаил бы.
– Ну что ж, и на том спасибо, – сказал Бирюков и повернулся к следователю. – У тебя вопросы к Андрею есть?
Лимакин вздохнул:
– У меня вопрос один: кто застрелил Владимира Гусянова?
– Не знаю, – торопливо ответил Андрей.
– С Куделькиным на эту тему не говорили?
– Говорили, но Богдан тоже не знает.
– Может, он свои «знания» утаивает от вас?
– Раньше у него не было тайн от меня.
Лимакин посмотрел на Бирюкова:
– Вопрос исчерпан. Пойдем мы с Андреем в мой кабинет писать протокол.
– Идите, – сказал Антон.
Оставшись один, Бирюков задумался над версией, наметки которой возникли у него еще при выезде на место происшествия. Суть ее заключалась в том, что фермер Куделькин, опасаясь за сохранность заготовленного на лугах сена, по логике заботливого хозяина не мог оставить свои стога в ночь без пристального надзора. Тем более он должен был насторожиться и усилить бдительность после угрозы Владимира Гусянова, способного в нетрезвом состоянии на непредсказуемые поступки. Исходя из этих соображений, не верилось в то, что Богдан уехал в Новосибирск, не поручив охрану стогов кому-то из надежных людей. Ссылка на старика Ванина казалась неубедительной. В азарте первой утиной зорьки, когда встревоженные выстрелами утки стаями носятся над озерами, такому заядлому охотнику, как Егор Захарович, было совсем не до чужих забот.
Глава XXI
Размышления Бирюкова прервал вошедший в кабинет и доложивший о своем прибытии Слава Голубев.
– Куделькина привез? – спросил Антон.
– Так точно. Богдан Афанасьевич в приемной.
– Как он себя чувствует?
– Как ни в чем не бывало.
– Нового ничего не рассказал?
– Никак нет.
– Значит, Слава, сделаем так… Ты пока побудь в компании Лимакина и Андрея Удалого, а я тем временем побеседую с Куделькиным по душам, без протокола.
– Понял. Можно приглашать к тебе Богдана?
– Приглашай.
Куделькин вошел в прокурорский кабинет без тени смущения. Поздоровавшись, он по предложению Бирюкова сел у приставного столика, где обычно садился судмедэксперт Медников, и выжидательно замер.
– Извините, что пришлось срочно оторвать вас от жатвы, – сказал Бирюков. – Надеюсь, понимаете, сделано это не из-за пустяка.
– Конечно, понимаю, – спокойно ответил фермер. – Но все свои соображения о Гусяновых я уже высказал сотруднику уголовного розыска и добавить к тому мне совершенно нечего.
– В таком случае сообщаю вам дополнительную информацию для размышления. Вчера в Кузнецке арестован Семен Максимович Гусянов…
– За что? – недоверчиво спросил Куделькин.
– За организацию убийства мужа Лизы Удалой.
На лице фермера появилось недоумение, быстро сменившееся ироничной усмешкой:
– Освобождал от брачных уз невесту своему великовозрастному олуху?
– Освободить-то освободил, однако невеста оказалась с характером и на шею новоявленному жениху не бросилась. Чтобы поставить Лизу в материальную зависимость, пришлось Гусяновым откупить у вас шашлычную.
Куделькин вздохнул:
– С шашлычной я сам переборщил. Надо было сделать ее поскромнее. Тогда бы обошелся без кредита и в кабалу к Семену Максимовичу не попал.
– У вас очень сложные отношения с ним были?
– Я старался вообще никаких отношений с господами Гусяновыми не поддерживать. Ни с отцом, ни с сыном.
– Видимо, чего-то опасались?
– Точнее сказать, понимал, что с такими людьми честные дела невозможны, а хитрить и заигрывать с ними считал ниже своего достоинства.
– Это сильно раздражало Гусяновых?
– Возможно, и раздражало, но Семен Максимович виду не показывал.
– А Володя?..
– Тот по своей природной дурости иногда взбрыкивал.
– Каким образом?
Куделькин замялся:
– На серьезные пакости у него ума не хватало. Так, по мелочам шкодил.
– Например?..
– Примеры настолько неприятные, что и вспоминать их не хочется.
– В прошлом году не он стог вашего сена спалил?
– Подозрение падало на него. Охотники видели, как от загоревшегося стога умчался его джип. По справке ГАИ, такой марки автомобиля в нашем районе, кроме Гусяновых, тогда ни у кого не было. Я официально заявил об этом в милицию, но оказалось, что наши доблестные правоохранительные органы работают по замшелому принципу: не пойман – не вор. Пришлось мне утереться да сопеть в тряпочку.
– Исходя из своего горького опыта, вы и Андрею Удалому отсоветовали судиться с Гусяновым?.
– Судиться с Семеном Максимовичем все равно, что плевать против ветра. Он даже при крутой партийной власти выходил сухим из воды. Теперь же, когда все спорные вопросы решает чистоган, смешно надеяться на наше сиротское правосудие, у которого не хватает денег даже на канцелярские скрепки.
– И все-таки суд есть суд.
– А судьи кто?.. – краем глаза посмотрев на часы, иронично спросил Куделькин.
Бирюков, перехватив его взгляд, сказал:
– Богдан Афанасьевич, продолжительность нашего разговора полностью зависит от вашей искренности. Поэтому, если торопитесь, давайте говорить начистоту.
Куделькин усмехнулся:
– Я вполне искренне заявляю, что не верю никаким судам. Формулу российского правосудия вывел в своих баснях еще дедушка Крылов: у сильного всегда бессильный виноват.
– Формула не бесспорная и заслуживает серьезной дискуссии, – Бирюков миролюбиво посмотрел на фермера. – Однако вы своим твердым убеждением в ее непогрешимости разъяснили мне многое в поведении дуэлянта, стрелявшегося с Владимиром Гусяновым.
– Кажется, хотите сказать, что Гусянова застрелил я?.. – то ли с недоумением, то ли растерянно спросил Куделькин.
– В несправедливости суда убеждены не только вы, – уклончиво ответил Антон.
– Как это понимать?
– Довольно просто. Проведенное нами расследование и экспертиза показывают, что застреливший Гусянова не превысил меры самообороны и, если бы он не отрицал справедливость судебного разбирательства, то не скрылся бы тайком с места происшествия. Закон на его стороне.
