Дэнни Кинг - Дневник грабителя
— А который сейчас час, Бекс?
— Который час? Десять минут первого, скотина! Я, черт подери, ждал тебя на той остановке целых полчаса! Насквозь промок, замерз как собака!
— Вы что, знакомы? — спрашивает Белинда.
— Да, это мой друг Бекс. Бекс, это Белинда. Белинда, это Бекс.
— Полчаса, я тебе говорю! И до сих пор торчал бы там, если бы не решил сюда приехать! Придурок!
— Он стянул с меня одеяло и пялился на мою грудь! — заявляет Белинда.
— Целых полчаса! — повторяю я.
— Олли?
— А от остановки мне пришлось тащиться до твоего треклятого дома пешком! На улице дождь. Ты только взгляни на меня.
— Олли! — продолжает встревать в разговор Белинда. — Олли?
— Что?
— Он глазел на мою грудь, — разъяренно повторяет она.
Олли смотрит на меня, потом опять на нее.
— И? Что, по-твоему, я должен сделать?
— Что ты должен сделать? Какой-то извращенец пялится на меня, когда я сплю… В твоей кровати… Рядом с тобой… А у тебя не возникает и малейшего желания с ним разобраться?
Пока Олли напрягает мозги, чтобы придумать, каким образом со мной разобраться, я закуриваю и протягиваю сигареты и ему. Он берет одну, тоже засовывает ее в рот и смотрит на меня:
— Ну и? Что скажешь?
— Мне понравилось, — говорю я чисто из вежливости и нежелания оскорблять чувства бедной девчонки, хотя на самом деле я видывал сиськи и покрасивее. — Вставай и быстрее одевайся, Олли. Нам давно пора приниматься за дела.
— Олли! — зовет Белинда, но Олли даже не смотрит на нее. Я вижу по его скотским глазам, что он загорелся идеей отговорить меня грабить сегодня тот дом.
— Послушай, Бекс, может, отложим дела на завтра, а? У меня сейчас совсем не тот настрой.
— Завтра они возвращаются из отпуска, кретин, мы должны сделать все сегодня, — говорю я, стягивая с себя мокрые одежды. — У тебя найдется для меня футболка и джинсы?
— Угу. Вон там, в нижнем ящике.
— Олли? — опять зовет Белинда. — А куда вы собираетесь?
— Никуда.
— Как бы не так! — говорю я. — Быстрее вставай, что-нибудь на себя напяливай и пойдем!
— Олли? — Эта пташка начинает серьезно действовать мне на нервы. — Олли? Олли? Олли?
Если Олли ничего ей не отвечает, она просто еще раз повторяет его имя.
— Бекс, дружище! На улице черт знает что творится.
— Об этом благодаря тебе, болван, я прекрасно знаю. По твоей милости я надышался свежим воздухом досыта, — говорю я, надевая одну из его футболок с какой-то идиотской надписью. — Фу! Ты стирал эту хреновину?
— Когда? — спрашивает он.
— Когда-когда! Когда-нибудь в последнее время, — ворчу я, натягивая на себя джинсы — настолько же грязные, как и те, что валяются на дне моей корзины с нестиранным бельем.
— Стирал, — отвечает Олли, тем самым в который раз убеждая меня, что он не только грязнуля, но еще и неисправимый врун.
— Пошевеливайся, Олли. Поднимай свою жирную задницу и одевайся, — говорю я.
— Бекс, послушай, я ведь с девушкой. Заниматься делами мне жуть как неохота.
— А что у вас за дела? — спрашивает Белинда.
Я швыряю Олли джинсы и свитер.
— Олли? — опять заводится девчонка. — Олли?
— ЧТО? — наконец отвечает Олли.
— А куда вы собираетесь?
— На дело, — говорю я.
— Вы что, занимаетесь грабежом?
— Послушай, это называется совсем по-другому. Бекс, трепло ты эдакое, что с тобой сегодня?
— А что я такого сказал? — спрашиваю я.
— Олли? Я хочу обо всем знать. Чем именно вы занимаетесь?
— Ничем, — бормочет Олли, явно не зная, что говорить. — Ничем я не занимаюсь. Не слушай ты этого балабола, он просто…
— Олли? — на сей раз его зову я. — Ты собираешься одеваться, твою мать?
— Нет.
— А можно и мне пойти с вами? — спрашивает Белинда.
— Что? — произношу я.
— Можно и мне пойти с вами на дело?
— Белинда? — восклицает Олли.
Но в глазах Белинды уже пляшут чертята.
— Можно?
— А почему бы и нет? — говорю я. — Олли пусть продолжает валяться в кровати, а мы справимся с работой и вдвоем. Собирайся.
— Белинда? — повторяет Олли.
— Ну же, Олли! Пожалуйста! Вставай! — отвечает Белинда с энтузиазмом, что явно не нравится Олли.
Кретин хотел во что бы то ни стало увильнуть сегодня от работы, думал использовать свою подружку в качестве главного предлога, а она вдруг загорелась идеей обязательно сходить на дело, и Олли оказался в положении припертого к стенке.
— Ну ладно, уломали, — говорит он, и Белинда издает ликующий возглас.
— Э… Не возражаешь, если…
Она смотрит на меня, потом многозначительно кивает на дверь.
— Что?
— Мне нужно одеться.
— А, вон ты о чем. Не беспокойся, я все, что у тебя есть, видел сотню раз.
Олли уже встал и надевает джинсы, а нашего разговора как будто не слышит. Ему наплевать, буду я смотреть, как его пташка одевается, или нет.
— Тем более выйди, — говорит Белинда. — Ничего нового ты, естественно, не увидишь.
— Да брось ты эти глупости! Если мы собираемся вместе идти на дело, значит, должны друг другу доверять. Я видел кучу голых женщин и давно привык относиться к ним как к обычному явлению. Скорее собирайся, не тяни резину.
После непродолжительной заминки Белинда выскакивает из-под одеяла и быстро надевает трусики и лифчик. Я смотрю на нее и глазом не моргая.
Мы втроем едем на Клэрмонт-стрит. Белинда навязчиво рассказывает мне, как они познакомились с Олли. По виду Олли я понимаю, что он не особенно хочет, чтобы я знал эту историю. А мне все равно. Белинда болтает без умолку, большей частью потому, наверное, что сильно нервничает и не может терпеть молчания.
— …и тогда Олли говорит: спорим на десять фунтов, что сегодня вечером мы займемся с тобой сексом. Я подумала: значит, если я не буду спать с этим… великаном, то получу червонец. Неплохо. В общем, мы поспорили.
Я достаю две сигареты, одну протягиваю Олли. Он берет ее без слов.
— …а потом Олли вдруг добавляет: только в том случае, если выиграю я и мы займемся с тобой сексом, пообещай, что не позвонишь и не расскажешь обо всем копам. И знаешь, что я подумала? Не буду я платить ему десять фунтов. И тогда мы оба рассмеялись. Правда, Олли?
Очень смешная история, думаю я. Настолько смешная, что я подыхаю со скуки.
— Правда ведь, Олли?
— Угу, — говорит Олли, который пребывает примерно в таком настроении, как и я.
Дурацкому рассказу Белинды я ничуть не удивляюсь. Олли постоянно ведет себя так по-идиотски, хотя в данном случае на идиотку больше тянет Белинда. А вообще-то мне глубоко наплевать на то, как они там познакомились. Даже если я узнал бы сейчас, что он вынес ее из горящего дома, или что выгреб из-под кучи трупов, или что повстречал где-нибудь в космосе, меня все это ничуть не тронуло бы. Мне все равно.
А знаете почему она так сильно захотела рассказать мне историю их знакомства?
Потому что я вот уже больше месяца не виделся с Мэл, и Белинде об этом известно. Не спрашивайте откуда — у женщин на подобные вещи нюх. Изголодавшихся по сексу парней они нутром чуют и начинают нещадно над ними измываться. Если сейчас эта вертихвостка начнет крутить сиськами, покусывать Олли за ухо и попросит напомнить ей сделать ему минет, когда они вернутся домой (не потому что ей этого смертельно хочется, а просто чтобы подразнить меня), я ничуть не удивлюсь.
— Олли? — щебечет Белинда. — Расскажи Бексу, о чем мы с тобой разговаривали в нашу первую ночь.
— Не надо, — прошу я Олли. — Я ничего не хочу об этом знать.
— Ладно, не буду, мистер Дурное Настроение, — поспешно отвечает Олли.
В данной ситуации я искренне ему сочувствую. Он сидит между мной и Белиндой как меж двух огней. Я его кореш, мы знакомы черт знает сколько лет, она — подружка, с которой они встречаются три недели.
Он не хочет говорить ничего такого, что может обидеть меня, но и с Белиндой не желает портить отношения — боится, что она запретит ему прикасаться к своим сиськам. У него один выход: сидеть и помалкивать, смотреть в окно на дождь, пока мы не приедем на место.
— Так ты получил червонец? — спрашиваю я.
— Что?
— В ту ночь ты выиграл червонец?
— Нет. В том-то все и дело.
Мы останавливаемся у намеченного дома, и Олли говорит своей пташке оставаться в фургоне, но она не соглашается.
— Думаешь, я ехала сюда, чтобы… и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное и так далее и тому подобное…
В конце концов мы соглашаемся взять ее с собой в качестве наблюдателя за окружающей обстановкой: пробираемся в дом, подаем ей сигнал, и она присоединяется к нам, выбегая из дождя.
Ее восторг не знает границ. Ей все хочется обследовать, ничего не пропустить. Белинда роется во всех выдвижных ящиках, хватает и вертит в руках любую дребедень, беспрестанно хихикая. Вся ее природная шумная женская сущность выплескивается в эти моменты наружу, и нам становится не по себе. Мы как обычно выбираем, что украсть, она же просто хочет увидеть все, что тут есть, а это, скажу я вам, более страшное явление, чем честный старомодный грабеж.
