А. Шантарский - Не верь
— Проспал?
— Негоже в первый трудовой день валяться в кровати до обеда, — долетел до него шутливый голос Леночки. Так как он ее не видел, а только слышал — сложновато было разобраться: во сне ли это происходит или наяву. Но повторное ощущение влаги на лице утвердило его в мысли, что он не спит. Хоть и медленно и не без помощи со стороны, но глаза раскрылись. Их разжала пальцами все та же строгая руководительница.
— Принеси, пожалуйста, полотенце, а то умылся, а вытереться нечем, — смотрели на нее два неподвижных зрачка. Еще одна такая ночь — и он бы поверил, что спать можно и с открытыми глазами.
Продав дорогой импортный набор инструментов для автомобиля, который оказался в багажнике «Волги», предприниматели размножили на ксероксе плоды ночного труда. Затем плотно пообедали в кафе и принялись осваивать четвертый микрорайон, расположенный на южной окраине города. Обходили многоэтажные дома и стучали во все квартиры, раздавая рекламу сенола и анкеты. Причем действовали продуманно и продуктивно: Лена раздавала и предупреждала людей, что через несколько минут к ним зайдет за анкетами другой сотрудник их фирмы, а Виталик уже собирал результаты с интервалом в пятнадцать минут.
Трехдневный поход на густонаселенную часть Семеновска не прошел даром. Результат превзошел все ожидания. Редко кто отказывался от чудодейственного лекарства, простого в применении и дешевого. Они завалили рабочий стол квартиры грудой анкет — две с половиной тысячи заказов.
— И что теперь? — спросил парень, сортируя заказы по адресам.
— Осталось съездить в близлежащее село, привезти оттуда сено, солому и приготовить лекарство.
— Можно было предложить два вида: сено — сенол, солома — соломон, — и закатился от хохота над собственной шуткой. Впрочем, и девушке она пришлась по душе. Они занялись делом, которое сами придумали. И пусть это чистой воды афера, пусть они на нелегальном положении, но это так сплотило и увлекло их, что они порой забывали обо всем на свете.
Сказать, что соседи глазели на молодых людей, таскающих охапки сена и соломы на пятый этаж, с любопытством — значит ничего не сказать.
— Вы корову в квартире завели? — не сдержалась от вопроса одна из подъездных старушек, и, казалось, в ожидании ответа уши у нее вытянулись.
— У моего брата на ватные матрасы и перины аллергия, — нашлась Смуглова.
— Спать на соломе? — не поверила бабушка. — Оригинально. Никогда и нигде подобного не слышала.
— Раньше люди на сеновале спали.
— Так то в деревне.
— А в городе мы теперь от синтетики должны сыпью покрываться? — пришел на помощь соратнице парень. Озадачили они не первой молодости собеседницу, встретившуюся на лестничной площадке. Она еще долго не двигалась ни наверх, ни вниз, переваривая услышанное.
В квартире заезжих коммерсантов на полную мощь жужжали две кофемолки, перемалывая сырье. Одну они приобрели сами, вторую позаимствовали у хозяйки на кухне. И неделя упорного труда даром не пропала — три с половиной ведра светло-желтого и бледно-зеленого порошка ждали своей дальнейшей участи. Парень провел эксперимент с завариванием.
— От сена еще исходит запах полей, но чай горьковатый на вкус, — делился он с напарницей результатами анализа. — А от соломы ни запаха, ни вкуса. С таким же успехом можно употреблять простую кипяченую воду.
— Что ж, — задумчиво отозвалась главный рационализатор, — придется смешивать. Но необходимо еще решить с добавлениями. Нельзя использовать растворимый кофе по двум причинам: он явно перебьет вкус препарата и разорит молодое предприятие.
— Про его стоимость мы действительно не подумали, — согласился собеседник. — Даже если смешивать одни к трем, и то… — попытался мысленно подсчитать расходы.
— …в трубу вылетим, — закончила за него девушка. — Да и не имеем возможности делать крупные капиталовложения.
— Предлагаю оставить порошок в первозданном виде, но изменить инструкцию: употреблять утром и вечером по столовой ложке, запивать молоком.
— Почему молоком?
— Потому что наш препарат в немолотом виде с удовольствием употребляют коровы. К тому же если лекарство пользы не принесет — молоко по утрам кого-нибудь да вылечит, — пояснил Виталик.
Так они и сделали. Затем Виталик с помощью утюга изготавливал из полиэтиленовой ленты пакетики, а Смуглова засыпала в них порошок и вкладывала инструкции.
В конце концов наступило время обзванивать заказчиков. Никто не отказывался, составлялись длинные списки с указанием точной даты и времени. Шумилин развозил изготовленное с таким трудом лекарственное средство и собирал деньги, а Лена вела учет и подготавливала новые списки. Время от времени они пополняли запасы сырья. Любопытные старушки лишь покачивали головами, но глупых вопросов больше не задавали. Сложилось мнение, что соломы и сена в квартиру занесли значительно больше, чем требуется на матрас. Но раз носят, значит нужно.
— Может, они едят сухую траву и солому, но стыдятся в этом признаться? У современной молодежи теперь свои причуды, — поделилась своим мнением та соседка, которая встречалась с коммерсантами в подъезде.
А у предпринимателей появились деньги, и доходы росли с поразительной скоростью. Некоторые потребители уже утверждали, что сенол помогает, и готовы были приобрести препарат повторно, но точного адреса фирмы им не оставляли.
— Люди такие доверчивые и наивные, — сказал как-то Шумилин, — меня это даже забавляет. Хочешь, возьму с собой разносить лекарство? Обхохочешься.
На следующий день они отправились вдвоем.
Они позвонили, и дверь открыла худая, сгорбленная, пожилая женщина с болезненным цветом лица. Лена точно помнила, что в анкете указан возраст — сорок пять лет, а ей на вид не дашь меньше шестидесяти. У рта она держала носовой платочек и постоянно в него кашляла. Разносчикам лекарства очень обрадовалась.
— Вы проходите, молодые люди, — пригласила их в комнату.
— Мы на минутку.
— Нет, нет, — и слушать не стала хозяйка. — Мне бы хотелось поподробнее услышать о лечебных свойствах препарата. — В чисто прибранной и небогато обставленной комнате пахло лекарствами. — Одна живу, но сын навещает каждый вечер. — Чувствовалось, что больной было просто необходимо перед кем-то высказаться. — Я подозреваю, что у меня рак легких, но врачи и сын скрывают. — Дышала она тяжело, с надрывом и передвигалась уже с трудом. Ее подозрения казались правдоподобными. Гости притихли и сидели на предложенных деревянных стульях с виноватым видом. Они шли посмеяться над доверчивостью и наивностью людей, но перед этой больной женщиной испытывали стыд.
— Мы только дилеры и знаем не больше того, что написано в инструкции, — с трудом выдавил из себя Виталик. В горле что-то застряло и мешало. — По-моему, от рака сенол не помогает, вам нужно другое средство.
— Все равно попробую. Терять-то мне нечего.
Хозяйка выдвинула ящик старенького секретера и долго в нем копошилась, наконец повернулась и вымученно улыбнулась. В руках она держала деньги мелкими купюрами. Похоже, еле набрала необходимую сумму.
— Что вы, мы не возьмем с вас денег, — запротестовала Смуглова, как бы отмахиваясь руками.
— Вы же не благотворительное общество.
— Мы нормальные люди и тоже способны к состраданию, — вставил Виталик. Он посчитал, что не должен лишать женщину самого главного — надежды и выложил на стол вместо одного два пакетика с липовым лекарством. — Извините, пора. — Хозяйка, провожая их к выходу, не переставала благодарить и желать здоровья, счастья, успехов. Но каждая ее реплика только сильнее ранила души гостей.
С удовольствием они вдохнули холодный уличный воздух. Продолжать разносить лекарство желание пропало, и они поехали домой.
— Не кори себя, — первым нарушил молчание парень. — Так уж устроена жизнь: добро и зло, подлость и благородство, смешное и грустное — всегда рядом. Раз на нас подействовало, — он не уточнил, что именно, но не сомневался, что Лена понимает, — значит, не зачерствели души, не потеряли окончательно совесть. Что касается больной раком женщины… Возможно, наш обман окажет на нее благотворное действие и продлит, пусть ненадолго, жизнь. Врачи ведь и сын ее обманывают и поступают так, руководствуясь благородными целями. Но она уже им не верит. А нам поверила, последние крохи готова была отдать. Я видел, как загорелась надежда в ее глазах, а это последнее, что удерживает ее на ногах.
— Все равно мне не хочется больше этим заниматься.
— И нужды нет, — поддержал Шумилин. — На безбедную зимовку заработали, а там что-нибудь придумаем.
— И долго будет продолжаться наше нелегальное положение? — Она не капризничала, но хотела почувствовать рядом надежное и крепкое плечо напарника, поэтому непроизвольно разговаривала тоном ребенка.
